Марина и цыган

– Приду, если смогу.

Вадим хотел было проводить меня до самого дома, но я подхватила под руку своего соседа и мы втроём, вместе с Алёнкой, весело переговариваясь, двинулись по улице.

Мои родственники ещё не вернулись домой. Часы показывали без пятнадцати минут восемь и передо мной снова встал всё тот же вопрос: идти или не идти? В конце концов, я решила просто прогуляться возле дома Эдика, так как мне было интересно, что они там затеяли. Для этой цели вполне годились брюки, но, в последнюю минуту, я всё же решила сменить их на зелёную юбку.

Знакомая тропинка, по которой я ходила в гости к Синеглазому, вела прямо к дому Гитариста. Мне невольно вспомнился тот вечер, когда я впервые появилась в компании деревенских. Но на этот раз все окна в доме были тщательно завешаны изнутри. Поэтому мне пришлось войти во двор, чтобы попытаться заглянуть в замочную скважину. В этот момент дверь открылась и я едва не протаранила головой живот какого-то парня. Оказалось, что это был Эдик. По-видимому, он тоже меня узнал, потому что гостеприимно произнёс:

– Проходи, Марина! Мы тебя уже давно ждём!

Мне ничего не оставалось, как принять его приглашение. Пройдя по знакомому коридору, я бросила на себя взгляд в зеркало и вошла в зал. Тут меня ждал первый сюрприз: на противоположной от входа стене красовался длинный лозунг, написанный красной тушью: «Добро пожаловать на вечер откровений!» Прямо под ним (вторая неожиданность) стояли три одинаковых кресла, где восседали Вадим, Женька и Димка. Чуть наискосок в углу пустовало ещё одно кресло, по-видимому, предназначенное для меня. Остальные гости расположились кто на диване, кто на стульях. И третьим сюрпризом было то, что здесь присутствовали одни парни, причём не все, а только «сливки» деревенского общества.

Между тем Эдик, на правах хозяина, провёл меня через весь зал и усадил в кресло. Все молча смотрели в мою сторону и я тоже прикусила язычок, ожидая, что будет дальше. Впрочем, присутствие дядьки придавало мне уверенности. Тем временем вернулся Гитарист и поставил передо мной на столик хрустальную вазочку с яблоками и грушами. Поблагодарив его, я скромно взяла яблоко. Эдик же стал о чём-то шептаться с Женькой и его приятелями. Остальные парни тоже подтянулись к ним. Воспользовавшись тем, что на меня никто не обращал внимания, я принялась энергично поглощать фрукты, вследствие чего в тишине раздался громкий хруст. Сразу же прекратив шептаться, парни обернулись на этот звук. Сообразив в чём дело, они успокоились и вернулись к прерванной беседе. Но, в конце концов, фрукты мне надоели и я заскучала. Тогда, потихоньку поднявшись с места, я приблизилась к окну, отодвинула штору и уселась на подоконник. Деревенские, увлечённые своим разговором, по-прежнему ничего не замечали. Первым пропажу обнаружил дядька. Ненароком бросив взгляд на моё пустое кресло, он вскочил с места и завопил:

– Сбежала! Упустили!

Однако, увидев меня на окне, он сразу закрыл рот. Некоторое время все молча смотрели на меня. Затем хозяин поспешил исправить положение и включил магнитофон.

– Белый танец: дамы приглашают кавалеров! – объявил он, бросив на меня взгляд.

Но я продолжала сидеть на подоконнике, упорно глядя в окно. Едва музыка смолкла, Эдик снова поставил вальс. Тем не менее, с моей стороны не последовало никакой реакции. Отчаявшись, он подошёл к креслам и опять начал совещаться. Сообща они пришли к решению бросить жребий, кому первому меня приглашать на танец. В результате чего выяснилось, что всего здесь присутствовало, не считая меня, тринадцать человек. Поэтому Женьке предложили из-за несчастливого числа не принимать участие в жеребьёвке. Дядька было запротестовал, но мой сосед осадил его одной фразой:

– Ты, Женя, как родственник, обойдёшься!

Они нарезали двенадцать бумажных полосок, на которых каждый написал своё имя, положили их в шапку и перемешали. Тянуть жребий должен был Синеглазый, но когда он попытался перед этим заглянуть в шапку, Димка немедленно воскликнул:

– Отдай мне!

Право пригласить меня на танец досталось парню, чьё имя я даже не знала. Слегка покраснев от устремлённых на него завистливых взглядов, он немедленно направился ко мне. Вначале по залу одиноко кружилась только наша пара. Затем оставшиеся без дам парни тоже разобрались по парам и присоединились к нам. Я едва удержалась от смеха, услышав, как при этом Димка шипел на Вадима:

– Не лапай меня! Я тебе не девка!

Едва танец закончился и мой партнёр отвёл меня на место, как парни тут же окружили со всех сторон моё кресло и, буквально, забросали меня вопросами. Первым начал тот, с которым я танцевала (кстати, выяснилось, что его звали Славик):

– Почему, вот, моя девка никогда не разрешает себя обнять? А когда мы с ней из-за этого поссорились и я стал – к другим, то она обозвала меня бабником!

– Просто, ты ей дорог и она боится тебя потерять, - объяснила я, меланхолически возведя глаза к потолку.

Славик ещё больше покраснел и сказал:

– Так я с ней помирюсь!

– Помирись.

– А вот почему, - сразу вступил в разговор другой, - когда я со своей остаюсь наедине, она сразу же лезет целоваться и никогда ни о чём со мной не поговорит, как с другими?

Я бросила внимательный взгляд на парня: внешностью его Бог не обидел, однако не наградил искусством красноречия. Поэтому в обществе он предпочитал отмалчиваться. Что же касается его девки, Зинкиной подружки, то она имела репутацию ветреной особы.

– Знаешь что? – сказала я, немного подумав. – Брось её, ты себе лучше найдёшь!

– Так, значит, бросить? – почему-то с довольным видом переспросил парень.

– Конечно.

– Откуда такая опытность? – вдруг раздался над моим ухом насмешливый голос Вадима.

Вскинув на него глаза, я отчеканила:

– В подобных случаях я редко ошибаюсь!

Затем встала и снова приблизилась к окну. Замысел этого вечера мне был ясен: заставить меня сделать выбор, и поэтому теперь можно было удалиться. Но тут магнитофон снова заиграл «белый» вальс и мне пришла в голову новая мысль. Присутствующие настороженно следили за тем, как я через весь зал направилась к трём креслам и, немного помедлив, остановилась возле среднего:

– Женя, разреши тебя пригласить!

Тот мгновенно расцвёл и вскочил с места. Кружась с ним по залу и расточая во все стороны улыбки, я тихо произнесла:

– Тебя бабушка искала: она хочет с тобой поговорить.

Дядька сразу поскучнел:

– Ты не знаешь, о чём?

Я пожала плечами. После танца мы с Женькой подошли к хозяину и поблагодарили его за «приятно проведённый вечер».

– Приходите ещё! – просияв, ответил Эдик.

Всю дорогу до дома мы шли молча: у дядьки явно испортилось настроение. Но так как ни моей мамы, ни бабы Тони дома не оказалось, он сразу улёгся на диван. Прихватив халат, я отправилась в спальню и через минуту услышала доносившийся из зала богатырский храп. Мне же спать ещё не хотелось. Поэтому, вернувшись в зал, я уселась на подоконник и стала смотреть на звёзды. Вдруг рядом послышался какой-то шорох и я невольно вздрогнула:

– Кто там?

– Это я, Марина! – ко мне приблизилась высокая тёмная фигура.

– Что тебе нужно, Федя? – удивлённо поинтересовалась я.

Тот замялся:

– Ты знаешь, Марина, я не умею так красиво говорить, как некоторые…

– Ничего, говори, - подбодрила его я, снова устремив взгляд ввысь.

В общем, делая большие паузы и заикаясь, Спортсмен признался мне в любви. Когда же, наконец, он закончил, я подумала, что меньше всего ожидала услышать это от него. Однако парень покорно ждал моего ответа и надо было что-то ему говорить. Постаравшись, чтобы мой голос звучал как можно душевнее, я начала так: