Мамочки мои… или Больничный Декамерон

– Вот-вот! Тонко подмечено! Это я про живопись по коже! Совсем недавно сошла с моей кожи роспись, оставленная вашим, Наталья Сергеевна, бодигардом.

Вера Михайловна сначала сдерживалась, а потом уж и рассмеялась… Вдохновленный ее весельем Бобровский уже резвился вовсю:

– Свет ведь не без добрых людей, – Прокофьевна, ангел наш, народными средствами свела-таки за четыре дня щедрый мазок, оставленный у меня под глазом одаренным не в меру передвижником в белом халате…

Наташа выразительно посмотрела на часы:

– Ну, все! У меня обход.

И, цокая каблуками, вышла из ординаторской – красивая, стройная, злая…

Бобровский сразу стал серьезным. Посмотрел вслед вышедшей Наташе:

– Верочка, давай-ка планы сверим…

Медсестра Таня зашла в седьмую палату, нашла глазами новенькую:

– Настя, на сегодня все процедуры для тебя закончены. Ложись и отдыхай. Результаты анализов завтра уже будут готовы, при обходе Вера Михайловна тебе все расскажет и объяснит.

Настя благодарно покивала ей:

– Спасибо. Я что-то и правда устала.

Таня поставила на стол мензурку с россыпью каких-то таблеток:

– Вот держи, это витамины. Тебе их нужно пить три раза в день. И попроси принести тебе фрукты, лучше яблоки и груши. Тебе сейчас особенно полезны гранаты.

– Да, да. Я позвоню маме.

Настя уже заняла положенное ей место, немного обжилась и даже попыталась подпилить ногти пилочкой, когда дверь открылась и вошла та самая, смешливая девушка из столовой: это, действительно, оказалась Алиса. Где она была все это время? Наверное, общалась с подругами в других палатах…

– Привет! – весело сказала она, поставив руки на бедра по обеим сторонам от высокого круглого животика.

– Здравствуйте, – спокойно ответила Настя.

Алиса была похожа на кинетическую бурю. Несмотря на задорный животик, двигалась быстро, ловко. За несколько минут своего пребывания в палате она успела сполоснуть чашку, причесаться, достать и убрать книжку, надеть новые носочки…

– Как тебя зовут? Ничего, что я сразу – на «ты»? – между делом дружелюбно спросила Алиса.

Настя одними губами улыбнулась шустрой Алисе:

– Ничего, нормально. Я Настя.

Но Алиса, занимая удобную послеобеденную позицию на кровати, очевидно, приготовилась к более оживленному общению:

– Меня – Алиса. А ты чего невеселая такая? Плохо себя чувствуешь?

– Врачи считают, что плохо, – не стала отрицать Настя, – а мне… никак, в общем.

Веселая Алиса посмотрела с недоумением:

– Ну что это – никак! Никак в нашем положении не должно быть. Тебе никак – малышу никак. Тебе хорошо – ему еще лучше.

Пожав плечами, Настя ответила уклончиво:

– Ну, значит, у меня есть причины, чтобы не веселиться.

По ее тону Алиса поняла, что форсировать сближение не стоит: Настя не расположена посвящать ее во все свои проблемы. Алиса решила взять коммуникативную паузу, встала и подошла к подоконнику, на котором лежали ее косметичка и еще какие-то мелочи. Что-то на улице привлекло ее внимание, она даже вытянула шею. И вдруг засмеялась в полный голос:

– Нет, ну ты глянь!.. Это же надо было придумать!

Настя встала и без особого интереса подошла к окну.

Прямо под окном стоял молодой человек и, с рабочим выражением лица, запускал радиоуправляемую модель вертолетика. Вертолетик летал, а к его хвосту было прицеплено большое, но легкое алое сердце из сверкающего на солнце целлофана… Вертолетик направленно летал на уровне именно их окон.

Однако зоркая Настя смотрела не на вертолет. Она увидела, что на приличном расстоянии от «пилота», буквально в укрытии – за углом соседнего корпуса, под деревом, – стоит ее бывший муж Денис. По всему видно, он сам увлекся зрелищем: смотрел за вертолетом со своей ясной мальчишеской улыбкой – это, и правда, было красиво… И все-таки Настя угрюмо развернулась и пошла обратно на свою койку.

Алиса еще полюбовалась на «вертолетчика», потом обернулась к Насте:

– Настя, да ведь это он нам аттракцион устроил. Твой муж, да?

Настя без улыбки ответила:

– Муж руководит полетами. Вон, возле дерева стоит, диспетчер.

Алиса, кажется, что-то поняла:

– А-а, провинился, видать…

– Алиса, мне сейчас не очень хочется это обсуждать, но чтобы не было каких-то непоняток, – Настя вздохнула, – мы с мужем развелись. Два месяца назад. И все его фокусы уже мимо кассы.

Настина соседка по палате, оказывается, тоже могла быть серьезной. Что-то прикинув, она произнесла неторопливо:

– Ну, извини. А кто это вас развел? Ты – беременная, два месяца назад это было тоже очень заметно… До исполнения ребенку трех лет по законодательству вас не должны были…

– Я сама подала на развод, – перебила Настя, – и смогла убедить судью. Мне пошли навстречу. Ты что, юрист?

Алиса покачала головой:

– Нет. Нет. Я просто иногда разговариваю с разными умными людьми…

Да Настя, кажется, не очень-то и стремилась уточнять, кто именно Алиса. Она просто кивнула головой и больше не проявляла к разговору никакого интереса.

Через стеклопакет не было слышно жужжания вертолетика, но сердечко все мелькало и мелькало за окном. А занавесить окно было нечем. Настя нервно достала телефон, нажала кнопку вызова, дождалась соединения.

– А может, хватит, Денис? Тебя с работы не уволят в очередной раз, пока ты тут развлекаешься?… А я – заинтересованное в алиментах лицо, вот и беспокоюсь. До связи.

Невольная свидетельница семейной сцены Алиса молчала, но было видно, что ей почему-то жаль незнакомого Деника.

Вертолетик сделал прощальный круг, и красное сердечко исчезло.

«Авиакатастрофа, – подумала Алиса, – типа инфаркт».

* * *

Сергей Стрельцов в своей нарядной белой каске, выгодно оттеняющей багровеющие под пронизывающим ветром уши, шел по объекту с переводчицей Женей. Она тоже совсем озябла: женственно поколачивала сапожком о сапожок, потирала руки в перчатках, прятала их в рукава…