Мамочки мои… или Больничный Декамерон
Шрифт:
…Бобровский все-таки позвонил Кире. Из всего, что он ей предложил в качестве первого свидания, она выбрала кино. Кира смотрела снизу вверх на красивый профиль врача с нежностью. Он ей нравился (а кому бы не понравился?), но ее сердце переполнялось от благодарности. Даша рассказывала, как бережно относились к ней медики. Мама ведь видела не все… Как подбирали гормональный комплекс, как отслеживали ее нестабильное состояние, приводили в норму показатели крови и плазмы.
Они шли по вечернему парку. Ему явно было неловко за то неуклюжее предложение – поработать на полную ставку…
Но умная Кира совсем
– Меня швабра не раз выручала в трудные времена. А такие трудные бывали времена… Рассказать?
Владимир Николаевич попросил:
– Расскажи… те.
Кира начала, глядя перед собой, как будто рассматривая картинки из прошлого:
– В школе помогала бабушке сводить концы с концами: она дворником значилась, а я работала. Потом замуж вы шла. Но ненадолго… После рождения дочери устроилась уборщицей в крупную компанию. Там на меня обратил внимание шеф, Георгий Николаевич. Но сначала предложил стать секретаршей. Я согласилась. Вот… Появилась возможность поучиться на заочном. Зачем мне нужен был этот филфак? Чтобы бумажки грамотно печатать?…
Бобровский кивнул:
– Я помню, ты говорила, что образование не пригодилось.
– Это – не пригодилось, – подтвердила Кира. – Я потом в Германии училась. Экономике. Вот оно – пригодилось. Но это было потом…
– И ты из секретарши выросла до председателя Совета директоров?
Кира задумалась. Но Владимир Николаевич так внимательно слушал, так смотрел в глаза. И Кира решила рассказать:
– Нет. Сначала до референта. Ты в сказки веришь? Мне в жизни встретилась Добрая Фея – многомудрый Давид Аронович Берлин из конкурирующей фирмы. Он собрался на ПМЖ в Израиль, а «в лавке оставить» было некого: вся семья уже там. Вот он и оставил меня – сразу главой совета директоров. Он мне сказал: «Я вижу: ты ничего не боишься и умеешь ладить с людьми. Сама у себя не украдешь: и вот тебе доля в компании». Я верная, Старика не подвожу. Вот так…
– Ты такая умница, – от всей души похвалил Бобровский. И добавил про себя: «И красавица…»
– Да уж. Я со своим бизнесом чуть дочь не потеряла.
Врач даже возмутился:
– Ну, ты что: мы не допустили бы.
– Не дай бог!.. – Кира перекрестилась быстро-быстро. – Но ведь потерять-то можно по-разному…
Владимир Николаевич и Кира Алексеевна долго гуляли по ярко освещенному городу. Им было очень интересно вдвоем. И чем больше они говорили, тем больше тем возникало. Они долго-долго шли пешком по проспекту, пока не остановились перед светящимся неоновой вывеской «ОКТЯБРЬ» кинотеатром. Переглянулись, взялись за руки и, как школьники, побежали покупать билеты…
Кира смотрела и не видела фильм. Чувствовала, что Бобровский тоже едва ли замечает происходящее на экране. Но рука, которую она сама вложила ему в руку, чувствовала себя очень уютно. Врач перебирал ее пальцы, «пропальпировал» натруженные ладони – не осталось ли мозолей, помассировал, как это делают маникюрши… Кира тихо смеялась от щекотки и от нежности, и наконец, – ну раз уж они прибежали в кино, как школьники! Почему бы и нет? – повернулась и поцеловала в щеку улыбающегося Бобровского. Она была так легко, так празднично счастлива, как не была очень давно…
И тут же поправила сама себя: вчера тоже был чудесный день. Перед сном Даша прибежала к ней в кровать и они с дочкой долго-долго разговаривали шепотом, как будто их кто-то мог подслушать…
Дашка сказала:
– Тебе что ни расскажешь,
ты все – «знаю… знаю…». Откуда ты можешь это знать?– Да я, в общем-то, все про тебя знаю. Ты когда в первый класс пошла, помнишь, как вы дрались с Крыловым? По-моему, он тебя за косички, а ты его – смертным боем… Зато потом до самого выпускного были неразлей-вода. Он ведь и сейчас твой лучший друг. Так?
Даша засмеялась:
– Друг! Да он жениться на мне хочет… На беременной. Ну, не чудик?
– А в третьем классе ты подружке новый пуховик на горке разодрала, и всю горку этим пухом занесло.
– Она ревела как белуга, на весь двор. Шуму было… – засмеялась Даша. – Ей потом родители такой пуховик купи ли, мы ей всем классом завидовали.
– Да, красный, финский, очень дорогой.
– А ты откуда знаешь? Так это тоже – ты? А мне тогда почему не купила?
– Ага, а в чем же тогда наказание?…
– А то я мало была наказана в жизни? – вздохнула дочь.
– Да не сиротись ты, Дашка, у тебя было безмятежное веселое детство, я о таком и не мечтала. Первый компьютерный класс был в вашей школе. Всегда открыт, всегда доступен. Школьный драмкружок, с которым вы объездили всю область. А тренер по капоэйро, по-твоему, сам пришел к вам в школу и попросился на работу? Думаешь, по велению сердца? Да нет: просто я знала, о чем ты мечтаешь…
– Да, Антон, я помню… Мы всем классом влюбились… Мам, ну раз ты все про меня знаешь, что ты думаешь про Егора?
– Знаю только, что он женат, что у него растет двое сыновей, но больше всех он любит свою собаку и никогда ее не оставит. Никогда.
– Ты меня осуждаешь?
– За что? Ты повторяешь судьбу всех женщин в нашем роду…
– Посмотрим еще, какая у нас будет судьба! И для начала я рожу мальчишку!
Они еще шептались о всякой ерунде, а потом заснули. Как в том далеком Дашкином детстве, когда она боялась темноты…
Фильм закончился.
– А про что кино-то было? – спросил у приятеля мальчишка, выходящий из их ряда, не дождавшись окончания титров и надписи «Конец фильма».
Кира засмеялась: этот вопрос могла бы сейчас задать и она. А впрочем, какая разница? Кира и Бобровский встали, глядя друг на друга, как будто впервые. В зале зажегся свет.
Глава десятая
«Горя бояться – счастья не видать»
Внедорожник «лексус» нахально подрезал «реношку» Стрельцовых и, беспрерывно маневрируя, обогнал еще несколько машин. Сергей только головой покачал. Он видел: рядом с водителем, на пассажирском месте, сидела хорошенькая молодая женщина с приподнятым – не то от природы, не то от гордости носиком. Сергею даже показалось, что за рулем – ее личный водитель, потому на лице парня отразилась неловкость человека, который вовсе не в восторге от собственных ошибок.
– Да ну, – только и сказал Стрельцов, увидев, куда свернул «лексус»: да, он ехал в Большой Роддом!
…Во дворе из внедорожника быстро выскочил молодой человек и помог выйти своей спутнице – той самой пассажирке со вздернутым носиком и вполне округлившимся животиком. Она, с чувством собственного достоинства, прошествовала по направлению ко входу в приемное отделение… Мужчина, пиликнув дистанционкой, побежал ей вслед…
Молодая женщина вошла в приемный покой, поверху оглядела негустую очередь мамочек и сопровождающих. Спросила, ни к кому не обращаясь: