Марионетка. Отрежь меня!
Шрифт:
— Как тебе? — заметил мой интерес. — Свежий воздух… красота… Нравится?
— Нет, — соврала, не стану это обсуждать. — Самир приедет за мной.
Иван Николаевич усмехнулся и, отперев замок, пропустил вперед. Я огляделась по сторонам. Но не возникло желания пройтись дальше. Устроилась в гостиной, присела в кресло. Буду ждать мужа — с места не сдвинусь. При необходимости объявлю голодовку. Не станет ведь «папочка» издеваться над беременной.
— Хочешь чего-нибудь? В холодильнике полно еды, успел сделать запас продуктов и напитков.
— А вы подготовленный, —
— Говори, — улыбается. Неужели, считает, что между нами могут сложиться полноценные отношения?
— Отвезите домой! — требую.
— Ты дома. Располагайся, выбери любую комнату, — невозмутимо отвечает.
— Вы… вы… вы… деспот… — подгибаю колени к груди и прячу лицо в ладонях. Очередная волна истерики накрывает. Как же достучаться до него, чтоб отпустил?
— Снежана, — прикасается к моим волосам. Платок он снял с меня еще в интернате и кинул на пол специально, оставляя послание Самиру.
— Не трогайте, — отмахиваюсь от него. — Вы просто мстите, пользуетесь мной и принципиально не хотите слышать. Вам наплевать… Преследуете свои интересы.
— Дочка… — присаживается на подлокотник, обнимая за плечи. — Мой интерес — это ты, и никому мстить — не собираюсь. Пусть Самир пойдет навстречу, перестанет препятствовать общению и встречам. Если договоримся, как будем делить тебя, то отпущу.
— Делить? — пересекаюсь с ним взглядом. — Я не вещь!
— Да, делить! — он резко встает. — На сегодняшний день вопрос не решен. У меня не осталось выбора, кроме, как увезти, раз случай подвернулся. Может, так до него дойдет… Он — муж, я — отец. Ты мои слова близко к сердцу не принимай, наговорил лишнего… Вижу, как любишь и ребенок будет у вас… Но все равно беспокоюсь.
— Вы оба занимаетесь ерундой, по сути — свои разногласия прикрываете мной… — возмущаюсь. — А меня никто не хочет спросить?
— И что же хочешь ты? — доносится со стороны холла.
— Самир!!! — соскакиваю и бегу к нему, бросаясь в объятия. Мгновенно расслабляюсь в надежных руках.
— С тобой все в порядке? — он крепко прижимает к себе, зарываясь носом в мои волосы. На его вопрос просто киваю. Быстро нашел.
— Я бы не причинил вред дочери, — вмешивается Иван Николаевич.
— Верится с трудом… — шипит сквозь зубы от злости муж.
— Пожалуйста! — смотрю на мужчин, которые опять собираются сцепиться. — Не нужно спорить. Давайте нормально поговорим?
29.2.Самир
— Да о чем тут говорить?! — возмущаюсь, глядя на жену, которой вздумалось выяснять отношения. И боюсь выпустить ее из своих рук хоть на секунду. — Тебе мало наглядного поступка?
— Э… м-нн… — замешкалась она. Потом обернулась на Александрова.
— Прости… — виновато произносит «папочка», не отрывая глаз от Снежаны. Зная о беременности, подверг волнениям, а теперь прощения просит. Сволочь…
Неужели, рассчитывает, что стерплю подобное?
— Да пошел ты со своими извинениями! — в вежливости и прочих условностях больше нет необходимости, едва сдерживаюсь от матерных
фраз, но не хочу перед ней опускаться до словесной грубости — вряд ли меня это украсит.Возникла пауза. На удивление папаша промолчал.
А Снег уткнулась в мою грудь и тихо плачет… Крепче обнял свою девочку в успокоительном жесте. Пора уезжать. Обсуждать нечего. Он не увидит дочь. Его действия продиктованы лишь неприязнью в мой адрес, иначе «мозги включал», прежде чем похищать.
В это момент с улицы зашел Владимир.
— Семейная идиллия, — радостно сказал он. — «И жили они долго и счастливо»…
— Опусти свои шуточки, — посмотрел на него.
— И ты здесь… предатель… на две стороны бегаешь… — печально усмехнулся Александров. — Теперь ясно, чья излишняя болтливость всему виной…
— Да брось, Иван… Реально перебор… Вам сложно, что ли, решить мирным путем разногласия? — разглядывает нас.
— Лучше отвези в город, и не лезь не в свое дело, — как же бесит всё происходящее.
— Ладно-ладно, — Владимир не стал спорить, — поехали тогда.
— Пойдем, — веду жену к выходу, придерживая за талию.
— Нет! — возмутился «папочка» и попытался остановить, еще имеет наглости перегораживать путь собой. — Мы не поговорили!
Собрался ответить: сказать все, что думаю о нем… Но тут прозвучал жалобный, с нотками беспокойства, голос Снежаны:
— Самир… — она сильно схватилась за мои плечи.
— Ты чего? — поднимаю лицо за подбородок, вижу, как корчится от болезненных ощущений.
— Что-то не так… — шепчет, потом прикладывает ладонь к животу.
— С ребенком? — только этого не хватало.
— Да… жжет внутри и тянет… — в ее глазах застыл страх.
Ситуация принимает опасный поворот, неподдающийся контролю.
— Вот черт… Подгоню машину ближе, — произнес Владимир и выбежал из дома.
— Иди ко мне, — беру ее на руки, направляюсь на улицу, несу предельно осторожно, чтобы лишний раз не тревожить. — Девочка моя, потерпи, в больнице помогут, обязательно помогут…
— Давайте отвезу вас, — не отстает Александров, плетется следом.
— Ты… — прошипел, кинув презрительный взгляд на него. — Не приближайся. Никогда!
Подхожу к машине. Владимир предусмотрительно открыл дверь. Аккуратно уложил жену на заднее сидение.
— А-а-й! — она закричала о боли, подтянув колени к груди.
— Сейчас поедем… лежи и не шевелись…
— Снежана! — папаша попытался подойти.
— Уйди! — оттолкнул с силой, тот покачнулся на ногах, но устоял. — Если из тебя, мы потеряем ребенка, то я… с тобой…
Сжал кулак перед его лицом, а так хотел врезать по холеной роже, да времени нет. И устраивать разборки перед Снегом не стану — она и без того напугана…
Сажусь вперед. Владимир стартует и мчит в город. Звоню врачу. Нас ждут, и это вселяет надежду.
Внешне я собран, стараюсь держать себя в руках, контролировать эмоции, чтобы не наводить своим обеспокоенным поведением еще больше страха. Но что творится внутри… Ураган бушует… бессилие душит… Зависеть от обстоятельств, на которые не в состоянии повлиять — хуже не придумаешь.