Маска ангела
Шрифт:
— Да нет, нет, — отмахнулась Лера, — Кузнецова так и сказала: «Помоги мне». Знаешь, так говорят, когда дела совсем плохи и просить больше некого.
Илья это знал, но предпочел отмолчаться, а Лера продолжала:
— Я подумала, что у нее что-то случилось, но мне показалось странным, что Кузнецова пришла именно ко мне — я ее почти не знала. Правда, после назначения у меня появилось много новых… друзей, многие вдруг захотели со мной общаться, приглашали на вечеринки, дни рождения. Я отказывалась, но о помощи никто не просил, и я решила выслушать ее.
«Бред какой-то». — Илья смотрел на экран мобильника. Уже второй час ночи, после скачек по пустырю и карнизу из кирпичей спать хочется зверски, а
— И она попросила меня помочь ей вернуть ребенка. Вернуть ее дочь.
Илья оторвался от мобильника, глянул на Леру, их взгляды встретились. И тут Илья отчетливо понял — она не врет, не сочиняет, не выкручивается. Во-первых, незачем, а во-вторых, придумать такое… мягко говоря, непросто. И не время сейчас для сказок.
— Вот и я не знала, что и сказать. Сидела и слушала, а та буквально умоляла меня, чуть не плакала. Мне даже не по себе стало, я ей воды предложила, а она говорит: «Господь воскресит ее с твоей помощью и даст тебе денег». Представляешь? — выдохнула Лера и расстегнула плащ. В комнате стало душно, Илья хотел уже скинуть куртку, но передумал — привычка загнанного в ловушку человека не позволяла расслабиться даже в борделе.
— И что? Что ты ей сказала? — не то чтобы интересно стало, просто любопытно, как Лера выкрутилась тогда. И главное — чем все закончилось.
— Сказала, что мне нечем ей помочь. Я испугалась, честное слово, она показалась мне невменяемой: то плакала, то молилась, потом схватила меня за руку — я еле вырвалась. И сказала, чтобы она убиралась и больше не приходила. Я боюсь сумасшедших, особенно таких, кажется, что они тихие, а на самом деле…
— Дальше что? — перебил ее Илья. Ему хотелось поскорее услышать конец истории, и он подгонял девушку. — Ушла?
— Нет, она разозлилась. Выплеснула воду на пол, кинула стакан и даже не сказала — прошипела: «Тебе не нужны деньги? Подумай, ты получишь очень много. Помоги мне вернуть мою дочь, и я помогу тебе разбогатеть». У меня есть шокер, вернее, был, и я пожалела, что не ношу его с собой, в тот момент он бы мне пригодился. Секретаря у меня не было, я осталась одна с этой буйной бабой и защищаться могла только канцелярским ножом, который валялся где-то в столе. Я сказала ей: «Пошла вон», а она заплакала и сказала, что кроме меня помочь ей некому. Тогда я пригрозила, что вызову полицию.
Илья девушку больше не перебивал и не торопил, она говорила быстро, торопливо, точно боялась не успеть, но не врала — в этом он был уверен. И пока не понимал, как связать этот разговор Леры с безумной теткой и их сегодняшним днем, вернее ночью, и ждал развязки.
— А потом сказала, что вызову не только полицию, но еще и санитаров, а они сдадут ее в психушку, там всем помогают. Кузнецова заткнулась, перестала рыдать и сказала: «Тогда за тобой придет ангел и заберет, как Стешина и Серегина. Жди, сучка, и он придет за тобой». Я выгнала ее из кабинета, она ушла.
«Ничего себе». — Илья отложил мобильник и не сводил с девушки глаз. В ее истории нашлось место всем персонажам и нестыковкам, но понятнее от этого она не стала, а вот длиннее — это точно. И нашлась в ней первая странность.
— Почему ты Артемьеву не сказала? — спросил Илья. — Это ж его работа, прямая обязанность — таких вот психов обезвреживать.
— Я ходила к нему, — немедленно отозвалась Лера, — сказала, но он посмеялся и сказал, чтобы я не обращала внимания на дуру. Она в церковь ходит, лбом часто бьется и последние мозги вышибла. Тогда я спросила про дочь этой несчастной, и он сказал: «А что дочь?
Нет у нее никого, Кузнецова умом тронулась после того, как ее дочь пропала. Уехала в институт и пропала, семь лет прошло. Кузнецова тогда проводила ее на вокзал, и больше не видела. И до сих пор все еще ее ждет, когда та вернется домой. И полиция искала, и к экстрасенсам она обращалась, но без толку, девочку так и не нашли…»— Странно, — сказал Илья. История эта ему очень не нравилась, от нее отдавало мистикой и подобной гадостью вроде фанатизма во имя высшей цели. Эта Кузнецова, похоже, из подобной стаи — глазки благостные, а в голове мрак и ужас. Тем более дочь пропала, тут у любого башню сорвет, тетка ее, поди, одна растила. Но при чем тут Макс и Стешин? Где связь?
— Артемьев все знает, ведь проверяет всех сотрудников, и старых тоже…
— Это понятно, — оборвал Леру Илья. К Артемьеву у него были свои счеты, но сомневаться в профессиональных качествах главного эсбээшника этого поганого банка у Ильи поводов не было. Знает, конечно, знает, но почему ее в таком состоянии держали на работе? Из жалости? Скорее всего… Но Макс?.. Каким боком?
— И что дальше? — нетерпеливо спросил Илья.
— Ничего не происходило, пока не убили Андреева, — спокойно сказала Лера. И голос у нее не дрогнул, даже не вздохнула, слезинку не пролила по своему любовнику, точно плевать ей или забыла давно. Хотя такое до конца жизни в кошмарах сниться будет. Или это не про нее?
— Это же с ним ты тогда здесь развлекалась? — не удержался Илья. — И прикрылась им от пули. Сволочь ты, Валерия Игоревна.
— Я же не знала! — выкрикнула Лера, закашлялась и добавила уже тише: — Я ничего не поняла в тот момент и быстро уехала! Это был настоящий кошмар, там было столько крови…
— Ага, и выходное на лице, — вставил Илья, — представляю картину.
Девушка, похоже, тоже вспомнила, она предпочла отмолчаться. Но эта история с безумной бабой не давала Илье покоя, он крутил рассказ Леры и так, и этак, подгоняя все детали друг к другу, но одна то и дело оказывалась лишней: то Кузнецова эта, то Стешин, то Макс. То Лера.
— Да ты вся в чужой крови, голубушка, по локоть. Как жить собираешься? — спросил Илья.
— Не твое дело! — прошипела она с кровати.
— Нет, мое, — сказал Илья. — Объяснить, почему?
Объяснений не понадобилось, оба и так все прекрасно знали. Лера разбирала пальцами волосы и смотрела в стену, Илья на дверь, за которой послышались подозрительные шорохи. Но они быстро стихли, да и звучали так, точно кошка пробежала, или показалось. Лера тоже глянула на дверь, на Илью, и тихо сказала:
— Зря ты так. Я же потом поняла, что Андреев тут ни при чем, целились в меня.
— С чего бы такая проницательность? — не удержался и съязвил Илья. Почему-то ему хотелось сделать Лере больно, точно наказать ее за все, что сам пережил, будто она была виновата. Понятное дело, что стреляла не она, и все ж каким-то непонятным пока образом оказалась причастна к смерти Макса, а раз так, то должна ответить. А Лера, игнорируя его насмешку, спокойно сказала:
— Через два дня Кузнецова встретила меня в коридоре и сказала, что ангел вернется и мне никто не поможет, я умру. Выглядела она как ведьма или как цыганка: нечесаная, злая, одета кое-как, мне стало жутко. Она знала, понимаешь, знала о том, что здесь произошло! О том, что вместо меня погиб другой. Я сказала, что мой ангел сильнее, она ответила — посмотрим, и больше я ее не видела.
Теперь пришла его очередь отмолчаться — дело принимало совсем другой оборот. Понятно, что ангелы являлись тетке в ее буйных фантазиях одинокой дамочки, но вот это: «ангел вернется»… Лера права, эта Кузнецова — опасная тварь, и с ней надо встретиться, и желательно завтра же, вернее, сегодня. Хотя если разобраться…