Марионетка. Отрежь меня!

— То есть… Мы с тобой не совместимы? — голос дрогнул, а глаза моментально увлажнились. — И мой организм сам пытается избавиться от неправильного, в его понимании, состояния, потому что малыш не жизнеспособен? Ничего не упустила?

— Снег, не паникуй раньше времени и не развивай мрачный сценарий… — привлекает к себе, поглаживая волосы. — Зная об этом, ситуацию можно держать под контролем, выполняя все рекомендации. Сдадим дополнительные анализы и пройдем обследование. Я — в том числе. Нужна полная картина.

— Угу… — так больно от мыслей потерять его. — Это точно всё?

Самир промолчал. Ну почему каждое слово нужно вытягивать?

— Лучше скажи… стрессов мне хватило уже… — смотрю на него в ожидании очередных «сюрпризов».

— Очень важно сохранить эту беременность, — слова прозвучали, как приговор.

— Если случится выкидыш — я больше не смогу забеременеть, да? Ты это имел в виду? Сейчас — наш единственный шанс стать родителями? И опять же никаких гарантий.

— Не говори так… Все будет хорошо, и дети у нас будут, много детей, главное — хотеть и стремиться.

— Понятно… — пытаюсь не разреветься от безысходности. Разрываю объятия. Встаю с кровати. Мне срочно нужно в туалет.

— Снег, что ты делаешь?! — муж подхватывает на руки и обратно укладывает, когда увидел, куда направляюсь. — Тебе прописан постельный режим. И это не обсуждается. Еще босая…

— Не стану мочиться под себя, как ущербная, — возмущаюсь и хочу немного побыть одной, хоть минуту… Сложно свыкнуться с такой правдой и своими ничтожными способностями к материнству.

— Станешь! Если потребуется, будешь всю беременность лежать, — Самир скрывается за соседней дверью, потом приносит «судно».

«О, нет…» — еще больше ощущаю себя немощной.

— Пожалуйста, отнеси на унитаз, — умоляюще говорю.

Отрицательно мотает головой. Задирает больничную рубаху до груди (нижнее белье отсутствует), приподнимает мою попу, подставляя искомый предмет.

— Правильно… Я же бракованная, со мной только так… — всхлипываю от неконтролируемых слез.

— На меня посмотри! — он обхватывает лицо за подбородок. — Прекращай истерику! И думай о ребенке. Просто расслабься — ничего в этом постыдного нет… Пока вещи подготовлю для тебя, привез все необходимое.

Муж отвернулся. Взял сумку с пола и стал доставать одежду.

Понимая, что выбора не оставил, пришлось использовать по назначению… Но все равно противно…

— Я всё… — щеки заливает румянец.

— Вот и умница, — у него в руках упаковка влажных салфеток. Он убрал судно, снял рубашку, и принялся тщательно вытирать каждый участок моего тела, вплоть до кончиков пальцев.

— В душ тоже нельзя? — расслабляюсь, наконец. От ласковых заботливых движений так хорошо становится. Мне достался лучший мужчина. Сама себе завидую.

— Врач сказала пару дней исключительно лежать, не вставать, — поясняет. — Дальше — видно будет, сколько времени проведешь здесь — не знаю. Стабилизируют твое состояние. Обследование сделают, возьмут нужные анализы…

— Самир? — хватаюсь за его ладонь.

— Что? — он присаживается на кровать и продолжает «мыть».

— Люблю тебя очень… Порой, боюсь, глубины своих чувств — я от тебя зависима… Со мной никогда этого не случалось… Поцелуй…

— Девочка моя любимая… — наклоняется ко мне, захватывая жадно губы и переплетая наши языки. С наслаждением зарываюсь в мягкие волосы мужа, теснее к себе прижимаю и таю от подаренной нежности…

30.2.Самир

Я проявил максимум выдержки, на которую был способен в таких обстоятельствах, лишь бы Снег не увидела моего истинного состояния. А хотелось кричать — кричать от отчаяния и бессилия…

Рассказал всю правду, хотя умолчал: в каких нерадостных красках проблему обрисовала врач. Если на раннем сроке реакция организма налицо, дальше — только пугающая неопределенность… Конечно, стресс усилил эффект, но хуже всего другое — это случилось бы вне зависимости от ситуации.

За что нам это? Найти друг друга, а в итоге: оказаться плохо совместимыми с репродуктивной точки зрения. Вернее, я ей не подхожу, любой резус-отрицательный мужчина сможет осчастливить мою женщину ребенком, без осложнений. Думать об этом невыносимо больно, ведь хочу быть всем для нее — любовником, защитником, отцом детей… Впрочем, уже не имеет значения: потеряй она ребенка сейчас — возможно никогда не станет матерью. Последствия непредсказуемы, бесплодие — как финальный приговор. Это душу рвет на части…

Наши шансы стать родителями составляют пятьдесят процентов — немало и немного… Но в какую сторону склонятся весы? Неизвестно. Крайне важно сохранить беременность, тогда есть надежды иметь не одного ребенка. Уже получил целый ряд рекомендаций от доктора, где первым пунктом в списке значатся — половой покой и никаких волнений. Да я только «за»… Лишь бы все получилось. Приложу максимум усилий.

— Поцелуй еще раз, — Снег обвивает мою шею, поглаживая затылок пальчиками и не желая отпускать. Льнет обнаженным восхитительным телом. Ощущать ее в своих руках и не сметь думать о большем — напоминает изощренную пытку.

— Давай оденем тебя сначала… — отстраняюсь, освободившись из объятий. В брюках член восстал против неизбежной «голодовки» и настойчиво топорщится, даже неудобно стало: жена в больнице застряла, а я хочу ее до одури.

«Нельзя…» — сам себя успокаиваю, приказывая своему приятелю заткнуться и не просить сладенького.

И так, пока вытирал салфетками, еле сдерживался, особенно, в момент прикосновения к интимным частям — мечтал это делать губами и языком, слышать, как стонет от удовольствия, видеть дрожь…

«Стоп!» — опять увлекся.

— Самир? — она аккуратно садится. Во взгляде отражается смятение.

— Подними руки вверх, — знаю, о чем пытается сказать, лучше не акцентировать внимание на этом. От воздержания никто не умирал.

Снежана послушно выполняет просьбу, а футболка, наконец, скрывает торчащую острыми холмиками грудь. Потом ложится обратно, чтобы я мог одеть на нее трусики, носки и пижамные штаны. Теперь, когда тело спрятано от моих глаз, можно немного выдохнуть.

— Думаешь, если на мне есть одежда — желание вдруг резко пропадет? — тянет на себя, ухватив меня за руку.