Мальчик, сделанный из кубиков

Господи, чего тут удивляться, что меня выставили из дома.

– Я буду жареную рыбу с картошкой, – объявляет Дэрил. – Только мне нужно побыстрее, а то ко мне в два придет покупатель на квартиру в Клифтоне.

Тьфу ты, мы уже заказываем. Я утыкаюсь в меню и пытаюсь сделать выбор между жирной лазаньей с кучей моцареллы и желанием пойти утопиться. Вода в Эйвоне, скорее всего, на вкус куда менее затхлая.

Вечером я возвращаюсь в квартиру Дэна вымотанный и на взводе. Все мои мысли крутятся исключительно вокруг того, что завтра я пообещал куда-нибудь сводить Сэма, скорее всего в парк, а потом в кафе. И меня эта перспектива страшит. Не поймите меня превратно, я люблю Сэма каждой клеточкой своей души, но как же с ним сложно. И я абсолютно не умею с ним управляться. Когда я вижу, что он начинает идти вразнос – если ему не разрешают смотреть телевизор, или если он просыпается и понимает, что надо идти в школу, или ему неясно, что мы собираемся делать в выходные, – я тоже завожусь. Внутри все сжимается, я чувствую, как откуда-то из глубины поднимается волна раздражения, и тогда вопрос лишь в том, кто из нас взорвется первым. Только Джоди способна взять и успокоить его. Только Джоди.

После обеда в офис заходила пара – проконсультироваться по поводу ипотечного кредита на небольшой таунхаус в Тоттердауне; они взяли с собой своего малыша. «Он такой разговорчивый, – верещали они. – У него рот просто не закрывается». За этими якобы небрежными словами, разумеется, стоит замаскированная похвальба: какой он умный и развитой – этот бутуз, который роется в моей мусорной корзине и поет песенки из диснеевских мультиков. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не сообщить им, что мой собственный сын в таком возрасте говорил от силы три слова – четыре, если считать загадочное звукосочетание «шлё», которое он произносил очень часто и которое мы по сей день не можем расшифровать. Тогда все друзья в один голос твердили нам: «Ой, каждый ребенок развивается в своем темпе, куда он денется». Мы с глубокомысленным видом кивали и делали вид, что совершенно не переживаем. А потом шли в Интернет и перелопачивали родительские сайты. «Там написано, что к двум годам его словарный запас должен составлять пятьдесят слов!» Сэму до такого словарного запаса было далеко. Приблизительно как до Луны. Не уверен, что он сейчас знает пятьдесят слов, а ведь ему уже восемь.

Бедный Сэм. Бедный мой мальчик.

Дэн собирается уходить.

– Хочешь, пойдем со мной? На вечеринку в честь открытия нового клуба. Там управляющим один мой приятель.

Он вечно ходит по вечеринкам в честь открытия нового клуба, в котором управляющим один его приятель. Я уже в который раз задаюсь вопросом: как ему это удается? Он двумя годами меня младше, но это не все. Его жизнью словно управляет незримый круиз-контроль; приятные вещи случаются с ним вне зависимости от того, хочет он того или нет. Когда три года назад умер его блудный дядюшка, оказалось, что старик оставил Дэну в наследство машину: молочно-голубой винтажный «Порш-каррера-911». Дэн практически им не пользуется, тот стоит на подземной парковке под домом и растет в цене. Кажется, в его жизни нет никаких забот, никакой настоящей ответственности, если не считать многочисленные новорожденные студии звукозаписи в Стоукс-Крофте [2] , которым он помогает. Дэн есть Дэн. Пока мы росли, ходили в одни и те же школы, водились с одними и теми же друзьями, встречались с одними и теми же девчонками, имели дело с одними и теми же задирами, Дэн всегда был Дэном. Он вытаскивал меня из драк, он защищал Эмму от неуклюжих и нежеланных приставаний на молодежных дискотеках. Что бы еще ни происходило со мной – родительство, полный спектр горя, осознание того, что я обречен работать на этой паршивой работе, потому что мне нужно обеспечивать мою дисфункциональную под маской мнимого благополучия семью, – Дэн неизменно маячил где-то на заднем плане, классный, как всегда.

2

Стоукс-Крофт – богемный район Бристоля.

Я тоже был классным когда-то – несколько лет. Года четыре, если точнее. В университете я каким-то образом умудрился сколотить сообщество любителей альтернативной музыки, которое мы назвали «Обливион». Мы играли пост-рок и причудливую электронную танцевальную музыку перед горстками ценителей, поглаживающих подбородки. Иногда мы давали живые концерты в заштатных местных барах, а однажды я организовал музыкальный фестиваль на территории заброшенной промзоны; корреспондент местной газеты впоследствии наградил его в своем репортаже эпитетом «практически кошачий концерт». В последующие два года эта цитата фигурировала во всех наших рекламных проспектах. Дэн, который в то время учился на дизайнера в Бристоле, не пропускал ни одного нашего выступления; он делал нам постеры и даже спроектировал для нас веб-сайт. Он до сих пор занимается все тем же, только я больше в этом не участвую. Жизнь внесла свои коррективы.

– Я лучше останусь дома. Но все равно спасибо. Спасибо тебе, Дэн.

– Не за что, приятель.

Тупо смотрю в пустой телевизионный экран – хотя уж в чем в чем, а в скудости выбора телевизионных развлечений Дэна никак не упрекнешь. У него четыреста кабельных каналов и внешний жесткий диск, заполненный фильмами и телешоу на любой вкус, смотри – не хочу. Впрочем, меня лично такое богатство приводит в ступор. Как вообще в наше время люди решают, что им смотреть? А вдруг окажется, что ты выбрал неподходящий сериал и есть что-то получше, а ты уже потратил на тот, первый, много часов своей жизни? Эта одна из вещей того рода, которые люди определенного склада называют проблемами стран первого мира. Вы наверняка с такими сталкивались – они набегают откуда-то в ваши посты на «Фейсбуке» и в «Твиттере» и принимаются радостно стыдить вас за то, что вы переживаете из-за житейских мелочей. Будучи родителем ребенка с проблемным поведением, ты очень быстро усваиваешь один крайне забавный урок: люди обожают осуждать других. Им нравится насмешливо наблюдать за тобой с высот своих, по всей видимости, идеальных жизней. Ладно, не будем о грустном. Мне нужно найти что-то такое, что отвлекло бы меня от мыслей о Сэме и о завтрашнем дне, но все не то. Я не хочу ни на чем сосредоточиваться. Я просто не в состоянии. Джоди утверждает, что мне нужна помощь; наверное, она права. Голова идет кругом, в мозгу клубятся страхи и тревоги, я совершенно не соображаю, что к чему.

Так, ладно, дыши глубже. Вот так. Есть. Мне пришлось уйти от Джоди с Сэмом. Я ушел, потому что мы постоянно ссорились и злились друг на друга. Мне нужно сообразить, как положить этому конец. Нужно справиться с обстоятельствами. Отыскать ту путеводную звезду, которая поможет выбраться.

Кажется, мое решение в конце концов включить сериал «Во все тяжкие» не очень сообразовывается с этим планом.

Глава 3

Когда наутро я приезжаю, Сэм уже ждет меня у двери. На нем толстовка с капюшоном, который он натянул на голову, а под ней одна из его специальных футболок без ярлыков и со швами, обработанными особым образом, чтобы он не чувствовал их на коже. В Интернете есть целая куча веб-сайтов с подобной одеждой; это одна из тех хитростей, которые узнаешь в процессе, сражаясь с очередным необъяснимым заскоком или фобией. Вокруг ухода за детьми, которым некомфортно в нашем мире, выросли целые отрасли бизнеса.

– Папа, мы идем в парк? Мы идем в кафе? Папа, ты зайдешь?

– Да, загляну на минутку.

Гостиная выглядит до боли знакомо – как после бомбежки, заваленная одежками, книжками и игрушками, вперемешку разбросанными по полу. На каждом свободном пятачке свален какой-то хлам: салфетки, нераспечатанные письма, газеты. Обивка вытертого диванчика вся в пятнах от еды, экран телевизора захватан пальцами, книжные полки ломятся от обломков родительства. Недостроенные модели «Лего», плеймобиловские мотоциклы, фигурки супергероев с оторванными руками и ногами. Мои диски небрежно свалены в углу, карниз покосился и грозит вот-вот рухнуть, штора бесполезно полощется на ветру, который влетает в открытое окно.

Это твой дом, думаю я. И внезапно обнаруживаю, что не могу сглотнуть застрявший в горле ком.

Со второго этажа спускается Джоди; ее влажные после мытья каштановые волосы замотаны в тюрбан из полотенца, выбившиеся пряди падают на лицо. На ней джинсы и растянутая толстовка. Вид у нее усталый и настороженный.

– Привет, Алекс.

– Привет. Как… как ваши дела?

– Папа, мы идем в парк? Можно, я возьму мячик? Папа, мячик нужно нести в мешке?

– Не знаю, стоит ли брать с собой мячик; после прогулки мы пойдем в кафе, и…

– Ааааааа, – тянет Сэм и немедленно заливается слезами.

– У нас сегодня с самого утра не одно, так другое, – с вымученной улыбкой говорит Джоди.

Она подходит к Сэму и обнимает его. Я без слов понимаю все по ее глазам. Он, скорее всего, поднялся часов в пять, если не раньше. Попытался включить телевизор и устроил скандал, когда Джоди выбралась из постели и выключила его. Потом пошел делать себе завтрак и разлил молоко по всей кухне, после чего поплакал по этому поводу. Потом снова разбудил Джоди и стал требовать, чтобы ему дали посмотреть телевизор, и скандалил до тех пор, пока она не разрешила. Знакомый сценарий.

– Что случилось? – по-дурацки спрашиваю я.

– Ну, «Людей Икс» сегодня не показывали, поэтому он запустил пультом мне в голову.

И в самом деле, на лбу у нее багровеет кровоподтек. Когда ему было три, он ударил меня по лицу пластмассовым ведром из-под конструктора «Лего Дупло» и выбил мне передний зуб. Ни дать ни взять Джо Пеши в «Славных парнях» – маленький и забавный, но способный в мгновение ока, если его вдруг переклинит, на всплеск дикого бессмысленного насилия.

– Может, лучше заняться чем-то другим? – мямлю я. – Раз он сегодня не в лучшем расположении духа?

Джоди бросает на меня испепеляющий взгляд. Мне к подобным взглядам не привыкать.

– Алекс, мы ведь договорились, – цедит она сквозь зубы. – Я и в его расписание это уже вписала.

Каждое утро Джоди рисует Сэму комикс с перечнем задач на день, чтобы он видел, когда ему нужно одеваться, когда он будет есть и чем будет заниматься, пока не настанет время ложиться в постель. По выходным он повсюду таскает этот рисунок с собой и то и дело с ним сверяется. Если что-то занесено в его расписание, оно обязано произойти. Точно в подкрепление своих слов Джоди указывает взглядом на Сэма, который пыхтит, пытаясь затянуть липучки на своих кроссовках. Это еще один его пунктик: он терпеть не может шнурки. А липучки непременно должны быть застегнуты так туго, что я боюсь, как бы это не привело к нарушению кровообращения в ступнях. Все должно быть натуго затянуто. Никакого зазора.