Маска ангела

— А потом тебе помешала я, да? — нехорошим вкрадчивым голоском спросила девушка. — Не захотела помочь, бедненькая… И ты сдала меня своему старцу, а он прислал убийцу? Да я тебя сейчас сама в песок закопаю, никакая лиса не найдет.

И натурально, как кошка, бросилась на Кузнецову, попыталась схватить ее за горло, но Илья перехватил девушку, оттолкнул к стенке. Встал между ними и точно оглох, не слушая их криков и проклятий, думал, думал, как быть. Кузнецова — его приз, бриллиант чистой воды, ее надо беречь и охранять, как самое дорогое. И надо забрать ее отсюда, увезти, но куда? В полицию или для начала отдать Артемьеву, позвонить ему, вызвать сюда или тащить тетку в Москву… И не находил ответа: в голове крутились сотни мыслей и вариантов, и он никак не мог найти нужный.

— Отзови своего ангела, сука! — выкрикнула от стенки Лера. Кузнецова хихикнула и заявила:

— Его нельзя отозвать, он приходит, когда хочет.

Ну, допустим, не когда хочет, а когда готов, когда все подходы к объекту изучит, когда привычки его выявит, маршруты разведает, адреса, явки, пароли… Не раньше, уж точно, и про Леру он знает все, информации достаточно, чтобы выполнить заказ. Она сама на себя беду накликала, когда пообещала безумной тетке вызвать полицию вкупе с санитарами, и напуганная Кузнецова настучала старцу и тот, дабы не остаться без верного поставщика налички, отправил к Лере ангела.

— Его бог послал, а ты от бога откупиться хотела, глупая? — рассмеялась Кузнецова, глядя на Леру. — Он придет за тобой…

— Ты меня кинула, дрянь, кинула! Отдавай мои деньги, сейчас же!

Илья и опомниться не успел, как Лера бросилась к Кузнецовой, намереваясь вцепиться ей в физиономию, но Кузнецова сильно пнула Леру по голени, девушка охнула, но в долгу не осталась, схватила Кузнецову за волосы и только что не заурчала от удовольствия, вцепившись в «плодоножку». Тетка ударила еще раз, Лера вскрикнула от боли, разжала пальцы и с силой полоснула Кузнецову ногтями по лицу, оставив три довольно глубокие и длинные царапины. Они мигом побагровели, налились кровью, Илья схватил Леру за рукав и отбросил к стенке.

— Ты что! — крикнул он, шагнув к ней. — Сдурела? Не трогай ее, она еще понадобится…

И тут в и без того полутемной бытовке стало вовсе уж мрачно и беспросветно, пространство точно свернулось само в себя, превратилось в белое пятно, но скоро пропало и оно. Последнее, что ясно помнил Илья, это был пол, стремительно рванувшийся ему навстречу, и потом стало пусто и холодно.

А потом кто-то назойливо тормошил его, тряс и вроде как плакал, причем почти что на ухо. Этого Илья вынести не смог, открыл глаза и ничего сначала не увидел, зато звуки стали отчетливее.

— Поднимайся, ну, пожалуйста, — упрашивал кто-то, — она уйдет, сбежит, и нас пристрелят. Ну, давай же, давай.

Кто-то ухватил его под мышки и попытался приподнять на полом, и сделал это так неловко, что голову сжал тугой спазм. Он прошел через несколько мгновений, вернулось зрение, Илья увидел, что лежит на полу напротив двери, что леса уже почти не видно из-за сумерек и что очень холодно. А рядом вроде как пусто, и никто уже не плачет над ухом.

В дверном проеме мелькнула быстрая тень, остановилась перед ним, загородила остатки света, и тут на лицо полилась вода. Ледяная, пахнущая песком и тиной, ее было много, Илья зажмурился и сел на полу, увидел перед собой Леру. Она отбросила в сторону мятую металлическую миску и вытерла глаза. Этого жеста было более чем достаточно — Илья осмотрелся и увидел, что они тут вдвоем, Кузнецовой нет и в помине.

— Она сбежала, — доложила Лера, — стукнула тебя ключом по голове и сбежала.

— Давно? — проговорил Илья и тут заметил ключ. Он валялся недалеко от ящика, пятен крови на нем не наблюдалось. Как и на руках — Илья приложил ладони к макушке, к вискам, к затылку, но открытых повреждений не обнаружил, что обнадеживало.

— Минут десять, наверное, — сказала Лера, — мы ее не догоним. Нам конец.

— Еще чего. — Илья поднялся на ноги, постоял, прислушиваясь к себе: голова болит в области темени, малость подташнивает, но сотрясения нет. Было это с ним уже, в детстве, когда в хоккей играл и головой без шлема о бортик крепко приложился. Вот тогда все было по полной программе: и обморок, и рвота, и три недели дома, уколы, а сейчас краем задело, по касательной, но вырубило, пусть и ненадолго.

Илья вышел из бытовки, глубоко вдохнул, выдохнул, поглядел по сторонам, и никого, разумеется, не углядел. Экстремалы давно умотали куда подальше, небо, казалось, легло на «крышу» карьера и, того гляди, сползет еще ниже, сумерки сгущаются на глазах и снова идет дождь. Это хорошо, это то, что нужно сейчас, — сырость и холод не дадут потерять сознание, надо идти. И даже направление известно: та самая козья тропа наверх, она тут одна, и до нее ходу минут пять быстрым шагом. Кузнецова уже там, фору она получила неплохую, но пока доковыляет до тропы, пока наверх влезет, от преимущества и следа не останется.

— Раньше выстрела не падаем, — проговорил он и помотал головой. — Пошли.

И они пошли, сначала быстрым шагом, постепенно перешедшим в легкую рысь, потом бежали, огибая и перепрыгивая ручьи и промоины, потом остановились в десятке метров у стенки карьера и задрали головы.

— Вон она, — радостно выдохнула Лера, — вон эта сука! Не уйдешь! — хотела выкрикнуть девушка, но Илья зажал ей рот.

— Тихо, не спугни, — сказал он и побежал к тропе, не сводя с «помидора» глаз.

Кузнецовой приходилось нелегко, она устала и еле передвигала ноги, и уже из последних сил царапалась вверх по склону. И постоянно оступалась, хваталась за кусты и пару раз чуть не сорвалась с обрыва, удержалась просто чудом, буквально повиснув на ветках. Кое-как вытащила свою тушу на тропинку и на четвереньках поползла вверх, волокла за собой сумку и часто оглядывалась. А у Ильи точно второе дыхание открылось, он взлетел на небольшой валун, осмотрелся, перемахнул с него на другой и оказался у подножия склона, рванул по тропинке вверх. Кузнецова заметила его и тоже ускорилась, уже не оглядываясь, она лезла далеко впереди и почти пропала из виду, но Илья видел, что тетка при последнем издыхании, что с таким весом хорошо сидеть в теплом офисе, а не лазить по песку, и что он ее сейчас догонит. Ну, не прямо вот сейчас, минуты через три точно, тут главное — не перестараться, не прикончить ее прямо на месте, что было бы символично: раздвоенная береза — вот она, уже близко, ее корни висят в паре метров над головой, и скоро до них можно будет дотянуться. И рискнуть, срезать путь, ухватиться за них, подняться по отвесной стенке вверх и встретить Кузнецову на краю обрыва. Да можно и не рисковать, он и так успеет…

Снизу раздался крик, он быстро оборвался, и Илья не обратил на него внимания, упорно лез вверх, считал про себя до тысячи и старался не сбить дыхалку. Снова кто-то крикнул, отчаянно и пронзительно, и в этом крике Илья разобрал свое имя. «Что за?..» — Он обернулся на ходу, посмотрел вниз. Лера стояла там, между валунов, и махала руками, снова закричала — она звала его и при этом не трогалась с места. По виду с ней все было в порядке, однако она стояла как вкопанная и орала так, что перепугала здоровенных, как бакланы, чаек, до этого мирно ходивших по песку вдоль кромки воды.

— Илья! — кричала она и снова замахала руками. — Илья, помоги мне! Я тону!

Он не сразу понял, о чем это она — как можно утонуть на суше? Что за бред, или безумие заразительно? Хотя Кузнецова ее не кусала, или он что-то пропустил, пока лежал без сознания?

Илья глянул вверх, но, кроме зловеще мотавшихся от ветра корней березы, ничего там не увидел — Кузнецовой не было, она пропала из виду. Успела, опередила его, и сейчас наверняка валяется на траве, приходит в себя или так и ползет дальше на карачках, прочь от обрыва к своей машине. И чего он ждет, спрашивается, тут ходу минут пять или шесть, уйдет, ведь, уйдет, скотина…

— Илья! — завопила Лера. — Скорее! Тут песок, я не могу двигаться! Помоги мне или я утону!

Он дернулся было дальше вверх по склону, пробежал несколько метров, остановился, посмотрел вниз. Лера так и стояла у камней и смотрела вверх, и по-прежнему не двигалась с места. Потом шевельнулась, подалась вперед, и вдруг левая нога у нее ушла почти по колено в песок, Лера вскрикнула, и успокоившиеся было чайки снова заполошно захлопали крыльями и сорвались с места.

Илья посмотрел на Леру, потом вверх, и едва сам не заорал от отчаяния: он не знал, что делать, как быть, и хотел бы разорваться надвое, да не умел. Кузнецова сбежала, и теперь уже летит, поди, к Москве, и названивает своему старцу, плачет и жалуется на нехороших людей, что едва не обломали им весь бизнес. А Лера внизу перестала кричать, она постояла немного, перекосившись на один бок, и плюхнулась на песок — одна нога у нее застряла в нем по щиколотку, вторая — по колено, и двигаться девушка не могла. Илья, кляня все и всех, полез обратно, постоянно скользя и срываясь на каменистой тропинке, подбежал к валунам, злой и взмокший, и сам едва успел отшатнуться — песок под ногами подозрительно зашевелился и вдруг пошел волной, точно вода, когда в нее бросят камень. «Черт, быть того не может». — Он смотрел то себе под ноги, то на девушку, соображая, что происходит. Догадка осенила моментально, но дело было за малым: заставить себя в это поверить. Поверить, что зыбучие пески, страшилки для детей и взрослых всех возрастов и стран, — вот они, перед ним, и Лера угодила в песчаную ловушку, как и тысячи людей до нее. Эту ловушку невозможно заметить, особенно человеку неискушенному, песок выглядит как обычно, а под ним бьет, к примеру, родник и ищет выход на поверхность, или подмывают тот же песок грунтовые воды, что в данном случае вероятнее всего. И плотная на вид поверхность оказывается жидкой вязкой взвесью, из которой невозможно выбраться без помощи — жертве не на что опереться, хоть и плотность этой каши больше плотности воды. Любое резкое движение вызывает реакцию противодействия, песчинки не успевают заполнить пустое пространство, и там образуется вакуум, а сила атмосферного давления стремится вернуть предмет на место, и возникает ощущение, что песок засасывает жертву, затягивает в себя, поэтому дергаться бесполезно.