Макабр. Книга 2

Ну а самым жестоким, пожалуй, было то, что многие относились к ней как к предательнице. Тогда еще Шукрия не сообразила, что нужно держать язык за зубами, она хвасталась тем, как именно попала в Лабиринт. Ей казалось, что она совершила подвиг, ею будут восхищаться, она без труда найдет нового мужчину… Очередной прокол. К ней относились так, будто она предала их, а не ради них. Это бесило Шукрию – до слез, до крика. Но изменить она ничего не могла, да и жаловаться оказалось некому.

Она успокаивала себя тем, что это временно. Да, сейчас произошла досадная ошибка – точнее, несколько ошибок. Но ничего, она справится, потому что всегда справлялась. Будущее непременно станет лучше, чем прошлое, потому что она этого достойна! Осталось лишь дождаться шанса на очередной рывок вверх.

Но годы потекли, побежали, а шанс так и не появился. Она даже не понимала толком, что делать, просто ждала и все. Истории, которые она слышала в далеком детстве, учили ее, что если ждать – обязательно дождешься! Однако оказалось, что в реальности все немного иначе.

И вот она просыпается в этом дне… В очередном безликом дне из тысяч. Потягивается. Врет себе, что у нее все под контролем. Представляет, что Сабир все еще рядом, потому что никого лучше в ее жизни за эти годы не было. Пьет и ест какую-то дрянь, которая наверняка знатно сокращает срок ее жизни – но это ничего, не страшно, такую жизнь не жалко и сократить.

Бывают дни, когда у нее появляются неплохие накопления. Тогда она позволяет себе небольшой выходной, в который просто лежит в кровати и плачет навзрыд несколько часов подряд. Но сегодня не такой день, и ей приходится идти на местную биржу.

Там всегда людно – сбредаются такие же неудачники, как она. Те, кто в далеком прошлом, еще во времена миссии «Слепого Прометея», четко знал свое место и свою роль, теперь собирались в большом зале, ставшем из-за них тесным, шумели, толкались, косились друг на друга с неприкрытой враждой. Пожалуй, это одна из основных причин, по которым сообщество Лабиринта никогда не будет цельным и настоящим: они остаются одиночками, потому что борются за выживание и с миром, и друг с другом.

Когда пришла Шукрия, в зале ошивались только соискатели, вечно мрачные и уставшие. Но долго ждать им не пришлось: минут через десять появился Роман Милютин, распределитель заданий.

Милютин ей никогда не нравится. Весь какой-то мелкий, сухой, раздражающе подвижный, с вечно тревожными, влажно блестящими глазами. У него была уйма нервных привычек – почесывать за ухом, тереть руку об руку, притопывать носком ботинка, всегда правого. Он говорил негромко и как будто неуверенно, но спорить с ним было бесполезно, свои решения он не менял никогда.

Шукрия понятия не имела, кем этот слизняк работал до катастрофы. Но он явно стоял в иерархии «Прометея» ниже, чем она, а теперь он отдает ей приказы. Вот и как с таким смириться?

Работа самого Милютина была предельно проста. Почему-то именно его высшие выбрали, чтобы передавать задания для Лабиринта. Он приходил на биржу и набирал тех, кто согласен и способен выполнить работу. Согласны обычно были все – сытых на этом уровне давно уже не осталось. Так что конкуренция сводилась в основном к навыкам.

– Сегодня три задания, – объявил Милютин. – Два для разнорабочих, одно для тех, у кого есть инженерное образование.

О, а вот это уже хорошо! Задания для разнорабочих появлялись каждый день, но Шукрия почти никогда их не получала. Для таких требовались физическая сила и выносливость, а Шукрия даже через очередь соискателей протолкаться не могла! Инженерное образование – другое дело, оно было далеко не у всех, сегодня и вовсе только пять человек набралось.

Задания посложнее оплачивались чуть лучше, это радовало. Иногда они были даже несложными и интересными: наладить новую систему электричества, тестировать программу, придуманную на втором уровне. Но это не гарантировано, как повезет. Сегодня вот не повезло.

Милютин рассказал, в чем суть задания, только одному из инженеров, он всегда так делал. Шукрия внимательно наблюдала за реакцией будущего коллеги и уже по тому, как он скривился, поняла: дело дрянь. Но отказываться нельзя, запасов и накоплений нет, а к смерти, несмотря на растущую тоску, она пока была не готова. Шукрия просто поплелась за группой и скоро сама убедилась, насколько все паршиво.

Им предстояло очистить и починить канализационные фильтры. К счастью, канализация была не бытовая, а техническая – та, что подавала отработанную воду с ферм маленьким кафе и производствам Лабиринта. Из плюсов тут – труба пошире, не совсем уж убийственная вонь, чуть меньше дерьма как такового. Но все равно паршиво, конечно… Ноги тонут в иле, застилающем дно. Те самые фильтры забиты жуткой смесью из нечистот, разросшихся водорослей и плотной, похожей на глину почвы. Это нужно убрать, упаковать в специальные бочки, распрямить решетку, наладить работу датчиков, лопастей, механизмов уборки крупного мусора…

Когда-то давно эту работу выполняли сервисные дроны, а если в трубу требовалось войти людям, воду спускали, все просушивали теплым воздухом, потом только запускали мастеров. Но где они сейчас, времена, когда кто-то помнил о протоколах безопасности?

Для выполнения задания им даже выдали защитные костюмы и кислородные маски – удивительная щедрость со стороны высших! Маски помогли, костюмы – нет. То ли дефективные были, то ли слишком старые. Одежда Шукрии пропиталась грязной ледяной водой почти сразу, ботинки забились илом, и все пять часов ей пришлось работать уже в таком состоянии.

Ей не первый раз доставалось подобное задание, она знала, что Милютин обычно передает общую оплату старшему, а уже тот распределяет между остальными. Порой случалось так, что ей платили куда меньше, чем остальным. Потому что женщина, потому что слабая. Держи свою подачку и не ной! Что ты сделаешь? Кто вступится за тебя? Шукрии приходилось изо всех сил сдерживать слезы и униженно благодарить даже за это ничтожное вознаграждение. Спасибо, добрый господин, что не заставили платить за право работать с вами… Это тебе не четвертый уровень, где среди господ ходила как раз она.

Но на этот раз повезло: заплатили столько же, сколько и всем. Пожалуй, она, похудевшая до состояния обтянутого кожей скелета, промокшая, грязная, выглядела слишком жалко, чтобы ее обманывать. Радости она не почувствовала, она слишком устала, чтобы чувствовать хоть что-то.

Она позволила себе редкое удовольствие – двадцать минут в общей бане. Грязь, кажется, полностью не смылась, но стало немного легче. После этого Шукрия направилась не домой, а в бар. Пила больше, чем ела. Понимала, что это неправильно, и ничего не могла с собой поделать. Ей нужно было сбежать из этого мира, хоть как-то сбежать, пусть даже рискуя быть ограбленной – на изнасилование уже никто не позарится, побрезгует.

Кое-что у нее получилось, хотя для этого потребовалось куда больше выпивки, чем раньше. Плевать… Зато память наконец отключается и призрак Сабира оставляет ее в покое.

Шукрия не помнила, как добралась до дома, но и не удивилась, когда на следующий день проснулась в своей постели. Она не первый раз пользовалась таким способом «расслабления», ее тело было приучено брести домой и совершать привычные действия, когда мозг отключен. Она и вовсе могла бы поверить, что обошлось без пьянки, если бы ей не было так плохо. Голова гудела, воспаленная носоглотка мстила за часы, проведенные в ледяной воде, по всему телу разлилась слабость… и боль.