Мария, королева Нисландии
Шрифт:
— Детка, разумеется, твоя красота и хорошие манеры очень важны. Да и приданое за тобой отец намерен дать не скупясь. Могу по секрету сказать тебе, что мы уже получили несколько весьма выгодных предложений, но король пока колеблется, выбирая то, что выгоднее для страны. Однако не позднее следующего лета будет устроен твой брак. А уже этой осенью состоится помолвка. Тебе придется не только увидеться с женихом, но и побывать на приеме в честь посольства, на балах, охоте и театральных представлениях. Конечно, тебя везде будут сопровождать твои или даже мои фрейлины. Но и ты сама должна показать себя с лучшей стороны. Пойми, Лютеция, лучше жить обожаемой королевой при любящем муже, уважаемой и придворными, и народом, чем глупой чужестранкой, которую отвергнет двор и не оценить народ. Я знаю, милая, что ты прекрасно ладишь с придворными брата, и они не устают восхищаться твоей красотой.
На глаза Лютеции набегали слезы, но она все же признавала правоту королевы-матери и вечером с тоской заводила разговор с фрейлинами о легендах и балладах. Учиться ей откровенно не нравилось, и свое плохое настроение она охотно вымещала на Марии.
Самое главное было то, что мать с Марией почти не общалась. Осматривала при встрече в обед с ног до головы, кивала, непонятно, с одобрением или осуждением, и больше не обращала внимания. Такое отношение Марию только радовало — меньше шансов попасться.
А время между тем небрежно двигалось к середине лета.
Кстати, именно эти издевательства подтолкнули Марию выяснить, почему она является в семье гадким утенком. Мэтр Холантер с удовольствием сообщил ей об этом:
— О, ваше высочество, конечно же, я прекрасно помню то время, когда королева носила вас во чреве. Сколько было разговоров о том, какого великолепного мальчика выносит она в этот раз. Тем более, что лучший астролог королевства, сам Матирэль предсказал рождение необычайно умного сына, который будет опорой своему брату в те времена, когда дофин сядет на трон. Я уж не знаю, почему небеса отвергли эту прекрасную идею, — на обезьяньем личике библиотекаря снова расплылась ехидная улыбка. — Но ваше рождение, ваше высочество, вызвало длительную ссору между вашим венценосным батюшкой и королевой. Могу по секрету сообщить, — он действительно перешел на шепот, — что именно тогда король завел первую официальную метрессу. Конечно, через некоторое время наша королева, благослови ее Господь, вернула себе уважение мужа и даже выслала метрессу в монастырь. Но ваше рождение принесло ей отнюдь не радость.
— Что ж, теперь я многое поняла, почтенный мэтр. Но все же мне хотелось бы больше узнать о Нисландии. Мне предстоит там жить долгие годы.
Глава 12
Королевский дворец, в котором сейчас обитала Мария, чем-то напоминал ей исторические времена до пресловутого Людовика. До того самого Людовика, который изобрел этикет. Здесь тоже существовали всевозможные правила и придворные обряды, но все же регламентировалась жизнь во дворце не так жестко, как у французов.
Фрейлины обязательно сопровождали принцесс на прогулку и на разные мероприятия типа королевского обеда. Но спокойно смотрели, как принцесса идет по дворцу с одной только личной горничной, если знали, куда именно. Мария могла посещать без фрейлин учителей, которые жили между покоями старшей прислуги и низших по рангу придворных, ходить в библиотеку или наведываться к швеям, чтобы отдать в переделку платье.
И поскольку принцесса Мария не требовала сопровождения, то никто и не настаивал. Фрейлинам хватало хлопот с Лютецией и ее капризами. Старшую принцессу то тянуло на спортивную площадку понаблюдать за игрой дофина, то в сад для игры в мяч, то на антресоли бального зала полюбоваться на приглашенных гостей. Самих принцесс пока еще не приглашали, но фрейлины охотно помогали Лютеции подглядывать за танцами и играми тайком.
Эти танцы потом оборачивались парой вечеров воспоминаний, когда дамы обсуждали, кто из придворных что надел и какие украшения добавил к туалету, кто кому передал записку, кто с кем танцевал и как при этом улыбался.
Довольно быстро изучив прилегающий ко дворцу парк и поняв, что ни за ворота дворца, ни на задний двор, ни даже в мастерские, расположенные в башнях, хода ей не будет, принцесса сократила время прогулок. И все больше пользовалась тем, что библиотека не вызывала у фрейлин ни интереса, ни опасений, ни желания посетить это скучное для них место).
Несколько раз за все месяцы случалось так, что в эту мрачноватую комнату заглядывала с проверкой госпожа Мерон в сопровождении фрейлин и всегда заставала одну и ту же картину: принцесса сидела на не слишком удобном стуле, положив перед собой на массивный пюпитр какой-нибудь тяжеленный том, прикованный к стеллажу, а сидящий на своем месте мэтр Холантер, слегка размахивая руками, произносил какие-то речи. Иногда это были явно старинные тексты с неуклюжими литературными оборотами, а один раз речь шла о какой-то соседней
стране.В углу помещения в обязательном порядке находилась Эмми, рядом с которой стояла еще одна свеча. Горничная что-то вязала и, похоже, не обращала внимания на слова библиотекаря. Ничего предосудительного в этом госпожа Мерон не видела, и потому визиты туда становились все реже и реже.
А между тем информация, которую Мария получала от мэтра, была более чем противоречива:
— … тогда и произошел исход сторонников принца. Они бежали на кораблях через Лерийское море и искали землю, куда не достигнет гнев Бритарии. С тех пор уже более двухсот лет они и живут на этом кошмарном острове. Некий купец Васто Гермоно привозил в Нисландию зерно и бежал оттуда в ужасе! Вот что он писал в своем дневнике… — мэтр торопливо перелистывал сравнительно небольшой том и водил скрюченным пальцем по строчкам, смешно шевеля губами и отыскивая нужное место. — Так… так, нашел: «…и гора эта изрыгала дым, который закрывал небо. А когда начало смеркаться, вершина горы заполыхала адским пламенем, и по склонам ея побежали кровавые ручьи, горящие дьявольским огнем! И страх так обуял матросов, что вынужден я был отплыть сразу же, как только загрузили тюки с мехами взамен моего зерна. Команда грозилась бунтом и не желала ждать до утра…».
Мэтр старался читать выразительно и оттого немного закашлялся. Затем глубоко вздохнул и продолжил со свойственным ему ехидством:
— Разумеется, эти неучи не знали, что гора такая называется вулкан. Но страх их понять можно. Около пятисот лет назад извержение вулкана Весувия погубило целый древний город Томпеи. Спаслись в Томпеях только единицы из тех, кто догадался отплыть на кораблях. Об этом до сих пор рассказывают друг другу моряки. Мне приходилось держать в руках древний свиток пергамента, где со слов очевидца было описано это ужасное событие. Но, увы, в королевской библиотеке этой редкости нет.
— Раз люди живут в Нисландии уже двести лет, возможно, что вулкан не так и опасен? Я бы хотела послушать о том, чем занимаются жители острова.
Мария была тихой и благодарной слушательницей. А мэтру Холантеру все же нравилось делиться знаниями. Потому к середине лета их отношения стали чуть-чуть теплее.
Дальнейший рассказ Мария слушала чуть настороженно, пытаясь отделить важное от всяких бестолковых страшилок и сплетен.
— Сейчас, сейчас, где же она валяется… Ага, вот! — торжествующе воскликнул мэтр Холантер. — Смотрите, это самая точная карта острова, которая только существует в Бритарии, — и самокритично добавил: — Лучше, быть может, только в Военном Кабинете его королевского величества. Но я запросил максимально точную копию! — добавил он с немалой гордостью.
На листе пергамента Мария увидела изображение большого острова, на котором были отмечены горы, довольно обширная бухта с узким проходом. На берегу бухты обозначены были небольшие домики и стояло название города: Вотгарт. Неподалеку от города располагалось десятка три селений, которые были помечены просто крестиками, и даже не все из них имели названия.
??????????????????????????
— Здесь что, только один город?
— Да, только один, но довольно большой. Хотя удивительно, что при таких холодных ветрах там ухитряется выжить хоть кто-то. Моряки, которые приставали к берегу, говорили, что там всегда мерзкая погода, — с каким-то даже удовольствием сообщил мэтр. — Ветра не прекращаются ни днем, ни ночью. Совершенно непонятно, как нисландцы там выживают. На острове практически нет леса, и печки топят только тогда, когда готовят еду.
— А в остальное время? — полюбопытствовала Мария.
— Думаю, в остальное время эти дикари просто кутаются в несколько слоев меха, — вполне серьезно пояснил библиотекарь. — Они не любят чужаков и почти никогда не приглашают их в свои каменные хижины.
— Я уже поняла, что среди нисландцев много охотников, раз они торгуют мехами. А что там есть еще?
— По некоторым письменным источникам, которые мне доводилось держать в руках, основную часть их пищи составляет рыба. Известно также, что они держат некоторое количество коз и овец, а мужчины часто нанимаются в войска какого-нибудь князя или герцога, чтобы заработать себе на жизнь. Еще с острова везут замечательный рыбий клей, даже лучше того, что делают у нас, в Бритарии. Те, кто был в городе, утверждают, что на окраине горожане держат птицу. Но я, признаться, сомневаюсь: все зерно у них привозное и кормить живность таким мне кажется слишком роскошным для этих дикарей. Для вас, принцесса, дополнительно могу сообщить, что их женщины носят теплые штаны и не умеют шнуровать платья, — мэтр не мог удержаться от маленькой шпильки в сторону принцессы.