Марионетка. Отрежь меня!
Шрифт:
А сейчас пора… Акулы не дремлют…
Нужно завершить вечер на высокой ноте. Не сомневаюсь в успехе.
Пока идем, разглядываю людей… Меткое все-таки замечание сказала Снег: «акулы и жертвы». Не задумывался глубоко, но она права. Все мы делимся на хищников и пищу: сильные съедают слабых — естественный отбор… Правда жизни, ничего нового.
По взгляду сразу видно: кто кем является.
И, да, я из отряда «кровожадных». Лишь бы Снежану не «задушить» собой, не забывать заботиться о чувствах. Она мой маленький пугливый зверек, при этом обладает особым даром, и, вероятно, даже не
Хотел беспрекословного подчинения, а сам оказался во власти ее чар и готов ползти, как ручной — слизывать дорожку следов от миниатюрных ступней, желая получить ласку и внимание любимой женщины.
Повержен, валяюсь в ногах… И счастлив, как безумец. Ощущаю себя еще больше победителем, ведь выиграл самое драгоценное…
Глава 27. Отец и дочь.
27.1.Снежана
Самир принимал многочисленные поздравления и давал интервью присутствующей прессе, а уверенная финальная речь не оставила сомнений ни у кого, что его компания вместе с представленным проектом застройки достойны победы.
Я же, в окружении охраны, стояла в стороне, чтобы не мешать. И снова ела — такой аппетит разыгрался, глядя, как официант проносит мимо нас мини-корзиночки с красной и черной икрой. Один из телохранителей практически выхватил тарелку из рук парня, заметив мой интерес и желание заполучить лакомство.
Увлеченная поглощением деликатеса, я не сразу обратила внимание, как в мою сторону решительно направляется Иван Николаевич. Правда, Самир, который не выпускал меня из виду все это время, как, оказывается, увидел его раньше и подошел первым.
— Снег, мы уходим, — нетерпеливо тянет за собой. Намерение срочно увести отсюда — выглядит странным и подозрительным.
— Подожди… доем… — отвечаю с набитым ртом, но муж быстро забрал блюдо и отдал охране. — Ты чего?
Не понимаю: что на него нашло, почему так раздражен? Ведь все удалось и должен радоваться.
— Господин Фаяз, примите поздравления, — произносит Иван Николаевич, как только приблизился к нам.
Самир коротко кивнул и даже не обернулся в его сторону. Их отношения явно претерпели серьезные изменения в худшую сторону, раз не подали руки друг другу.
— Мы можем уединиться на разговор? — продолжает Александров.
— Не о чем говорить, — отвечает муж и теснее прижимает к себе.
— Разве? — настаивает мужчина и переводит взгляд на меня. Смотрит так внимательно, словно впервые видит, а еще какая-то необъяснимая эмоция плещется в карих теплых глазах.
— Моя жена беременна, ей пора отдыхать, — Самир намеренно сделал акцент на слове «беременна».
— Что это значит? — Иван Николаевич переменился в лице — его перекосило от злости. А ему, какое дело до моего положения?
Ничего не понимаю… Разглядываю обоих. Между ними очередная «война»? Сцепились взглядами, проверяя на прочность — кто не выдержит и быстрее отвернется.
— Это значит: завтра у меня в офисе, в любое удобное время. Можете прийти — выслушаю, если очень хочется высказаться, — с каким-то особым злорадным удовольствием произносит муж.
«Да что происходит?» — пытаюсь хоть
как-то вникнуть в ситуацию, но все больше запутываюсь.— Самир? — прикасаюсь к его груди. Он напряжен.
— Пойдем, — обнимает за талию и уводит за собой.
— Мне нужно поговорить со Снежаной! — кричит вслед Иван Николаевич.
«Что?!» — хотела обернуться, но муж не позволил, крепче сжал и дальше потащил — по-другому не назвать его стремление незамедлительно покинуть мероприятие.
Уже в машине спросила об устроенном спектакле. Видимо, расчет был на Александрова. Только причем тут я?
— Самир… — усаживаюсь так, чтобы видеть глаза. — Поделись: что за игры?
— Не сейчас, — прикрывает веки и устало откидывается затылком на подголовник.
— Ну вот, опять… — отворачиваюсь от него к окну и бесцельно разглядываю вечерний город. Обидно так-то. По каким причинам меня не впустили в круг избранных?
— Снег… — обнимает мои плечи, а потом покрывает кожу порхающими поцелуями. — Не могу сказать всего.
— Почему? — расслабляюсь от ласкового жеста, но этого мало. Нужны объяснения.
— Позже обязательно все узнаешь… обещаю… — игнорирует вопрос. — Люблю тебя.
«Думает, отвлечь?» — не выйдет. Молчу в ответ. Может, дойдет, к чему приведет скрытность.
— Прости… но твое здоровье важнее… подумай о малыше…
— То есть, по-твоему, находиться в неведении лучше? Недомолвки уберегут от ненужных волнений? Отличный вариант… — вырываюсь из его рук, отсаживаюсь к двери. Прижимаюсь лбом к прохладному стеклу, а от избытка эмоций и живущих своей жизнью гормонов — готова расплакаться, еле сдерживаюсь, но терплю…
Зачем так поступает? Неужели, не видит, как такая забота сказывается на мне? Еще больше себя накручиваю…
Доезжаем в немой угнетающей тишине. Муж не делает попыток дотронуться, заговорить со мной и оправдать свое поведение. Если ему так удобнее — мешать не стану. Иду демонстративно в свою спальню и закрываюсь изнутри, не хочу видеть его — пусть остается наедине со своими секретами, раз не желает посвящать…
С трудом избавляюсь от надоевшего платья. Пришлось выворачивать руки за спину, чтобы дотянуться до молнии, ведь просить Самира не собиралась. Блаженно выдохнула, когда вещь упала к ногам, освобождая из оков. Сразу направилась в душ. Решила быстро освежиться и лечь спать, памятуя, как начинается новый день: с позы «собака мордой…» — нет, не вниз… в унитаз… И сколько просижу в мучениях — не знаю, обычно в течение часа рвотные позывы возникают несколько раз, сворачивая желудок в тугой узел до боли, а потом еще некоторое время хожу в тошнотворном состоянии…
Теплая вода помогла отрешиться от навязчивых мыслей. Я успокоилась окончательно. Уснула быстро, погрузившись в сонное царство… Ничуть не удивилась и не испугалась, когда среди ночи ощутила горячие ладони на себе. И ждала, что он придет, даже оставила включенной настольную лампу.
— Снег… — убирает мои волосы с лица и невесомо целует щеки. — Проснись.
— Я не сплю уже минут десять. Слышала, как ты ковырялся в замке, как зашел, как сел на кровать и о чем-то громко вздыхал.
— Иди сюда, — откидывает одеяло и раскрывает руки для объятий.