Макабр. Книга 2

Но первыми все равно шли они – и скоро они получили подтверждение того, что маньяк не ошибся. Когда они добрались до нужного тоннеля, запах заметно усилился, хотя свежей крови Сатурио по-прежнему не чувствовал.

Он подошел к первой же комнате, но на пороге замер, не касаясь ручки. Не потому, что не сомневался: внутри не пусто и находка им вряд ли понравится. Пока его интересовало не это, а дверь как таковая.

– На нее установили замок, – кочевник направил луч света на обожженный металл. – Причем сложный, такой открывается только по паролю или отпечатку пальца. Сейчас он отключен.

– Потому что энергии он требует многовато, – напомнил Гюрза. – А необходимость использовать его отпала, как только кто-то прекратил вырываться изнутри.

Оттягивать неприятный момент не было смысла, Сатурио открыл дверь, направляя внутрь луч света. За металлической преградой скрывалось небольшое помещение – насколько успел разобраться кочевник, такие в Лабиринте служили спальнями на одного. Тут ведь и была спальня! К своему удивлению, Сатурио обнаружил внутри узкую кровать, небольшой столик, полки, даже мутное зеркало…

Но все это казалось безобидным лишь на первый взгляд, когда узкий и яркий луч фонаря придавал этому месту новизну. Постепенно глаза адаптировались к новым условиям, разум стал выделять в общей картине детали, и вот тогда Сатурио обнаружил труп.

Мертвое тело лежало на кровати, оно затерялось в коконе грязных простыней. Кочевник только сейчас сообразил, что изначально постельное белье было белым, на это указывали его края. А бурым оно казалось из-за крови, засохшей на нем. Причем засохшей давно: тело успело по большей части разложиться, остался скелет, обтянутый фрагментами мышц и кожи. По идее, внутренние органы тоже должны были сохраниться, хотя бы отчасти, и они действительно были – но куда меньше, чем положено. Некоторые просто исчезли без следа. О том, что произошло это именно здесь, косвенно свидетельствовал и тот факт, что труп был прикован к кровати за руки и ноги.

Считалось, что кочевники лишены большинства эмоций, что перед лицом смерти они превращаются в животных, которые либо убивают, либо пожирают. Но эти сплетни распускали в основном те, кому очень хотелось выслать кочевников на отдаленные станции, а лучше всего – сжечь. Реальность была куда сложнее: Сатурио почувствовал себя так, будто его обдала волна холода из раскопанной могилы, хотя настоящих могил в земле он никогда не видел. Да и Бруция, тоже рассмотревшая, что лежит на кровати, присмирела, спряталась за спиной брата.

А Гюрза остался Гюрзой. Он без сомнений подошел к кровати, направил луч фонаря на полуоголенный череп, аккуратно сдвинул в сторону грязную простыню, рассматривая что-то.

– Женщина, – объявил он. – Совсем молодая, до тридцати. Умерла здесь, перед смертью ее пытали – вероятнее всего, вивисекцией. Причем, судя по уровню боли, убийца действовал грамотно с медицинской точки зрения: он сделал все так, чтобы она не отключилась до самого конца.

– Откуда ты знаешь, какой уровень боли она испытывала? – прошептала Бруция, не отрывавшая взгляда от покойницы.

– Она сломала оба запястья, пытаясь вырваться. Полагаю, у нее была для этого серьезная причина.

– Для чего это проделали? – спросил Сатурио. – Донорские органы?

– Вряд ли. Если только как бонус. Когда человек находится в таком стрессе, удалить органы так, чтобы они были пригодны для дальнейшего использования, практически нереально. Больше похоже на процесс ради процесса.

– Что она могла сделать, чтобы заслужить такое? – еще больше сжалась Бруция.

– Слишком рано определять причину, – покачал головой Гюрза. – Нужно больше сведений.

– Считаешь, они тут есть?

– Да. Во-первых, для того, чтобы образовался такой кровавый ил в соседнем коридоре, одного трупа недостаточно. Во-вторых, тут на всех дверях установлены замки.

Этого даже Сатурио заметить не успел. Проверять, что таится за дверями, он не хотел, а не проверить не мог. Они не ожидали ничего подобного, но теперь им придется реагировать.

Соседнюю комнату тоже обустроили, однако не как жилое помещение. Здесь оформили нечто вроде частного гимнастического зала – с тренажером для растяжки в центре помещения. И его действительно использовали, только не по назначению. Сначала Сатурио решил, что и вовсе смотрит на фрагменты разных тел, потом сообразил: нет, одного. Просто несчастную – на этом трупе сохранилось больше тканей, уцелели даже длинные волосы, – растянули так сильно, что кости разделились по суставам, развалиться им не давали лишь засохшие остатки мышц, да и то не везде.

Следующее помещение было заполнено кухонным оборудованием. Тело там тоже сохранилось… Бруция только взглянула на него и сразу вылетела оттуда быстрее лазерного заряда. Сатурио слышал, как сестру выворачивает наизнанку в коридоре, и он ее не осуждал, ему и самому непросто было подавить рвотные позывы.

В каждом зале, который они осматривали, были подготовлены декорации. Вроде как недорогие, но бесценные по меркам станции, где ресурсы ограничены. А кто-то не только добыл их, но и бросил здесь. Возможно, боялся попасться на этих уликах… или ему нравилось приходить сюда, наслаждаясь властью смерти и снова переживая то, что наверняка доставило ему удовольствие.

Сатурио всю жизнь работал полицейским, и даже сейчас, в месте, напомнившем ему хрестоматийную преисподнюю, он заставил себя оставаться профессионалом. Мертвецам не помогут слезы – им поможет справедливость, а для справедливости нужны факты, выводящие на убийцу.

Все погибшие – молодые женщины, старшей было около тридцати, младшая и вовсе вчерашний ребенок. Были ли они красивы – определить уже нереально, но комплекция одна. Все умерли по-разному, однако перед смертью проходили через пытки, предполагающие предельно близкий контакт между жертвой и убийцей и обилие крови. Гюрза не касался тел, но сказал, что изнасилования не было, и Сатурио предпочел ему поверить, ничего не перепроверяя.

Важно и то, что умерли эти женщины не в одно время. Кто-то убивал их, бросал здесь, обустраивал новую «игровую комнату» – и притаскивал туда новую жертву. Очередная женщина в слезах умоляла о пощаде, не зная, что за стеной покоится ее предшественница, которой такие мольбы уже не помогли…

Всего тел оказалось восемь, самое новое появилось здесь около года назад. Сатурио почувствовал, как зверь внутри него поднимает голову. Старший из Барреттов контролировал себя куда лучше, чем его братья и сестры, но даже для него был предел.

– Я спрошу об этом только один раз, – тихо произнес он. – И тебе лучше ответить честно, потому что иначе я тебя убью так, что ты этим девушкам позавидуешь. Ты действительно привел нас сюда случайно?

– Грозно, – оценил Гюрза. За то время, что они осматривали комнаты, ему стало заметно лучше. Сатурио понимал, что попросту прошло время, о котором маньяк говорил изначально, но никак не мог избавиться от ощущения, что он восстанавливается за счет энергии смерти, зависшей в воздухе. – Я действительно не знал про этот… склад. Я выбрал ближайший к нам укромный угол. И прекрати пялиться на меня как на вампира. Что бы ты ни придумал, мы все одиночки и не тянемся друг к другу через космос, профсоюза у нас тоже нет.