Марсианские хроники

–  Это не все. Вот.

Еще шесть свитков Вслух перечисляются названия, обозначения других земель.

–  Но это же половина Марса! Я хозяин половины Марса!
– Сэм стиснул гремучие свитки, тряс ими перед Эльмой, захлебываясь безумным смехом.
– Эльма, ты слышала?

–  Слышала, - ответила Эльма, глядя на небо.

Казалось, она что-то разыскивает. Апатия мало-помалу оставляла ее.

–  Спасибо, большое спасибо, - сказал Сэм бронзовой маске.

–  Это произойдет сегодня ночью, - ответила маска.
– Приготовьтесь.

–  Ладно А что это будет - неожиданность какая-нибудь? Ракеты с Земли прилетят раньше объявленного, за месяц до срока? Все десять тысяч ракет с поселенцами, с рудокопами, с рабочими и их женами, сто тысяч человек, как говорили? Вот здорово было бы, правда, Эльма? Видишь, я тебе говорил, говорил, что в этом поселке одной тысячей жителей дело не ограничится. Сюда прилетят еще пятьдесят тысяч, через месяц - еще сто тысяч, а всего к концу года - пять миллионов с Земли! И на самой оживленной магистрали, на пути к рудникам - единственная сосисочная, моя сосисочная!

Маска парила на ветру.

–  Мы покидаем вас. Приготовьтесь. Весь этот край остается вам.

В летучем лунном свете древние корабли - металлические лепестки ископаемого цветка, голубые султаны, огромные и бесшумные кобальтовые бабочки - повернули и заскользили по зыбким пескам, и маски все лучились и сияли, пока последний отсвет, последний голубой блик не затерялся среди холмов.

–  Эльма, почему они так поступили? Почему не убили меня? Неужто они ничего не знают? Что с ними стряслось? Эльма, ты что-нибудь понимаешь?
– Он потряс ее за плечо.
– Половина Марса - моя!

Она глядела на небо и ожидала чего-то.

–  Пошли, - сказал он.
– Надо все приготовить. Кипятить сосиски, подогревать булочки, перечный соус варить, чистить и резать лук, приправы расставить, салфетки разложить в кольцах, и чтобы чистота была - ни единого пятнышка! Эге- гей!
– Он отбил коленце какого-то необузданного танца, высоко вскидывая пятки.
– Я счастлив, парень, счастлив, сэр, - запел он фальшивя.
– Сегодня мой счастливый день!

Он работал, как одержимый: бросил в кипяток сосиски, разрезал булки вдоль, накрошил лук.

–  Ты слышала, что сказал тот марсианин - неожиданность, говорит! Тут только одно может быть, Эльма. Эти сто тысяч человек прилетают раньше срока, сегодня ночью прилетают! Представляешь, какой у нас будет наплыв! До поздней ночи будем работать, каждый день, а там ведь еще туристы нахлынут, Эльма! Деньги-то, деньги какие!

Он вышел наружу и посмотрел на небо. Ничего не увидел.

–  С минуты на минуту, - произнес он, радостно вдохнув прохладный воздух, потянулся, ударил себя в грудь.
– А-ах!

Эльма молчала. Она чистила картофель для жарки и не сводила глаз с неба.

Прошло полчаса.

–  Сэм, - сказала она.
– Вон она. Гляди.

Он поглядел и увидел.

Земля.

Яркая, зеленая, будто камень лучшей огранки, над холмами взошла Земля.

–  Старушка Земля, - с нежностью прошептал он.
– Дорогая старушка Земля. Шли сюда, ко мне, своих голодных и изнуренных. Э-э… как там в стихе говорится? Шли ко мне своих голодных. Земля-старушка. Сэм Паркхилл тут как тут, горячие сосиски готовы, соус варится, все блестит. Давай, Земля, присылай ракеты!

Он отошел в сторонку полюбоваться своим детищем. Вот она, сосисочная, как свеженькое яичко на дне мертвого моря, единственный на сотни миль бесплодной пустыни очаг света и тепла. Точно сердце, одиноко бьющееся в исполинском черном теле.

Он даже растрогался, и глаза увлажнились от гордости.

–  Тут поневоле смирением проникнешься, - произнес он, вдыхая запах кипящих сосисок, горячих булочек, сливочного масла.

– Подходите, - обратился он к звездам, - покупайте. Кто первый?

–  Сэм, - сказала Эльма.

Земля в черном небе вдруг преобразилась.

Она воспламенилась.

Часть ее диска вдруг распалась на миллионы частиц - будто рассыпалась огромная мозаика. С минуту Земля пылала жутким рваным пламенем, увеличившись в размерах раза в три, потом съежилась.

–  Что это было?
– Сэм глядел на зеленый огонь в небесах.

–  Земля, - ответила Эльма, прижав руки к груди.

–  Какая же это Земля, это не может быть Земля! Нет-нет, не Земля! Не может быть.

–  Ты хочешь сказать: не могла быть?
– сказала Эльма, смотря на него.
– Теперь это уже не Земля, да, это больше не Земля - ты это хотел сказать?

–  Не Земля, нет-нет, это была не она, - выл он.

Он стоял неподвижно, руки повисли как плети, рот открыт, тупо вытаращены глаза.

–  Сэм, - позвала она. Впервые за много дней ее глаза оживились.
– Сэм!

Он смотрел вверх, на небо.

–  Что ж, - сказала она. С минуту молча переводила взгляд с одного предмета на другой, потом решительно перекинула через руку влажное полотенце.
– Включай свет, больше света, заводи радиолу, раскрывай двери настежь! Жди новую партию посетителей - примерно через миллион лет. Да-да, сэр, чтобы все было готово.

Сэм не двигался.

–  Ах, какое бесподобное место для сосисочной!
– Она достала из стакана зубочистку и воткнула себе между передними зубами.
– Скажу тебе по секрету, Сэм, - прошептала она, наклоняясь к нему: - Похоже, начинается мертвый сезон…

Ноябрь 2005.

Наблюдатели

В тот вечер все вышли из своих домов и уставились на небо. Бросили ужин, посуду, сборы в кино, вышли на свои, теперь уже не такие новешенькие веранды и стали смотреть в упор на зеленую звезду Земли. Это было совсем непроизвольно; они поступили так, пытаясь осмыслить новость, которую только что принесло радио. Вон она - Земля, где назревает война, и там сотни тысяч матерей, бабушек, отцов, братьев, тетушек, дядюшек, двоюродных сестер. Они стояли на верандах и заставляли себя поверить в существование Земли; это было почти так же трудно, как некогда поверить в существование Марса: прямо противоположная задача. В общем-то Земля была для них все равно что мертвой. Они расстались с ней три или четыре года назад. Расстояние обезболивало душу, семьдесят миллионов миль глушили чувства, усыпляли память, делали Землю безлюдной, стирали прошлое и позволяли этим людям трудиться здесь, ни о чем не думая. Но сегодня вечером умершие восстали. Земля вновь стала обитаемой, память пробудилась и они называли множество имен. Что делает сейчас такой-то, такая-то? Как там имярек? Люди стояли на своих верандах и поглядывали друг на друга.

В девять часов Земля как будто взорвалась и вспыхнула.

Люди на верандах вскинули вверх руки, точно хотели загасить пламя.

Они ждали.

К полуночи пожар потух. Земля осталась на своем месте. И по верандам осенним ветерком пронесся вздох.

–  Давненько мы ничего не слышали от Гарри.

–  А что ему делается.

–  Надо бы послать весточку маме.

–  Она жива-здорова.

–  Ты уверен?

–  Ладно, ты только не тревожься.

–  Думаешь, с ней ничего не приключилось?