Мамочки мои… или Больничный Декамерон

Вера помолчала и спросила осторожно:

– А ты, Наташа, значит, надеешься?…

Наташа кивнула, разглядывая свои руки с аккуратным маникюром:

– А чего теперь-то скрывать, Вера Михайловна? Надеюсь…

Вера задумчиво посмотрела куда-то за окно:

– Я еще осенью видела у него на безымянном пальце след от обручального кольца… Тоже подумала: вот, и кольцо снял.

Наташа, которая все же смеяться всегда любила больше, чем грустить, спросила с иронией:

– Ну, и какой у него там след? Шрам, что ли? Или мозоль?…

Молодые женщины тихо рассмеялись. Но Вера все же объяснила:

– Полоска незагорелая…

Доктор Наташа встала, поправила халатик, огладив свою ладную стройную фигурку, подтянула колготки. Взглянула в зеркало и сказала с восхищенным придыханием, не о себе – о нем:

– И оперирует академически!

Вера уже подошла к двери:

– Что есть – то есть. Пациентки не зря на него молятся! Все, подруга, пойду. За выручку – спасибо, за мной не пропадет.

А Наташа все никак не могла сбросить с себя лирическую грусть:

– Вера, я, когда смотрю на него, просто млею. От одной его улыбки теряю голову.

Вера с неожиданно понимающей улыбкой покачала головой:

– Как я тебя понимаю! – и оставила Наташу в раздумье: что бы это могло обозначать?… Но спросить, что именно, Наташа не успела.

Вере нужно было срочно бежать к мужу: он ведь был на очень важной консультации, у доброго волшебника Мищенко. Того самого, от одних душевных разговоров с которым, по легенде, женщины становились мамами. А папы? Как реагировали на беседы со Светилом папы?…

* * *

Утро следующего дня в отделении патологии ничем особенным отмечено не было.

Конечно, не для всех… Для кого-то это было лучшее утро в мире!

Дверь с надписью «Клизменная» открылась и оттуда осторожно выплыла мамочка Сергейчук. Медсестра, вышедшая следом, закрыла дверь и сказала плавно удаляющейся женщине:

– Бежать не надо, Сергейчук.

Мамочка Сергейчук даже головой замотала от возмущения и жалобно ответила:

– Кто бежит-то? Сами бы попробовали…

Практически не дыша, пошла дальше…

… мимо медсестры, на специальном раздаточном столике раскладывающей таблетки, иногда сверяясь с предписаниями врача…

… мимо еще двух мамочек, озадаченно изучающих страшноватый медицинский плакат, посвященный вреду курения и алкоголизма. На нем была изображена мама в разрезе, внутри – скрюченный скелетик с сигареткой в зубках…

Юлю Сергейчук, неуклюже перебирающую ногами, легко обогнала Вера Михайловна, которая шла в палату, где лежала и сама Юля, и Лена Петровская.

Вошла и села на свободную койку, доброжелательно улыбаясь мамочкам:

– Ну, как самочувствие?

В ответ раздался нестройный хор:

– Ничего… Нормально…

На этих словах подруг по палате в помещение вплыла мамочка Сергейчук… чуть было не ошибившаяся дверью:

– Ой, мамочки… Нет, мне не сюда… – и свернула в туалет.

Вера Михайловна бросила на нее мимолетный взгляд, вспомнив, что Наташа как раз сейчас уже готовилась к операции кесарева сечения…

Недолгий визит Сергейчук на мгновение отвлек внимание врача, и в это время одна из мамочек, Сазонова, что-то быстро спрятала в тумбочке, стараясь скрыть это «что-то» от врача.

К ней первой и подошла Вера Михайловна:

– Сазонова, ну, что вы как маленькая. Я все вижу – снова нарушаете диету!

Сазонова, и без того «кровь с молоком», прямо персик, покраснела и смутилась, пытаясь замести следы:

– Это все… диетическое…

Вера Михайловна, проверяя, не отекают ли ноги у пациентки, несколько раз нажала пальцем, наблюдая, как быстро расправляется след, проговорила с укоризной:

– Вы же не меня обманываете – вы своего ребенка обманываете. У вас гестоз, а вы зефир в шоколаде кока-колой запиваете. И после этого говорите, что у нас весы барахлят…

– Они не очень… точные у вас, – неуверенным голосом ответила Сазонова.

Вера Михайловна перешла к другой пациентке, Лене Петровской, а Сазоновой ответила:

– Ну да, не электронные. Плюс-минус тридцать граммов.

– Приляг! – это Вера Михайловна обратилась уже к Лене и стала слушать трубочкой животик. – Ребеночек шевелится.

Лена кивнула со счастливой улыбкой, а Вера добавила:

– Поменьше бегай, соблюдай постельный режим. Не волнуйся. Не вздумай конспекты штудировать.

Прослушав еще, оценивающе глянула на нее, потом спросила строго:

– Не куришь?

Уже севшая на кровати Лена испуганно замотала головой:

– Я еще на первом курсе бросила!

Врач усмехнулась:

– Вот и молодец, что бросила… – и перешла к Кате Молчан. Та, судя по объемному животику, находилась накануне родов:

– Как чувствуете себя?

Молодая женщина ответила с улыбкой:

– Не спала сегодня почти… Толкается…

Катя бережно держалась за живот, а Вера, приложив трубку к животу и отняв ее, сказала ей ласково, почти просительно:

– Давайте-ка на осмотр сейчас сходим, а потом на КТГ… И будем готовиться…

Катя обеими руками взялась за щеки…

– Не бойтесь, все хорошо, – погладила мамочку по плечу Вера. – Пора.

В это время в палату заглянула санитарка Елена Прокофьевна со своей тележкой:

– Кто Петровская?

Ленка совсем по-школьному подняла руку.

– Принимай витамины!

Старушка поднесла большущий пакет к ее кровати, посмотрела на нее по-матерински ласково:

– Ты не школьница ли? В куклы, небось, еще играешь?

Ленка растерялась:

– Ну, что вы, бабушка! Я уже замужем. Я студентка.

– И-и… – махнула рукой Прокофьевна, вся сморщившись от улыбки. – Первое дите – последняя кукла!

Лена взяла в руки яркий полиэтиленовый пакет – тяжелый! Что там?… Фрукты, соки, минералка, йогурты… Положила пакет на кровать и бросилась набирать номер на телефоне:

– Вась, ты чего, банк ограбил? Откуда деньги? Ну, в смысле, это ты передачу?… Нет?

Вася что-то ответил, отчего брови Петровской изумленно полезли вверх. Она отключила телефон со словами: