Марсианские хроники

Он извлек из морозильника седые от инея коробки с бобами и клубникой двадцатилетней давности. "Вылезай, несчастный", - и достал холодного цыпленка.

Когда ракета села, воздух был напоен всяческими кулинарными ароматами.

Словно мальчишка, Хетэуэй побежал вниз по склону. Внезапная острая боль в груди заставила его остановиться. Он посидел на камне, отдышался и побежал дальше, уже без передышки.

Он остановился в жарком мареве, источаемом раскаленной ракетой. Открылся люк. Оттуда выглянул человек.

Хетэуэй долго смотрел из-под ладони, наконец сказал:

–  Капитан Уайлдер!

–  Кто это?
– спросил капитан Уайлдер. Он спрыгнул вниз и замер, глядя на старика. Потом протянул руку.
– Господи, да это же Хетэуэй!

–  Совершенно верно, это я.

–  Хетэуэй из моего первого экипажа, из Четвертой экспедиции.

Они внимательно оглядели друг друга.

–  Давненько мы расстались, капитан.

–  Очень давно. Я рад вас видеть.

–  Я постарел, - сказал Хетэуэй без обиняков.

–  Я и сам уже не молод. Двадцать лет мотался: Юпитер, Сатурн, Нептун.

–  Как же, слыхал я, вас повысили, так сказать, чтобы вы не мешали колонизации Марса.
– Старик огляделся.
– Вы столько путешествовали, наверно, не знаете даже, что произошло…

–  Догадываюсь, - ответил Уайлдер.
– Мы дважды обошли вокруг Марса. Кроме вас, нашли еще только одного человека по имени Уолтер Грипп, в десяти тысячах милях отсюда. Хотели захватить его с собой, но он отказался. Когда мы улетали, он сидел на качалке посреди шоссе, курил трубку и махал нам вслед. Марс вымер, начисто вымер, даже марсиан не осталось. А как Земля?

–  Я знаю не больше вас. Изредка удается поймать земное радио, еле-еле слышно. Но всякий раз на каком-нибудь чужом языке. А я из иностранных языков знаю, увы, один латинский. Отдельные слова удается разобрать. Судя по всему, на большей части Земли все перебиты, а война все идет. Вы летите туда, командир?

–  Да. Сами понимаете, хочется своими глазами убедиться. У нас ведь не было радиосвязи, слишком большое расстояние. Что бы там ни было, мы летим на Землю.

–  Вы возьмете нас с собой?

Капитан на миг опешил.

–  Ах, да, разумеется, у вас тут жена, помню, помню. Мы виделись, кажется, двадцать пять лет назад, верно? Когда построили Первый Город, вы оставили службу и забрали ее с Земли. У вас были и дети…

–  Сын, две дочери…

–  Да-да, припоминаю. Они здесь?

–  В нашей лачуге, вон там на горке. Мы приготовили вам всем отличный завтрак. Придете?

–  Сочтем за честь, мистер Хетэуэй.
– Капитан Уайлдер повернулся к ракете.
– Оставить корабль!

Они шли вверх по откосу - Хетэуэй и капитан Уайлдер, за ними еще двадцать человек, экипаж корабля, глубоко вдыхая прохладный разреженный утренний воздух. Показалось солнце, день выдался ясный.

–  Помните Спендера, капитан?

–  Никогда не забывал…

–  Раз в год мне случается проходить мимо его могилы. А ведь в конечном счете вышло вроде, как он хотел. Он был против того, чтобы мы здесь селились. Теперь, наверно, счастлив, что все отсюда убрались.

–  А этот… как его? Паркхилл, Сэм Паркхилл, что с ним стало?

–  Открыл сосисочную.

–  Похоже на него.

–  А через неделю - война, и он вернулся на Землю.
– Хетэуэй вдруг сел на камень, схватившись за сердце.
– Простите. Переволновался. После стольких лет - и вдруг встреча с вами. Отдохну немного.

Он чувствовал, как колотится сердце. Проверил пульс. Скверно…

–  У нас есть врач, - сказал Уайлдер.
– Не обижайтесь, Хетэуэй, я знаю, вы сами врач, но все-таки посоветуемся с нашим…

Позвали доктора.

–  Сейчас пройдет, - твердил Хетэуэй.
– Это все ожидание, волнение.

Он задыхался. Губы посинели.

–  Понимаете, - сказал он, когда врач приставил к его груди стетоскоп, - ведь я все эти годы жил как будто ради сегодняшнего дня. А теперь, когда вы здесь, прилетели забрать меня на Землю, мне вроде ничего больше не надо, и я могу лечь и отдать концы.

–  Вот.
– Доктор подал ему желтую таблетку.
– Вам бы лучше тут отдохнуть подольше.

–  Ерунда. Еще чуточку посижу, и все. До чего я рад видеть вас всех. Рад слышать новые голоса.

–  Таблетка действует?

–  Отлично Пошли!

Они поднялись на горку.

–  Алиса, погляди, кого я привел!
– Хетэуэй нахмурился и просунул голову в дверь.
– Алиса, ты слышишь?

Появилась его жена. Следом вышли обе дочери, высокие, стройные, за ними еще более рослый сын.

–  Алиса, помнишь капитана Уайлдера?

Она замялась, посмотрела на Хетэуэя, точно ожидая указаний, потом улыбнулась.

–  Ну, конечно, капитан Уайлдер!

–  Помнится, миссис Хетэуэй, мы вместе с вами обедали накануне моего вылета на Юпитер.

Она горячо пожала его руку.

–  Мои дочери, Маргарет и Сьюзен. Мои сын Джон. Дети, вы, конечно, помните капитана?

Рукопожатия, смех, оживленная речь.

Капитан Уайлдер потянул носом.

–  Неужели имбирные пряники?

–  Хотите?

Все пришли в движение. Мигом были установлены складные столы, извлечены из печей горячие блюда, появились тарелки, столовое серебро, камчатные салфетки. Капитан Уайлдер долго глядел на миссис Хетэуэй, потом перевел взгляд на ее сына и бесшумно двигающихся высоких дочерей. Рассматривал мелькающие лица, ловил каждое движение молодых рук, каждое выражение гладких, без единой морщинки лиц. Он сел на стул, который принес сын миссис Хетэуэй.

–  Сколько вам лет, Джон?

–  Двадцать три, - ответил тот.

Уайлдер растерянно вертел в руках вилку и нож. Он вдруг побледнел. Сидевший рядом космонавт шепнул ему:

–  Капитан Уайлдер, тут что-то не так.

Сын пошел за стульями.

–  Что вы хотите сказать, Уильямсон?

–  Мне сорок три года, капитан. Двадцать лет назад я учился вместе с молодым Хетэуэем. Он говорит, что ему теперь всего двадцать три, но это одна видимость. Это все неправильно. Ему должно быть сорок два, самое малое. Что все это значит, сэр?