Мамочки мои… или Больничный Декамерон
Шрифт:
Секунду раздумывал, а потом решил обойтись без экивоков:
– У вас ее телефон есть?…
Ленка Петровская чуть не упала, со всей возможной быстротой и готовностью, на которую была способна со своим животиком, потянувшись к тумбочке за мобильником…
А в другом отделении, в другой палате, рядом с молоденькой пациенткой, лежащей под капельницей, сидела доктор Наташа. Пациентка слабо улыбалась ей:
– Надо было тебя сразу послушать Я думала – аппендицит… У меня же хронический…
Наташа погладила ее по руке:
– Надо было меня слушать,
Аня покивала грустно, но в качестве оправдания напомнила:
– Так хотелось поехать… Мы же с ним там и познакомились, в Домбае…
Наташа иронически скривила губки:
– А лучше бы – в Дубае! Ладно, слава богу, все нормально теперь будет. После лапароскопии быстро заживет.
Аня неожиданно всхлипнула:
– А, все равно, накрылись наши сборы. Вся команда там, а мы здесь. Борька же меня не оставит одну. Вот тебе и чемпионат, вот тебе и кубок…
Наташа в ответ на эту очевидную, с ее точки зрения, нелепость только руками развела:
– Ну не дура ты, Анька? Вот тебе и свадьба, вот тебе и дети – вот о чем думать надо! Кубок… Скажи спасибо, что не в горах все это случилось! У нас хирурги – золото! Никуда твой кубок не уйдет…
Задумчиво посмотрела в окно. Продолжила печально:
– А у меня тоже одно мероприятие интересное… сорвалось… И хирургия здесь совершенно бессильна…
В своем кабинете, за столом, на котором возвышались разнообразные папки, задумчиво держа в руке телефон, сидел доктор Бобровский. Он молча смотрел на дисплей. Номер уже был набран… Оставалось одно простое движение – нажать кнопочку с зеленым телефоном.
Он встал и подошел к окну… Увидел идущую по дорожке, которая вела к соседнему корпусу, длинноволосую девушку и вспомнил…
…как по другому двору уходила другая, длинноногая, с волосами по плечам девушка. Не оглядываясь…
Доктор Бобровский сделал выдох, нажал «вызов» и даже зажмурился. В трубке послышался длинный гудок… Один… Второй… Третий…
Каждый из них сопровождался с трудом контролируемой мимикой Бобровского: он закрывал глаза, глубоко вздыхал, хмурился… Пауза, заполненная гудками, была почти мучительна для него… И, наконец, в трубке прозвучал такой знакомый… нет, совершенно незнакомый женский голос:
– Я вас слушаю… Слушаю! Алло, вас не слышно. Перезвоните, пожалуйста…
Все, она положила трубку. И Владимир Николаевич отбросил на стол свою…
Вера Михайловна и ее муж Сергей с недавних пор стали замечать, что ходят теперь не под руку, а за руку: так, как выходят на танцпол. А сейчас, в кабинете Мищенко, они и сидели так же, сами не замечая того, что держатся за руки. Светило стоял перед ними,
уперев руки в стол, вид у него был торжественный, а взгляд – «свадебный», как у работника ЗАГСа.Голос звучал тоже – почти торжественно…
– Ну, что ж! Вера Михайловна, Сергей Анатольевич! Объявляю вас будущими родителями! Не вижу оснований для отчаяния! Поверьте моему опыту! Прогноз самый позитивный.
Вера прижала свободную руку к груди, да и Сергей заметно заволновался.
Сан Саныч сделал было эффектную паузу, хотел сказать еще что-то, подходящее случаю, но передумал. Стал менее торжественным, сел на свой стульчик с прямой спинкой и продолжил без всякого пафоса:
– Вам, друзья, предстоит еще несколько месяцев комплексного лечения. Обоим. Но я в вас уверен. Более чем! Во-первых, вы выдержали испытание сальсой… Да-да, Вера Михайловна, все не так просто! Космонавтов, прежде чем в космос запустить в одном экипаже, еще и не так проверяют… А вы – молодцы: отлично работаете в паре!
Светило сделал паузу, посмотрел на супругов серьезно, без тени юмора. Он уважал их – без всяких шуток. Сочувствовал и от всей души желал счастья. Но сейчас было не до сантиментов и не до прочувствованных речей.
– А во-вторых… Вы молоды, здоровы… Красивы! Особенно, конечно, вы, Вера Михайловна! И настроены очень серьезно. Думаю, к процедуре ЭКО прибегать не придется. Все состоится естественным путем. Вот вам мой вердикт. А я за свои слова отвечаю: вот уже тридцать шесть лет!
Вера смотрела на врача почти влюбленными глазами:
– Сан Саныч… Скажите, а у вас дети есть?
На лице у Светила расцвела не довольная, а даже горделивая улыбка. Что ж, он имел право так улыбаться:
– Четверо. Уже внуку год, а младшему сыну, между прочим, три с половиной!
Восхищенная Вера Михайловна засмеялась и начала аплодировать – эта привычка появилась у нее тоже в танцевальном клубе. Светило, давно отметивший, что женщины с открытыми эмоциями, как правило, легче беременеют, улыбнулся Вере, встал и откланялся, как удачно выступивший артист:
– Да! Так-то!
А потом, сев на свое место, произнес уже совсем тепло и сердечно:
– Все у вас хорошо. А будет еще лучше. Обязательно. Будет.
…Спустя полгода Лена и Вася Петровские, сидя в маленькой комнате, которую выделили молодой семье Васины родители, смотрели на экране монитора любительский фильм. Смотрели не в первый и даже не в двадцать первый раз. И им не надоедало! Слава Богу, Котя, как они называли своего сына Константина, спал, наевшись Ленкиного молока, как сурок, и при нем можно было хоть в барабаны бить, не то, что кино смотреть.
Изображение поначалу скакало, как если бы этой камерой орудовал ниспровергатель стереотипов Ларс фон Триер. «Картинка» черно-белая, сбоку – буковки «REK» и цифры – год, число, время… За кадром царило какое-то веселое оживление, слышны были отдельные реплики… Но громче всех звучал голос «оператора» – им на проекте работал муж Лены:
– Блин, где тут запись? Ты не знаешь?
Дальше вступал второй молодой мужской голос. Он принадлежал, судя по изображению, обладателю огромных кроссовок, крупный план которых время от времени украшал прыгающий кадр: