Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Мамочки мои… или Больничный Декамерон
Шрифт:

Лизин телефон зазвонил так не вовремя. Она сказала Рите «извини» и прошептала в трубку:

– Да, Максик, я… А все хорошо… Ну, у меня же девятый стол – это диета. И палата хорошая… Что? Да правда, нормально все… И соседки. Не понимаю. Никто не храпит, если ты об этом. И я серьезно… Пока.

Лиза с несколько недоуменным видом отключилась.

– Можно подумать, у меня есть выбор, – пожала она плечами. – Кстати, мне очень нравится наш палатный врач, Вера Михайловна. Очень чуткая. Сразу поняла, что я трусиха страшная. А ты не боишься, Рита?

Риту уже давно и явно тяготило это общение, но она сделала над собой усилие:

– Конечно, боюсь. Все

боятся. И все рожают.

* * *

Из двери с надписью «Операционная» вышел усталый Бобровский, за ним, опустив голову, медсестра Света. У стены стоял мужчина, растеребивший на нитки повешенный на шею шарф. Он сделал нерешительный шаг навстречу Бобровскому, тот поднял на него холодные глаза…

– Мне очень жаль. Ребенка не спасли, – сказал Бобровский так леденяще спокойно, что Света попросту не узнала всегда такого интеллигентного, душевного с пациентками, такого доброго Владимира Николаевича.

Мужчина, издав какой-то хриплый клекот, внезапно закричал:

– Так и знал! Так я и знал! Не надо было сюда! Живодеры! Вы мне ответите!..

И замахнулся, чтобы ударить врача. Но Бобровский левой рукой перехватил и загнул за спину конечность папаши, а потом занес свою руку, чтобы ударить мужика… Очень ему, видимо, этого хотелось. Но Света резко вскрикнула, повисла на занесенной для удара руке, и это охладило пыл врача:

– Заткнись, урод! – прошипел Бобровский. – Не надо было эксперименты над женой ставить! Или тебя самого под водой рожали, Ихтиандр хренов?…

Отпустил его, вытер руку о свою хирургическую пижаму и ушел. Света побежала было следом, а потом вернулась и сказала «Ихтиандру»:

– Скажите спасибо, что он жену вам спас.

И только тогда мужик начал хлюпать носом. Посмотрел на свои дрожащие руки и сполз по стене на пол…

* * *

Подавленный Бобровский шел по коридору в сторону ординаторской. Его догнала Таня. Догнала и шла рядом, заглядывая сбоку вверх:

– Владимир Николаевич, я готова.

Врач еще не отошел от трагического случая в операционной, поэтому он лишь автоматически повторил то, что сказала Таня:

– Готова… Ну, молодец, что готова. Что у тебя?

Таня сразу потухла, как фонарик:

– Умгангс шпрехе. Разговорная лексика.

Бобровский нахмурился, потер виски:

– Ой, Татьяна, забыл совсем… Заработался… Пошли учиться… майне либен лерерин!

И вот уже снова заулыбалась Таня:

– Ой, так вы же неплохо говорите! И произношение…

* * *

После содержательной экскурсии на объект состоялся корпоративный обед с инвесторами, где итальянцы оттаяли настолько, что стали частично понимать реплики главного инженера. Сергей отошел чуть дальше, чтобы шум в помещении не был слышен в трубке. Он довольно давно увидел неотвеченный вызов жены, но перезвонить получилось только сейчас:

– Верочка, это я. Прости, не слышал звонка.

В это время вся компания дружно рассмеялась. Вера в трубке услышала среди мужских голосов звонкий женский смех, но решила не спрашивать Сергея ни о чем. Сергей почувствовал, что Верочка не знает, как воспринимать всеобщее ликование, идущее фоном к их разговору:

– Вера, обстановка не для разговоров, я тебя совсем не слышу. Перезвоню позже, хорошо?

Вера молча отключилась. Да, что-то в Сережиных планах пошло не так с самого утра, как он и предчувствовал. Отсюда эта торопливость, какая-то раздраженная вежливость. Вера, конечно, расстроилась…

* * *

Вера сидела

за столом, просматривала истории болезни, делая пометки на календаре. Вошла бледная, усталая Наташа, упала на диван:

– Верочка, у нас еще вода есть? Холодненькой минералки! Я из горячего цеха.

Вера поднялась, открыла дверцу холодильника:

– Смотри-ка, действительно есть. Неожиданно как-то, среди зимы…

Наташа махнула рукой:

– Да это я сама покупала недавно, как почувствовала, что сегодня в родильном флешмоб случится.

Вера спокойно заметила:

– Там ежедневно флешмоб. В одном месте в одно время собираются люди и одновременно рожают.

Наташа, отпив из налитого Верой стакана добрую половину, отдышалась и сказала:

– Нет, не флешмоб, а аншлаг: четыре девочки и четыре парня, все столы заняты.

Вера удивленно пожала плечами:

– Ну и что? Обычная статистика.

Наташа даже поперхнулась остатками воды:

– Обычная?! Восемь новорожденных в течение часа? С промежутком в семь с половиной минут? Акушерки временами громче рожениц кричали… Там, как на конвейере, работали: потуги – схватки – младенец, и так восемь раз подряд! И что интересно: мальчик – девочка, мальчик – девочка. В такой вот строгой последовательности.

Вера, наконец, рассмеялась:

– Молодцы какие! Прямо олимпийская команда по синхронным родам!

Наташа встала, потянулась:

– Вот-вот. Бобровский примчался на помощь. И меня… мобилизовали. – Наташа хмыкнула на Верину шутку: – Ну да! Олимпийцы. Бобровский там на всякий случай остался. Вдруг еще кто-нибудь подтянется, для ровного счета.

– Ну, если Бобровский там, я спокойна.

– Когда уже я буду спокойна? Когда я успокоюсь, а, Вер? – Наташа вздохнула тяжелее, чем от усталости.

Вера посмотрела на нее искоса:

– Ну что, так и будешь вздыхать?

Наташа развела руками:

– А что еще остается?

А Вера раздумчиво сказала:

– Может, взять инициативу в свои руки?

* * *

…Вера и Сергей любили гулять по набережной в парке Горького.

Поздней осенью Вера начинала сильно переживать за уток, плавающих по городскому водоему, почти целиком замерзающему зимой, поэтому они часто, во все выходные, когда могли погулять вместе, запасались белым хлебом и шли в парк. Достав из объемной сумочки булку, они с Сергеем принимались кормить привыкших к угощениям водоплавающих. Недалеко бегали маленькие, лет пяти-шести, мальчик и девочка. Девчонка бойкая, крикливая, а мальчишка стеснительный и небыстрый. Девочка, заметив, что взрослые стали бросать в воду батон, бросила беготню с братом и стала наблюдать за Верой. Ее хватило минут на пять. После этого она подошла к Вере и решительно попросила:

– Тетенька, дайте мне булочку.

Вера сначала не расслышала просьбы ребенка:

– Что ты сказала, маленькая, что?

– Булочку хочу, пожалуйста! – громче повторила девочка.

Вера присела перед девочкой и достала из сумки глазированный сырок:

– Ешь, маленькая, ешь!

Однако девочка отрицательно помотала головой:

– Птичек кормить булочкой будем с Сережкой! А у чужих брать ничего нельзя. Мама говорит!

Поделиться с друзьями: