Мако. Хаос

Глубоко внутри, он знает, что крокодил прав. Максим и правда порой не умеет владеть собой, или больше не умеет. Он словно пять лет был в спячке, а когда проснулся, вся буря накопившихся эмоций выплеснулась через край. Причина, конечно, Марго и страх её потерять.

От воспоминаний о птичке, клокочущая внутри злость потихоньку отступает.

– Макс, - Гаврилов догоняет Суворова возле лестницы, ведущей в подвал, - ты давай, это, помягче с ним, - кивает в сторону мрачного помещения. – Он заслуживает смерти, тут я даже спорить не буду. Но сначала, дай ему высказаться.

– Бл*дь, не нагнетай, Павел Генадич, - бросает Суворов, спускаясь вниз.

Гена пару секунд размышляет над тем, стоит ли ему идти, но колеблясь, всё же спускается вслед за Максимом. Он ведь и голыми руками может уничтожить Махнова, чего начальник охраны не может допустить.

Первое, что видит Макс, это кровь. Свежая. Много. Она сочится по разбитым губам Серёжи, капает из носа, заливая подбородок и шею.

– Какого хрена? – Макс приближается к Махнову. Прикладывает два пальца к шее, проверяя пульс. Откинутая назад голова приходит в движение. Глаза пленника распахиваются, но тут же захлопываются. Макс оборачивается на Гаврилова, испепеляя его взглядом. – Кто это сделал?

– Должно быть, Аркаша развлекался, - Гена виновато потупляет взгляд. Чешет затылок.

– На х*я? У него крыша поехала? Давай буди этого отморозка, пусть сюда гребёт.

– Не надо, - раздаётся тихий шепот Махнова. Максим переводит на него взгляд. – Аркаша выполнял свою работу. Он же больше ничего не умеет, десять лет перед тобой выслуживается, - злобно язвит Серёжа.

Максим отступает от него на пару шагов. Приглядывается – кровь на подбородке давно застыла. Раны не смертельные, как показалось сначала.

– Жить будешь, - выплёвывает Суворов. – Ну что, ты готов говорить?

– Воды дай, - требует Махнов, - горло смочить.

Макс кивает Гаврилову. Тот уходит в дальний угол помещения, а возвращается с бутылкой воды. Подносит горлышко к губам пленника, опрокидывает бутылку, позволяя ему не только утолить жажду, но и освежиться. Махно жадно глотает воду, не обращая внимания на то, что большая часть попадает на кожу и заливается за шиворот. Напившись, он отворачивается от бутылки, сплёвывает на пол бледно розовую жижу и кивком благодарит начальника охраны.

– Всё Генадич, ты можешь идти. Оставь нас с Мако наедине.

Опять это чёртово прозвище, слетающее с разбитых губ пленника, заставляет Максима неистово сжать кулаки. В памяти всплывает открытка…

Если Махнов признается, что это он убил Машу, мне не понадобится пистолет, чёрт возьми. Даже если бы он у меня был. Нет, я буду наслаждаться его мучениями и медленно отнимать его жизнь. Капля за каплей…

Вероятно, страшные мысли написаны на лице Суворова, потому что Гаврилов не двигается с места.

– Поверь мне, Сергей Владимирович, ты не хочешь, чтобы я уходил.

– Иди! – раздаётся приказ Суворова. Его глаза отливают нездоровым блеском. Пугающие. Глаза безумца.

Гена хочет что-то возразить, даже рот открывает, но, не найдя слов, захлопывает его, разворачивается и уходит.

Макс отступает ещё на несколько шагов от пленника. Стягивает куртку, отбрасывая её в сторону. Среди старой мебели, запрятанной под брезент, откапывает стул, ставит напротив Махнова и присаживается. Сутулясь, складывает руки на груди. Смотрит выжидающе. Словно хищник на добычу.

– Не я тебе нужен, Максим, - под действием тяжелого взгляда, начинает говорить Махно, - со мной ты тратишь бесполезное время.

– Хорошо. Тогда, кто?

– О, нет. Мне нужны гарантии. Я тебе инфу, ты мне услугу, - начинает торговаться Махнов.

– Чего ты хочешь?

– Вопрос в том, чего я не хочу. Я не хочу в тюрьму.

– Хорошо. Обойдёмся без тюрьмы. Слово даю, - Суворов говорит спокойно, безэмоционально, что даётся нелегко. – Что-то ещё?

– Помилования, конечно, не прошу, - грустно усмехается Сергей Владимирович, но всё равно с тоской заглядывает Максу в глаза. Но ничего кроме призрения там не находит.

– Говори, что ты знаешь, - повышает голос Максим.

Сколько он уже в этом подвале? Неделю? Может больше. Ему всё время кажется, что его кто-то водит за нос, разводит как лоха.

– Тебе нужна Саша. Я не знаю, она ли убила твою жену, но мотив есть только у неё.

Суворов кривит губы в ухмылке.

– Серьёзно? Это всё? Ты решил козырять, какими-то дебильными домыслами?

Ухмылка превращается в оскал. Хищник готов вцепиться в свою жертву.

– Это не домыслы! – повышает голос Махнов, чем злит хищника ещё сильнее и видит это. Усмиряет пыл. – Послушай, Максим. Саша не та, за кого себя выдаёт. Она уже была в России. Раньше. И знала своего отца. В тот день, когда она пришла в твой офис, якобы его разыскивая… Ты же помнишь мы столкнулись в коридоре? Я тогда был мертвецки пьян и думал, померещилось, но потом, она стала работать в клубе, и я узнал её. Я видел Сашу, когда работал на Степашку. Несколько раз видел…

– Что ты несёшь? – Макс рывком поднимается со стула. – Твою мать, ты думаешь, я на это куплюсь? Какого хрена тогда не сказал мне, что знаешь её?

– Я думал, она пришла за мной, - Махнов судорожно сглатывает, - ведь это я убил её отца.

– И? Причём здесь это? Какая разница, кто кого убил? Мы с тобой были в одной упряжке, - Максим тычет пальцем Махнову в лицо. – Ты мог мне сказать. Я просто убрал бы эту девчонку. Всё!

– Никого бы ты не убрал, - безжизненно шепчет пленник. – Тот Максим не смог бы убить девчонку. Для этого, тому Максиму, нужны были веские доводы. И ты бы искал эти доводы. Возможно, так же пытал бы её, как меня сейчас, и она бы, конечно, всё тебе рассказала.

– ЧТО? ЧТО ОНА ДОЛЖНА БЫЛЫ МНЕ РАСКАЗАТЬ? – срывается Суворов, устав от этой грёбанной игры.

Махнов вздрагивает. Поднимает взгляд, полный раскаяния.

– О Косте…

– О... Ком? О Косте?
– тем не менее, Максим больше не кричит. Ошарашен от услышанного.

– Да, - интенсивно кивает Махно, - о Косте. Послушай Макс, она была здесь, Саша была здесь, в этой стране, намного раньше, чем ты думаешь. Вероятно, папашу искала и нашла. Она приехала где-то за год, до того как ты угнал Мерседес. Костян сох по ней. Все над ним подтрунивали, мол, перед Степашкой прогнуться решил, за дочкой босса ухлестываешь. Но так случилось, что Саша ответила ему взаимностью. И, насколько мне известно, они были вместе. Она любила его... Костю.

Макс выставляет руку вперёд, в немом жесте "стоп". Сгибается пополам, будто от удара под дых. Задыхается, судорожно глотая воздух.

«Этого не может быть. Этого просто не может быть», - мысли закручиваются в вихрь, превращаясь в разрушительный смерч. Неверие. Отрицание. Сомнение. Принятие. Понимание. Понимание всего!

Мужчина резко распрямляется. Отворачивается от пленника. Сжимает кулаки, тщетно усмиряя дрожь в руках.

– Костя попал в тюрьму, - продолжает Махнов, не желая больше молчать.
– Он попал в тюрьму, прикрывая твою спину. Умер там! И Саша может винить тебя в этом. Чем тебе не мотив, Максим? Чем тебе не мотив, забрать из твоей жизни самое ценное?!