Марина и цыган

Не знаю, сколько бы я ещё проспала, но через два часа меня разбудила вернувшаяся из Чижово бабушка. При виде моей помятой физиономии она испуганно спросила:

– Что с тобой, Марина? Ты не заболела?

Из-за её плеча на меня задумчиво смотрел Женька.

– Да, что-то с головой, - пожаловалась я. – Принеси, пожалуйста, пирамидон, ба.

Баба Тоня принесла мне таблетку и кружку воды, после чего они с дядькой на цыпочках удалились. Но через полчаса бабушка вновь заглянула в спальню:

– Марина, там тебя наши, деревенские, проведать пришли…

– Пусти их минут через пять, ба!

Едва она вышла, как я соскочила с кровати и босиком подбежала к шифоньеру, где в нижнем ящике хранилась картонная коробочка с пудрой. Через минуту уже с бледной, как у покойника, физиономией я снова была в постели. В это время в спальню стали заходить по одному деревенские. Сначала Димка с сестрой, потом – Вадим и другие. Женька, как верный страж, стоял у моего изголовья, а я сквозь ресницы исподтишка наблюдала за присутствующими. У всех были испуганные вытянутые лица: они явно считали себя виновными и раскаивались в содеянном. Вадим же взял в правую руку мою ладонь, а левой дотронулся до моего лба. Тогда я открыла глаза и, обведя всех мутным взором, снова закрыла их.

– Достаточно, моя племянница устала! – тут же сказал Женька и стал выпроваживать деревенских.

Мне было слышно, как они вышли на улицу и сели под раскрытым окном на скамью.

– Что с ней? – поинтересовался Синеглазый у дядьки.

– Нервное переутомление, - важно ответил тот.

После чего многозначительно прибавил:

– Я думаю, что кто-то довёл её до такого состояния!

Все притихли, а Женька продолжал:

– Она молодая ещё совсем, а тут вы её постоянно осаждаете. Надо и спокойствие дать человеку, в конце концов. Пожалеть её надо.

Вскоре деревенские ушли вместе с дядькой, а я провалялась в постели до двенадцати. Затем сообщила бабушке, что голова моя болеть перестала и попросила её принести мне из горницы халат, дабы выйти во двор подышать свежим воздухом. Растянувшись на травке возле погреба, я предалась мечтам, глядя в голубое небо. По двору в поисках корма сновали куры. Одна из них подобралась ко мне слишком близко и я отпихнула её ногой, чтобы не мешала. Курица закудахтала и отлетела в сторону. Однако минуту спустя она уже что-то клевала около моих ног.

– Храбрая кура! – задумчиво произнесла я вслух. – Люблю храбрых!

– Попей свежего молочка, Марина! – в этот момент сказала, выглянув в окно, баба Тоня.

Выпив полную кружку молока, я посмотрела на часы:

– Ба, а ты разве не пойдёшь сегодня в церковь?

– Как же я тебя брошу, Марина? И Женька ушёл…

– Я уже абсолютно здорова, а Женька скоро вернётся.

– Ну, хорошо, Марина. Тогда я опять заночую в Чижово, - ответила побеждённая бабушка

Пока она собиралась в церковь, я размышляла о предстоящей поездке с Сергеем в город и том, не забыл ли он, что в два часа должен был ждать меня на опушке рощи. Из-за того, что на улице стояла сильная жара, мне пришла в голову идея обновить летний Любин сарафан. До этого я не решалась носить его в деревне, так как он был слишком открытый. Однако в городе многие ходят летом в сарафанах и публика там ко всему привычная. Уложив его в сумку, я заперла двери на замок и пошла огородами до рощи. Там, переодевшись в кустах, спрятала сумку с одеждой в дупло большого дерева и добралась до условленного места уже в пёстром коротком сарафанчике с узкими бретельками, завязанными на плечах бантиками.

Сергей, как мы и договаривались, ждал меня на краю рощи со стороны Чижово вместе с мотоциклом. При моём появлении он заулыбался:

– Здравствуй, племянница! А я сначала не узнал тебя! Что за красавица, думаю, такая идёт? Как бы тебя не умыкнули у меня из-под носа в городе!

Затем он протянул мне шлем и я, усевшись на заднее сиденье мотоцикла, обхватила сзади дядьку руками за талию.

– Крепко держишься, племянница? – прокричал Сергей сквозь треск мотоцикла.

– Да!

– Тогда поехали!

До города мы добрались примерно за полчаса и, оставив мотоцикл на стоянке, сразу отправились в универмаг. Взяв Сергея под руку, я с любопытством вертела головой по сторонам. Несмотря на жару, улицы были заполнены народом и почти на каждом шагу продавали мороженое и газировку.

– Не торопись, Марина! – сказал мне с улыбкой Женькин брат. – Когда я ещё пройдусь по улице с такой красивой девушкой?

Немного подумав, он добавил:

– Не считая жены, конечно.

Вместе с толпой мы влились в здание универмага и стали ходить между прилавками, прицениваясь к товарам. Универмаг был двухэтажный: внизу продавались посуда, бижутерия, косметика и прочая мелочь, а наверху – одежда и обувь. Я помогла Сергею выбрать для жены красивую шерстяную кофту и серёжки. Ещё мы купили тёплый полушалок для бабушки, рубашку для самого Сергея, галстук для Женьки и духи для моей матери. В отделе игрушек дядька приобрёл три игрушечные сабли и пистолеты для своих сыновей и Толика. Там же в застеклённой витрине я увидела искусно сделанный из папье-маше карнавальный нос с резинкой и попросила купить эту вещь для меня. Ещё до этого, когда мы выбирали серёжки для Зои, он заметил, что я засмотрелась на заколку для волос с блестящими камушками, сделанную в виде розового цветка с двумя зелёными листиками, и тут же мгновенно выбил на неё чек, несмотря на мои слабые возражения.

Нагрузившись покупками, мы обошли уже почти все отделы, как вдруг Сергей сказал:

– Для всех родственников я подарки приобрёл, а тебя, племянница, обидел. Говори, что тебе нужно?

– Ничего! Ты мне и так уже заколку купил!

В ответ мой спутник махнул рукой:

– Разве это подарок? Не стесняйся, ведь я – твой дядя. И денег ещё много осталось: колхоз мне премию дал.

Подумав, я сказала:

– Ну, хорошо. Купи мне тогда складной ножик.

Мы подошли к витрине, где под стеклом лежали разные ножи. Однако они были или для консервов, или заточены с одной стороны, или вообще не складывались.

– Не огорчайся, Марина! – утешил меня Сергей. – Если хочешь, я подарю тебе мой самодельный нож, который я привёз из армии. У него лезвие заточено с обеих сторон и складывается. В общем, то, что тебе нужно!

– Подари! – весело согласилась я.

Едва мы вышли из универмага, как Сергей подвёл меня к ближайшей мороженщице и спросил:

– Марина, тебе сколько порций?

– Три!

Дядька купил три порции для меня и одну для себя и мы уселись с ним на лавочке в сквере возле универмага. Со вкусом уплетая быстро таявшее мороженое, я подумала, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы расспросить Сергея о его ночном разговоре с братом. Но с чего начать? Ведь если поставить вопрос прямо, то придётся сознаться, что я их подслушивала. В конце концов, мне не пришло в голову ничего умнее, как спросить:

– Сергей, а это правда, что Женька одно время связался с цыганами?

Дядька перестал есть мороженое и как-то странно на меня посмотрел:

– Откуда ты это узнала?

– Бабушка сказала.

Некоторое время Сергей молчал, как бы задумавшись, а потом нехотя ответил:

– Да, это правда. Но ему тогда лет четырнадцать всего было…

– И цыгане его за своего принимали?

– Конечно, - Сергей, наконец, улыбнулся. – Уж очень он на них похож! А табор в то время в наших краях часто кочевал. И вот однажды лошадь колхозная пропала. Ну, все думали, что цыгане её увели. Отец, как узнал, ремень снял и пригрозил Женьке, чтобы в табор – ни ногой! Боялся, что он замешан в этом деле был. После этого, правда, за ним ничего не замечали, да и в армию он вскоре ушёл. Но дружки, конечно, у него в таборе остались…

После паузы он добавил, глядя мне в глаза:

– Марина! Я не хочу навязываться тебе со своими советами, потому что ты и сама соображаешь, что к чему. Но лучше тебе этим не интересоваться!

Догадавшись, что Сергею почему-то неприятен разговор о цыганах, я перевела его в другое русло. Женькин брат повеселел и снова начал балагурить. Потом он сказал, что заскочит в продуктовый магазин за колбасой, и мы договорились, что я буду ждать его на стоянке возле мотоцикла. Усевшись на сиденье, я доедала последнюю порцию мороженого, когда на стоянку въехал ещё одни мотоцикл и, сбросив газ, остановился возле меня. С мотоцикла соскочили два парня в шлемах лет семнадцати и, поглядывая в мою сторону, стали возиться с мотором. Однако я продолжала безмятежно есть мороженое и смотреть по сторонам.