Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Мамочки мои… или Больничный Декамерон
Шрифт:

– А как это можно определить? В ординаторской вы уже давно не целуетесь, в клизменной тоже не уединяетесь… Откуда мне знать?…

– Да вот отсюда и знать! – рассмеялась Наташа. – Потому и не целуемся, и не уединяемся. Потому что встречаемся! На работе – работа, а любовь – потом…

Недоверие сквозило во взгляде Веры Михайловны, брошенном искоса на Наташу:

– Ой, Наталья. Прямо, вот так и любовь?…

Наташа перестала смеяться и сказала серьезно:

– Нет, конечно. Если честно – не любовь. Это я о себе… Но, знаешь, он такой искренний, что думает, что чувствует – скорей рассказать,

скорей обнять… А я не такая. Мне нравится…

Недолго помолчала. Потом сказала с легкой грустью…

– А вот Владимир Николаевич, похоже, влюбился. В Киру Алексеевну. Помнишь, я тебе говорила: она очень красивая. А ты ее не разглядела.

Вера выжидательно посмотрел на Наташу:

– Ну, положим, я и не разглядывала. А он… действительно влюбился? Не думаю.

Наташа тут же зацепилась за Верино сомнение. И не много ревниво, но с надеждой спросила:

– Откуда ты знаешь? А вдруг он голову потерял?… Эта Романова – женщина с загадкой…

Вера смотрела перед собой, размышляла:

– С загадкой? Ну да. Кто бы мог подумать, что такая солидная тетка ради дочери сама пойдет нянечкой. Другая бы проплатила ей палату, сиделок обеспечила, а эта – сама пришла. И заметь: не козыряла тут своими достижениями, пальцы не отгибала… Нет, умница, правда. А про него – точно знаю: голову он не теряет никогда. Вот уж кто – не мальчишка. Такие не влюбляются – любят.

На протяжении всего их разговора несколько раз скрипнула, открывшись на половину, дверь. Открылась – закрылась, открылась – закрылась… Наконец, в эту «вращающуюся» дверь заглянул Саша Сосновский. Выразительно глянул на Наташу, но не решился начать разговор при Вере. Наконец, не выдержал. Решительно распахнул дверь…

– Наталья Сергеевна! Ну что же вы?! Вас уже целый час ждут! Вы обещали… Проконсультировать.

Наташа отставила чашку с остывшим чаем, посмотрела недоуменно:

– Кто ждет? В одиннадцатой, что ли? Все нормально вроде было…

Сосновский посмотрел на нее, как на инопланетянина:

– Это называется – заработались! А пациенты ждут. А пациенты волнуются. А им, в их положении, волноваться никак нельзя. Правда, Вера Михайловна?

Вера покачала головой, якобы с пониманием:

– Ни в коем случае! Идите, Наталья Сергеевна! Консультируйте. А то, не ровен час, консультация сорвется. А вы же у нас главный консультант по консультациям, да, Саша?

Наташа была по-прежнему на своей волне, поэтому проигнорировала Верину иронию, да и не вдруг раскусила Сашкин подвох:

– Голова к концу дня кругом. Какая консультация? Иванова, что ли, опять хандрит?…

* * *

Наташа и Сосновский шли по коридору. Наташа хотела было войти в одиннадцатую палату, но Сосновский покачал головой – нет, не сюда. Наташа набрала уже хорошую скорость, чтобы дойти до конца коридора… Однако, оказавшись напротив комнаты, которую делила с сестрой-хозяйкой Прокофьевна, Саша произвел какой-то хоккейный прием, буквально втолкнув туда Наташу. И уже там обнял ее.

– Так, Саша, какого рода консультация тебе нужна? Пациент, я так полагаю, ты? – спросила Наташа, пытаясь между поцелуями глянуть в сосновские бессовестные глаза.

– Я – пациент! Я – больной. НЕИЗЛЕЧИМО, – счастливый от близости Наташи Сосновский шептал

ей на ухо: – Я хронически влюблен. Постоянные рецидивы! Войдите в положение, доктор! Пожалуйста…

Кто бы мог подумать: какие ловкие руки могут быть у начинающего хирурга – и обнять, и халат расстегнуть, и по бедру скользнуть нескромно… А вот это уже лишнее. Наташа стала взывать к рассудку:

– Сашка, а ну-ка, пусти! В роддоме, между прочим, детей рожают, а не делают!

Испугать Сосновского не удалось – он просто выразил недоверие высказанному тезису:

– И где же тут логика, Ната?…

Наташа шлепнула его по рукам и по губам:

– Мальчишка!

На что Сосновский ответил не вполне адекватно:

– Обязательно!

Любимая женщина отстранилась:

– Что – обязательно?…

И тогда долгий поцелуй Наташи и Саши положил конец долгим разбирательствам.

* * *

Если бы влюбленные чуть-чуть напрягли слух, то до их ушей наверняка донеслась бы задушевная песня «Серебряная метель» в свободной интерпретации санитарки Прокофьевны. Если бы услышали песню – поняли бы, куда она идет, и сбежали бы из каморки за секунду до прибытия… Так ведь нет: опоздали. В комнату сначала ворвались звуки куплета: «Вино ему тогда головушку вскружило…», затем степенно зашла певица. Деликатно отвела глаза, аки посохом, громко стукнула шваброй и только потом тихонько закрыла дверь от посторонних глаз…

Наташа укоризненно посмотрела на Сосновского. Тот покаянно склонил голову. Наташа дернула его за ухо:

– Мальчишка…

…и решительно вышла в коридор, поправляя прическу. Пошла в ординаторскую, ни разу не оглянувшись. А Сосновский стоял, глядя ей вслед, и счастливо улыбался. Откуда-то издалека доносилась лирическая песня Прокофьевны…

* * *

Катя тревожно вглядывалась в карточный узор. Что скажет ворожея?

Тоня-Таро не выказывала признаков тревоги за ее судьбу:

– Ну, что, девочка. Все будет хорошо. Дом у тебя большой, и будет у вас прибавление в семействе… Хм, ну это и так понятно… Но не всегда была такая тишь-гладь и божья благодать. М-мм… В общем, все будет хорошо!

Катя заглянула в разложенные загадочные картинки:

– Так много карт, а ты так мало рассказала. А поподробнее можно?…

Тоня покачала головой:

– А вот и подробности: дом у тебя богатый, но раньше в нем было… Как бы тебе объяснить – пять перевернутых кубков – это… Негармоничные эмоции. Потери, огорчения… И вот еще… «Башня»: это шестнадцатый аркан. Это очень важно. Сейчас я тебе объясню: устаревшее, отжившее рухнуло и уже не возродится. Я бы так сказала: вы входите в будущее под грохот обломков прошлого!

Катя улыбнулась:

– А покажи, где хорошо?

Тоня широким жестом показала на карту с интересной картинкой: в солнечном кругу обнаженные фигурки мужчины и женщины:

– Вот! Лучшая карта – «Солнце»! Тихое счастье, стремление к свету, долгожданная радость…

Катя с симпатией посмотрела на голышей в круге солнца:

– Это я с мужем?

Но гадалка не спешила с таким простым выводом, напротив:

– Знаешь, это, вообще-то, символ чего-то юного, нарождающегося…

Кивнула Катя: до нее дошел смысл гадания!

Поделиться с друзьями: