Мария, королева Нисландии

В храме присутствовало все местное дворянство. Лорды и их леди даже в этот относительно теплый осенний день все как один были одеты в меха. Не полностью с ног до головы, а только частично: у кого-то подбитая мехом жилетка или колет, у кого-то куртка с меховой оторочкой. Почти на всех женщинах богатые меховые пелерины. Не столько для тепла, сколько для красоты.

Мария обратила внимание на то, что даже люди в возрасте не выглядели изнеженными: это племя рыбаков и воинов, напрочь лишенное извращенной изнеженности и излишеств, которыми изобиловал королевский дворец. Безусловно, здесь существовала и своя табель о рангах, и положенные высокородным культурные ритуалы. Но ничего похожего на нудный дворцовый этикет. Все строго и по делу. Местные правила учтивости были также сдержанны, как и сами лорды Севера.

Женщины рассматривали ее с любопытством, и Мария слегка ёжилась от из их взглядов: далеко не все они были благожелательными. Мужчины отнеслись к королеве с равнодушием, гораздо больше внимания уделяя ее мужу.

Каждая пара, подходя, представлялась: мужчина называл себя и свою спутницу. Разумеется, большую часть имен Мария не запомнила, но, заслышав имя Лорена, от неожиданности вскинула глаза: рядом с пожилым поджарым мужчиной, чья щека была обезображена старым бугристым шрамом, стояла молодая статная девица с гордо поднятой головой.

Пышный бюст, тонкая талия и широкие бедра. Богато украшенное золотой вышивкой бархатное платье и пушистая горжетка. Правильные черты лица и золотисто-соломенные волосы, сплетенные в две толстых четырехрядных косы. Пожалуй, Лорену можно было бы считать красавицей, если бы не холодный и мутный взгляд: радужки такие светлые, что чем-то напоминают покрытые пленкой глаза снулой рыбы.

Мария и девица смотрели прямо в лицо друг другу несколько секунд, и уголки губ Лорены чуть дрогнули в почти незаметной злой улыбке. Это был острый и неприятный момент понимания: Лорена догадалась, что королева знает о ее роли в окружении мужа.

После службы и представления начались соревнования, на которые допустили и простолюдинов. За чертой города нашлась закрытая от ветра ложбина, на склонах которой были установлены скамьи для зрителей. Состязаний было много: и бег с овцой на плечах, и стрельба из лука, и некое подобие вольной борьбы, которую выиграл какой-то молчаливый пастух, превосходящий ростом и массивностью даже короля. Впрочем, низкорослых людей на острове Мария практически не видела. Даже самые миниатюрные дамы были хоть немного, но выше нее.

Порадовало то, что в соревнованиях принимали участие не только мужчины. Для женщин был организован отдельный забег, несколько девушек приняли участие в стрельбе из лука наравне с мужчинами. Но самым забавным оказалось соревнование на скорость: женщины ощипывали кур, а мужчины разделывали рыбу.

Зрители кричали и свистели, болели за своих фаворитов, заключали пари. В толпе сновали разносчики с большими лотками, полными пирогов: король угощал подданных. Пиво, однако, каждый принес свое, потому пьяных почти не было.

Призы, которые Мария вручала победителям, оказались очень разного качества. Победитель в стрельбе из лука получил две золотые гинеи, победитель бегун — кусок шелковой ткани. За разделку кур Мария раздала три стопки плотных льняных полотенец в широкую полоску. Победителю же в разделке рыбы достался хороший нож с роговой рукояткой.

Кур быстренько унесли с поля, и Мартин, наклонившись к уху жены, шепнул:

— Сегодня их подадут в конце пира. Ты должна будешь вручать каждому из уходящих гостей блюдо с курицей.

Это показалось Марии настолько нелепым, что она с удивлением взглянула на мужа и также шепотом спросила:

??????????????????????????

— Почему не отдать этих кур женщинам, которые их ощипали?

Вопрос, похоже, сильно удивил короля. Некоторое время он молчал, а потом улыбнулся и ответил:

— Мы можем отложить этот разговор на завтра?

— Да, конечно, — слегка смутилась Мария.

Потом был долгий и достаточно скучный для Марии пир, где она впервые попробовала удивительно вкусный рыбный со сливками суп, который местные называли «лойхенго». Большую часть пиршества составляла рыба, приготовленная иногда так экзотически, что Мария даже не сразу понимала, что именно пробует.

Уже в сумерках, после танцев, больше напоминающих скучноватый хоровод, состоялся вынос жареных куриных тушек, каждая из которых была уложена на отдельное блюдо. Гости уходили, а Мария брала очередное блюдо из рук стоящего у нее за спиной слуги, с легким поклоном подавала гостям и благодарила за то, что они оказали честь своим визитом. В ответ она каждый раз слышала:

— Быть рядом с королем — честь для рода Бернхауз… — или нечто подобное.

* * *

День был долгий и достаточно насыщенный для того, чтобы Мария почти со стоном рухнула на кровать, с трудом преодолев две ступеньки, и попросила служанку:

— Вита, принеси, пожалуйста, горячий взвар.

— Желаете что-нибудь скушать?

— Нет-нет, только взвар, — ноги у Марии гудели, и она, не дожидаясь возвращения служанки, расшнуровала плотный корсаж, со стоном согнулась, расстегнула пуговки на туфлях и с удовольствием сбросила их на ступеньку, а затем снова блаженно откинулась на подушку.

Когда Вита принесла кувшин с напитком, обуваться снова Мария не стала. Корсажный пояс подала служанке, а сама села к столу и с удовольствием отхлебнула горячий ароматный напиток. Запах зверобоя и душицы, казалось смывает усталость этого дня. Уже допивая кружку, она с удивлением отметила, что чувствует себя значительно лучше.

«Еще не так и поздно… Чем бы таким заняться перед сном?».

Ответить себе на этот вопрос она не успела: дверь распахнулась, и в комнату вошел муж. Мария почувствовала себя неловко: «Я растрепанная вся, корсаж сняла, но так и не переоделась в домашнее… Да еще и босиком!». Она растерянно посмотрела на торчащую из-под длинной юбки ступню и незаметно для мужа поправила плотный шелк платья, пряча ногу.

Мартин скинул отороченный мехом бархатный жилет на руки Вите и кивнул в сторону двери:

— Ступай.

Служанка торопливо поклонилась и ушла. А Мартин, с кряхтением стянув высокие сапоги, по-детски радостно потоптался на полу, давая отдых ногам, потом рухнул на стул напротив Марии и с удовольствием сказал:

— Слава Всевышнему, все закончилось!

В комнате повисла неловкая пауза, и король, не зная, как разговорить сидящую напротив девушку, спросил ее:

— Если ты пожелаешь, я прикажу заложить карету и провезу тебя завтра, чтобы показать твои новые земли. Хочешь?