Мария, королева Нисландии
Шрифт:
А еще в одном из сундуков были припрятаны небольшие холщовые мешочки, в которых хранились семена и корешки. Не зря Мария расспрашивала посла о том, что в Нисландии любопытного. Королевские теплицы вызвали у нее самый большой интерес.
К приданому служанки Мария добавила пять золотых гиней и новое шерстяное платье с бархатной отделкой.
— Благослови вас Господь, ваше высочество, за такую щедрость, — на глаза Эмми навернулись слезы, которые она торопливо утерла.
Прощание с библиотекарем вышло сухим и скомканным. Он недовольно хмурился и делад вид, что сильно занят. Понимая, что больше ничем помочь одинокому
Больше прощаться было не с кем. Все остальные люди во дворце остались ей совершенно чужими, а часто еще и казались весьма неприятными. Спать принцесса ложилась со странным чувством освобождения и ожиданием чего-то необычного. Даже привычные уже ехидные замечания Лютеции прошли мимо ее сознания.
День свадьбы прошел достаточно суматошно. С утра за туалетом дочери наблюдала лично королева-мать. Первая стадия оказалась почти обычной: новая чистая сорочка, новые чистые чулки, новое нижнее платье. Зато валик на бедра ей повязали в два раза толще, чем старый. Красное атласное платье затянули так, что дышать невеста могла с трудом. Прическу делала личная горничная королевы, недовольно перебирая скромные накладки Марии, и под визг Лютеции взяла две из ее сундучка. Старшая не расплакалась только потому, что вмешалась королева-мать:
— Лютеция, дитя мое, ты испортишь цвет лица! Я обещаю тебе все компенсировать.
— Маман! Они же совершенно не идут к ее темным волосам!
— Дикари все равно не поймут, Лютеция, и решат, что это модная новинка, — утешила принцессу королева. Что думала в это время младшая дочь, маман, похоже, совершенно не беспокоило.
Само венчание проходило не в храме, а в домашней королевской часовне. Народу присутствовало не так много, потому как ни свадебного пира, ни танцев, ни торжественной поездки по городу эта свадьба не предусматривала. Брак по договоренности никто не собирался обставлять с излишней роскошью. Даже кольцо на палец принцессе одел посол Нордвик.
Сразу после венчания был подан завтрак, на котором все присутствующие чувствовали себя не слишком уютно. И когда король встал из-за стола, посол протянул Марии руку в перчатке и, дождавшись, пока принцесса положит на его ладонь тоненькие пальчики, просто сказал:
— Нам пора, ваше высочество. Корабль ждет.
Глава 18
Торжественное прощание семьи с дочерью состоялось в одном из залов. На крыльцо королевская семья не вышла: не по чину это младшей дочери, чтобы король-отец ей такие почести оказывал.
Мария стояла лицом к родителям и плотному полукружью охвативших их придворных, выслушивая пустые и пафосные фразы о том, что семья желает ей счастья, рождения крепких сыновей и рекомендует не забывать, что она — дочь Бритарии. Дождавшись поклона от принцессы, родители удалились. Публичные объятия — не для коронованных особ. И любовь, и слезы, и любые другие чувства — под запретом.
Дофин, уже стоя в дверях, с недоумением глянул на оставшуюся рядом с Марией Лютецию, но вопросов задавать не стал и исчез вместе со всеми. Ему тоже было наплевать на младшую сестру.
Принцесса Лютеция, похоже, специально дожидалась этого момента и открыла рот только для того, чтобы произнести очередную гадость. Слегка нервничающая мадам Мерон посматривала на Лютецию с некоторым подозрением:
опасалась скандала. Однако наговорить гадостей сестре у принцессы не получилось. Очень спокойно, даже как-то задумчиво, Мария подняла руки, почти синхронно выдернула из прически левый и правый гребни с накладными локонами и, протягивая их Лютеции под взглядом шокированной гувернантки, просто сказала:— Благодарю вас, принцесса, но эти накладки вам явно нужнее, чем мне. Я и без них обойдусь. А вот ваши волосы требуют… некоторого дополнения. Обещаю помолиться Господу нашему, чтобы он подарил вам богатые кудри.
После этого она повернулась спиной к хватающей ртом воздух Лютеции и спокойно прошла к дверям кареты, которые предусмотрительно распахнули лакеи.
В карете ее ожидала новая горничная — нисландка. Девица была под стать послам: на полголовы выше Марии. Не жирная, а просто очень крупная блондинка с туго заплетенными косами и пышным бюстом. Опустив глаза, как будто ей было неловко смотреть на принцессу, она представилась:
— Витой меня зовут, ваше высочество. С этой минуты я ваша личная служанка. Если вы что-то захотите, достаточно просто приказать.
До пристани ехали в полной тишине. На булыжной мостовой карету сильно трясло. Мария раздвинула шторки на окнах и с любопытством поглядывала на город, который еще ни разу не видела. Впрочем, рассмотреть она успела очень мало. Вскоре роскошные особняки, окружавшие дворец, сменились домами попроще. Минут через сорок вдоль дороги и вовсе стояли только простецкие домишки и убогие хижины.
До порта добирались больше часа. Там, вдохнув солоноватый морской воздух, Мария с облегчением поняла, что больше никогда не вернется ни к гадкой сестрице, ни к тошнотному окружению дворца. Жалела только о том, что Эмми не смогла поехать с ней: хотелось бы иметь рядом хоть одного человека, от которого не нужно ждать гадостей.
Корабль, на котором предстояло плыть, был огромен. По коридору, выстроенному охраной, Мария подошла к грубо сколоченным сходням и на мгновение замерла осматриваясь.
В порту шумела своя, совершенно непохожая на дворцовую, жизнь. Орали грузчики, упустившие со сходней бочку: метрах в тридцати разгружали небольшой кораблик с одним парусом. На катящуюся бочку лаял разозленный кудлатый пес, бегущий с ней рядом. Пахло, как ни странно, не только морем и гниющими водорослями, но еще и нечистотами. Вода у причала была покрыта почти сплошным слоем мусора: какие-то корявые деревянные обломки и щепки, что-то, похожее на тряпку, нечто, напоминающее грязную поролоновую губку, но не тонущее. И между этим хламом, как драгоценности, поблескивали яркие апельсиновые корки.
— Прошу вас, поторопимся, ваше высочество, — несколько нетерпеливо сказал посол Нордвиг. — Погрузка ваших вещей давно завершена, и нам пора в путь.
Вита молча и ни во что не вмешиваясь, стояла за спиной Марии. Все вокруг, начиная от охраны и кончая собственной горничной, были принцессе совершенно чужими людьми. Мария вздохнула и ступила на занозистое дерево сходней.
Каюта, предоставленная принцессе, была выполнена в лучших дворцовых традициях: все в завитушках и позолоте, в зеркалах и вензелях. В небольшом пятнадцатиметровом пространстве этот визуальный шум только мешал дышать, создавая сильное ощущение тесноты и духоты. Мария попросила горничную: