Макабр. Книга 2

– Тут уронили три взрослых тела, – сухо напомнил Виктор.

– Вот этого как раз никто не слышал.

– Известно, какие внутренние повреждения они получили?

– Нет, это вскрывать надо. Я даже пока не предполагаю, чем это сделали. Входное отверстие прямо перед тобой, никакого выходного я не нашел, рассматриваю это как колотую рану.

Виктор перевел взгляд на рваные края раны. Кожа на них смотрелась слишком бледной, слишком мягкой, как будто обваренной. Лицо жертвы было залито кровью, глаза остались распахнутыми, они уже начали мутнеть. При этом Виктор не мог сказать, что на лице этом застыл предсмертный ужас или нечто подобное. Нет, мышцы казались расслабленными, обмякшими даже, как будто погибший просто спал, но с открытыми глазами.

– Из квартиры что-нибудь пропало? – спросил следователь.

– Да кто ж теперь разберет? – отозвался из перехода дежурный. – Но как по мне, ограбления не было. Личные компьютеры их там лежат, есть карты на еду и воду, даже нейтральные, не именные… Может, что конкретное и забрали, но всякие дорогие штуки не тронули.

Виктор и сам это видел, ситуация яснее не становилась. Как такое понимать? Нечто личное? Тогда можно было предпочесть менее шокирующий способ убийства. Можно было даже спрятать тела, чтобы избежать расследования! А их как будто выставили напоказ всей этой историей с запертым изнутри замком… У них завелся маньяк? Появился после очередной волны астрофобии, которую они все упустили? Или, может, культ Наставника вышел на новый уровень?

Виктору хотелось разобраться с этим как можно скорее, чтобы вернуть в Лабиринт хотя бы иллюзию безопасности, однако он уже знал, что не сумеет. С такими скудными данными можно назначить преступника, а не найти.

Помаявшись еще несколько часов на месте преступления, он так ничего толкового и не обнаружил. Он позволил дежурным забрать тела и перенести ко второму уровню, оформил прошение о вскрытии по всем правилам. Ему привычно ответили, что прошение будет рассмотрено. Ответ в итоге мог быть каким угодно, и Виктору оставалось лишь надеяться, что высших и самих заденет такое странное убийство.

Теория у него все-таки была, но такая дикая, что Виктор пока не решался упомянуть ее в отчете. Ему нужно было с кем-нибудь ее обсудить, а по-настоящему доверять он мог только одному человеку.

Отца он нашел там, где и надеялся: в забегаловке, где подавали жареные рисовые шарики с разными соусами. Меню как таковое состояло лишь из соусов, шарики, обжаренные до хрустящей корочки, оставались неизменными. Поскольку развлечений в Лабиринте было немного, местные экспериментировали со вкусами. Но Роман Милютин был человеком привычки и много лет заказывал лишь два варианта: либо с соевым соусом, либо с фруктовым вареньем, в зависимости от настроения.

Сегодня с соей. Значит, настроение не очень.

У Виктора аппетита и вовсе не было, перед глазами по-прежнему мелькали рваные раны и лужи крови. Так что он заказал лишь чашку местного кофе и устроился рядом с отцом.

– Ну что там, с этой семьей? – спросил Роман, прекрасно зная, что другие темы его сына в такой момент интересовать не будут.

Виктор рассказал ему все, хотя по протоколу не полагалось: отец был распределителем, а не полицейским. Но кто их теперь безукоризненно выполняет, протоколы эти? Одним лишь перечислением событий следователь не ограничился, он наконец решил упомянуть и свою теорию:

– Мне кажется, у нас завелось какое-то… животное.

– Животное? – удивленно повторил Роман.

– Ну да… Им ведь не перерезали горло, им горло вырвали. Я читал, что многие звери на Земле нападают как раз так: атакуя уязвимое место и…

– Мы не на Земле! – неожиданно резко прервал его Роман. – Земли больше не существует!

– Как скажешь, но тем хуже для нас. Сектор Фобос мог подкинуть нам что угодно.

– Перестань! Тут и так развелось слишком много мистиков, я могу надеяться, что мой родной сын сохранит способность мыслить здраво? Мы в Лабиринте, не на каком-нибудь вшивом четвертом уровне! Здесь не может быть ничего, что пришло непосредственно из Сектора Фобос.

Разговор развивался… странно. Не так, как ожидал Виктор. Конечно, отец в последние годы сильно сдал: он был далек от того безупречного самоконтроля, с которым шагнул на станцию, он все чаще срывался на эмоции. Но так, как сегодня, еще не было. Хотя и обсуждение гибели целой семьи хладнокровию не способствует.

То, что отец не воспринял его версию всерьез, задевало. Виктор надеялся на реальную помощь: изначально Роман был биологом, он во многом разбирался. Но от варианта с животными отец отмахнулся сразу.

– Хорошо, если это не хищник, то кто тогда атакует?

– Безумец, – уверенно объявил Роман.

Он не стал ничего пояснять, но Виктор и так догадался, к чему он клонит.

– Вспышек астрофобии не было уже давно. Последняя случилась почти год назад, даже если бы мы кого-то тогда упустили, он бы давно умер!

– Вы могли упустить не человека, а саму вспышку!

– Система оповещения еще никогда не подводила, – напомнил Виктор.

– Все бывает первый раз. Это дело рук человека. Зверь не смог бы скрыть шум – и зверю бы эти люди сопротивлялись! А вот человек, пораженный астрофобией, способен обмануть, притвориться другом… Ищи человека.

В принципе, это могло быть правдой… но не подсказкой. Виктор прекрасно знал, что пораженные астрофобией люди безумны лишь в своей мотивации, их поступки как раз отличаются продуманностью и хитростью. Если у них тут завелся псих-одиночка, способный убивать тихо, появляться из ниоткуда и исчезать в никуда…

Жизнь в Лабиринте станет намного сложнее, а для кого-то еще и короче.

* * *

Трой Галлахар прекрасно понимал, насколько необычна и опасна сложившаяся ситуация. Ну и что с того? Жизнь на этой станции в принципе необычна и опасна. Это жители какого-нибудь Лабиринта, которые много лет не видели иллюминаторов, могут убедить себя, что они не в космосе, а в каком-нибудь бункере на Земле, если им так больше нравится. Трой никогда не терял связь с реальностью.

Так что его неизменное спокойствие было связано вовсе не с глупостью или наивностью. Он просто не верил в силу страха. Еще в ранней юности Трой решил: любая проблема может быть решена, кроме одной. Какая станет исключением – он не знал, потому что решить невозможно лишь проблему, которая закончится его смертью. Но тогда уже и беспокоиться не придется, и до того, как эта проблема появится на его пути, он еще многое успеет.

Он не мог гарантировать, что сегодняшняя вылазка не убьет его, однако вероятность была предельно мала. Трою понравилось решение командующего не соваться на четвертый уровень. Спасать там некого, отбросов хватает и в Лабиринте, они все взаимозаменяемы. В отличие от жены, Трой даже не находил научного интереса в исследовании случившегося. Если избавиться от хвостовой части, остальным это не навредит, конец истории!

Он привел с собой две боевые группы, теперь распределившиеся по тоннелям, которые связывали четвертый уровень с основной станцией. Солдаты нужны были Трою в основном для того, чтобы спокойно пройти Лабиринт. Для того, чтобы установить две бомбы, хватило бы пары человек.

В тоннелях не прекращалось дежурство людей и роботов. С четвертым уровнем по-прежнему не было связи, но и подозрительных сигналов тоже не было. Оттуда не доносилось выстрелов, никто не просил о помощи и не ломился в запертые металлические двери. Казалось, что там, в хвостовой части станции, все взяли и умерли…