Мамочки мои… или Больничный Декамерон

* * *

Вера вошла в седьмую палату и, как всегда, поприветствовала пациенток с улыбкой:

– Здравствуйте, мамочки! У нас новенькие, да?

Новенькая была одна – жена фотографа Ирина. Вера Михайловна обратилась именно к ней, она и откликнулась первой:

– Да, я новенькая.

Вера села на ближайшую к двери койку и, привычно помогая мамочке лечь для визуального осмотра, сказала, повернувшись к Ирине:

– Ваш муж, если не ошибаюсь, фотограф. Он и меня хотел снять…

Ирина поправила, заметно вкладывая в интонацию уважение и любовь к мужу:

– Не совсем фотограф… Он фотохудожник. И он всегда меня поправляет: «Я девушек не снимаю, я фотографирую…» Шутит так.

– Я понимаю, это существенная разница, – кивнула Вера, осторожно пальпируя ноги лежащей перед ней женщины, – и что фотохудожник, и что… не снимает…

Результат осмотра не удовлетворил Веру, она стала серьезней:

– Скажу сразу, что мне очень не нравится – по внешнему виду и по анализам, – обратилась она к лежащей перед ней пациентке. – Отеки, давление 160 на 100 и белок в моче. Как у вас при этом самочувствие?

Женщина, услышав про результаты анализов, сразу сникла:

– Ну, хвастаться не буду. Белок в моче я, конечно, не ощущаю. А давление – да, чувствую. И отеки вижу…

Вера встала, чтобы перейти к Ирине:

– Принимайте все назначения, старайтесь не нервничать… В общем, не будем пока рваться домой, хорошо? Потому что вы нервничаете, а это вам здоровья не добавляет. Ну и ребенку, разумеется…

Мамочка с отеками кивнула:

– Я понимаю… Не буду рваться… Хотя, конечно, сердце не на месте.

– Справятся как-нибудь… – успокоила ее другая соседка по палате, Зинаида.

Вера Михайловна подтвердила:

– Опыт показывает, что пока мама в больнице, семья только теснее сплачивается… Общие бытовые трудности и так далее… Вернетесь домой – и у всех будет праздник!

Вера Михайловна перешла к Ирине, пролистала историю болезни, в которой, однако, было немало заполненных листов:

– Значит, ваш папочка – фотохудожник…

Ирина с заметным удовольствием уточнила:

– Да, и лауреат разных конкурсов…

Вера Михайловна уже достала слуховую трубочку, начала прослушивать живот… Одобрительно кивнула. Еще раз посмотрела в историю болезни. Сделала секундную паузу, а потом продолжила разговор с Ириной:

– У нас с вами сейчас самая главная задача – успешно преодолеть рубеж восьми месяцев. Вместе с вашим мальчиком…

Ирина прижала руку к животу:

– А откуда вы знаете, что у меня мальчик?

Заметив про себя, как особенно, с какой нежностью произнесла женщина слово «мальчик», Вера Михайловна объяснила:

– В истории болезни – результат амниоцентеза. И я… Просто вижу, что у вас – мальчик!..

* * *

Стихийно организовавшееся в ординаторской совещание было открыто, протокол вести не было необходимости: женсовет обеспечил стопроцентную явку, на повестке дня стоял единственный вопрос – поздравление собственного начальника. Не по расположению на местах, то есть – композиции, а больше по выражению лиц участниц, праздничный консилиум напоминал совет в Филях, запечатленный на известной картине. Исключительно по старшинству роль

Кутузова досталась Прокофьевне. В отличие от прославленного полководца, она не только глядела в оба, но и была абсолютно неспособна на компромиссы, наподобие сдачи Москвы французам. Она предлагала массированное наступление:

– Вот, каждый год одно и то же: объявляет, что в армии не служил, подарков не надо… И каждый раз радуется, как ребенок! Я вам так, девушки, скажу: по отдельности ему от нас подарки принимать как-то неловко. Ну, субординацию-то надо соблюдать, а когда каждая с подарочком, со словом, а то и с поцелуями… Неловко ему. Значит, восьмого-то марта и он так всех перецеловать должен… Нет! Накроем, заманим и все вместе поздравим! Что вручим – тому и рад будет.

Таня возразила:

– Вера Михайловна и Наташа купили подарок вдвоем, нас в долю не берут.

– Их дело, а мы стол накроем. Купили и купили, я, к примеру, что ему подарю? – развела руками старушка. – Не спросишь же. Согласна с их подарком.

Вера Михайловна и Наташа сидели за Вериным столом, как две отличницы за институтской партой, Таня, Света и Прокофьевна с озабоченными лицами занимали диван.

Вспомнив, как они с Бобровским встретились перед работой, Вера сказала:

– Может, и наш подарок – не шедевр. Но неужели надо было у него выспрашивать: Владимир Николаевич, есть ли у вас то, нравится ли вам это… Не надо! Ничего мы от него не добились бы и только имели бы глупый вид.

– «Подарки не просят и не обещают, подарки приносят и отдают», – в тему процитировала медсестра Света.

– И заманивать не придется, он сам подготовился, целую сумку притащил. Что там, интересно? – повернулась Вера к подруге.

– Да мало ли чего? Может, он на тренировку после работы идет, в фитнес-центр… – предположила Наташа.

Вера Михайловна рассмеялась с оттенком жалости – не к Наташе, к Бобровскому:

– Ну да, ну да… Думаешь, ему на работе мало фитнеса?… В общем, лишь бы на совещаловку какую-нибудь по случаю праздника не затащили в главный корпус…

– Подарочек, конечно, не по сезону… – пригорюнилась вдруг медсестра Таня.

– А что ему надо было купить – навигатор? Чтобы у него в ушах уже с самого утра от указивок звенело? Или гаджет какой-нибудь навороченный? – развела руками Наташа. – Ну что еще? Парфюм? Банально. И, вообще, мы вдвоем-то не сошлись во мнениях, давайте уже – что есть, то есть… Элегантно, в конце концов. И с намеком: пора отдыхать… Подумать о лете… О море… О солнце…

Размечтавшаяся было о солнце и море Вера вдруг спохватилась:

– Девочки, стихи выучили?

Таня расцвела улыбкой:

– Уже прорепетировали. Хотите, покажем?

Но как раз на этих словах дверь открылась, и в ординаторскую зашел Владимир Николаевич Бобровский, эффектным широким жестом приглашая войти кого-то еще:

– Прошу! Минздрав сделал мне индивидуальный подарок ко Дню защитника Отечества – распределил Александра Сосновского в наше отделение. Я, лично, очень этому рад.

И в дверь с робкой улыбкой на молодом озорном лице вошел… интерн Сосновский!