Матрица постапокалипсиса

В форте, правда, тоже было пополнение. Росомаха и Васёк уже возвращаясь из разведрейда, который никаких особенно интересных сведений не принес, наткнулись на вышедшую к озеру парочку. Красивая, смуглая и черноволосая девчонка и здоровый, широкоплечий парень монголоидной наружности. Оба одетые в стартпакетовскую одежду, уже успевшую испачкаться.

По их словам, выходило, что очнулись они недалеко друг от друга. Она на опушке леса, а он на равнине. Встретились случайно. Потом долго плутали по округе, умудрившись каким-то образом не наткнуться на шныряющих вокруг агрессивных мобов. Ночевали под кустами, ели какие-то коренья, которые Бадлай, так звали парня, почему-то посчитал съедобными, плоды непонятного дерева, с мякотью кремового цвета, сладковатые на вкус. Затем Бадлай, попутно подняв осознанность, по поведению птиц установил, что где-то есть озеро и они направились к нему. А там уже встретились с рейдерами форта.

На сигнальный костер вышел только один человек. Индус, в котором Петруха с удивлением опознал Гуру. Тот, как и полагается перезагрузившемся, был абсолютно гол, не удосужившись соорудить даже примитивную набедренную повязку. Церемониться с бывшим пособоником урук-хаев Петруха не стал, забив, отчаянно визжащее тело, саперной лопаткой прямо на блокпосту, чем изрядно шокировал Арсения, не понявшего сначала в чём дело.

— Гнида, он гнида и есть, даже после перезагрузки. — объяснил Петруха. — Если он один раз сразу скурвился, то скурвится и второй. Я его сразу как у урук-хаев увидел, мгновенно понял, что это за фрукт. Так что я в профилактических целях, от греха подальше, решил его ещё раз перезагрузить. А если эта ебанная гнида ещё раз вздумает сюда заявиться, то я блять нахуй, — аж покраснел он от злости, — вообще не знаю, что с ним сделаю. На куски пидараса порежу, да гекконам скормлю.

— Не материтесь, пожалуйста, а то ведете себя как гопник недоразвитый. — подобранный по дороге весьма молодой парень, облаченный в эсэсовское нижнее белье и урук-хайскую бурку возмущенно уставился на Петруху.

Колонна приступила к разгрузке, отправив детей с Бареньей, накормить, напоить после поездки, Аарон дал команду Арсению организовать мужчин и перетащить всё имущество в мэрию. Тот лихо козырнув принялся исполнять указание. И вот толпа мужиков, подхватив ящики и свертки потянулась в здание. Но странный юноша толи в общую работу не включился, толи выключился из неё, услышав из уст командира местного ополчения крепкие словца. Стоя рядом с недонесенной до места назначения коробкой, он порывисто махал руками, объясняя, что в присутствии женщин и детей, которых, впрочем, рядом видно нигде не было, изъясняться такими словами некультурно, что это уровень примитивного быдла, что он ехал в приличное место, а не туда, где так грязно изъясняются и что он требует, чтобы в его присутствии таких слов больше никогда не произносили.

Не ожидавший такого напора Петруха стоял донельзя растеряшийся и только хлопал глазами. Факт того, что какой-то мелкий поц отчитывает его, ветерана гражданской войны на Украине, комадира ополчения форта, остановившего этим утром вторжение конно-моторизованной рейдовой группы нацистов, вогнал его в глубокий шок. Из которого он никак не мог выйти.

— Ээ... ээ… ыы… гхы… — только и мог он выдавить из себя.

А странный, но борзый юноша всё продолжал и продолжал его отчитывать словно строгая училка проштрафившегося ученика.

Невольно ставший свидетелем гнусной сцены публичного унижения Петрухи Аарон скользнул за спину новоявленного «граммар-наци» и сделал короткий резкий выпад. Тот, не ожидавший подвоха, застыл с открытым ртом, потом посинел, окутался дымкой и словно по мановению волшебной палочки распался на мириады пикселей, мгновенно расстворившихся в окружающим пространстве.

Наблюдавшие процесс ликвидации смутьяна Чака с Мамбой, вдруг побросав свою поклажу, рухнули ниц на землю и забормотали «колдун, колдун». В их оцифрованных мозгах пока не уложилась мысль, что в Беспределье человека можно отправить на перезагрузку даже не щелчком пальца, а одним взглядом. Правда таких титанов осознанности надо было ещё встретить.

— Охуеть не встать. — немного пришел в себя Петруха, не видавший до этого стилет ассасина в действии. — Да ты и впрямь колдун!

Глава 35

Сидя в кресле Аарон задумчиво жевал бутерброд из консервированного хлеба и сыра. Разбиравшая трофейные продукты Баренья решила сделать ему приятное. Ещё предлагала кофе, но он отказался, попросив приготовить чай со сливками. Было и такое в продуктовом пайке нацистов.

Пищеблок, точная копия того, что они закопали в лагере нацистов, теперь высился на заднем дворе салуна. Места там было достаточно. Плюс идеологический момент. Аарон хотел, чтобы питались люди вместе, так быстрее произойдет переплавка атомизированной биомассы в сплоченный коллектив. Вместе едим, вместе работаем, вместе сражаемся. А зал в салуне при должной перестановке должен был вместить человек 30. Впрочем их сейчас стало больше.

За счёт новых поселенцев, проведя всё ту же «читерскую» процедуру с повышающими осознанность артефактами, Аарон закончил исследование ветки «продовольствие» и, пожертвовав 2000 своего опыта, сделал сразу два «апгрейда». Форт наконец-то получил стандартный пищевой блок, содержимое которого было тут же опробовано в ходе коллективного ужина, и теплицу в которой обнаружились огурцы. Теплицу Аарон, помучившись с интерфейсом, сумел-таки установить на границе форта. В перспективе там можно было разместить ещё с десяток. Пищеблок, к сожалению, свежих овощей и фруктов не выдавал, только готовые блюда как-то: супы, каши, сосиски, котлеты, омлеты, картошка фри, выпечка. Всё без особых изысков, но вкусное и питательное.

После того как все немаленькие трофеи были перегружены с повозок, грузовиков и бронетранспортеров в комнаты и подсобки местной «мэрии», которую Аарон окрестил штабом форта, все старые и новые обитатели форта собрались в зале «салуна» на общее собрание. Прежде чем «привязать» новичков, Аарон хотел внести в их умы определенную ясность относительно того, куда они вообще попали, что от них требуется и какие, вообще, перспективы и возможности, с учетом всех последних событий, перед ними всеми открываются.

Арсений организовал президиум, объяснив Аарону, что на старой Земле это была общепринятая практика. Дескать лидерам сразу необходимо отделить себя от основной массы, показать свою особость, иначе никакого управления не получится. Власть над толпой покоится не столько на силе, сколько на тайне. Если лидер всем своим видом демонстрирует, что знает нечто важное, что не знают остальные, то его будут слушать. Спорить против этого было не столько бессмысленно, сколько глупо. Хотя Аарон понимал, что его власть покоится на том, что в его руках сосредоточены готовые решения стоящих перед людьми проблем — еда, кров, безопасность.

Выступая перед собравшимися, он был краток. В конце концов к концу четвертых суток пребывания в Беспределье люди в самых общих чертах уже должны были понимать, что к чему и разъяснять азбучные истины — зачем нужно объединяться в крупную группу и от чего зависит выживание в этом непредсказуемом мире — нужды не было. Суть речи Аарон свелась к тому, что форт — это не просто поселение, сбившихся в кучку в поисках спасения, людей, а военная организация, с соответствующей структурой, иерархией и законами. И каждый житель форта, невзирая на пол и возраст — это боец, готовый с оружием или инструментом в руках выполнять боевую задачу. Потому что альтернатива этому — рабство. В лагере у нацистов, урук-хаев или ещё каких-нибудь порождений Беспределья. Потому что, если человек не готов с оружием в руках защищать свою свободу и право на жизнь, то у него их быстренько отберут.

Рассказал Аарон и про казнь борзого юноши, посмевшего наехать на одного из командиров форта, на героя, который своими умелыми действиями сумел раздавить наезд нацистской разведгруппы на форт.

— Порядок у нас простой. Прибыв сюда ты автоматически подчиняешься действующим здесь правилам. А они совершенно несложные. Уважать командира, выполнять приказ командира, уважать своих товарищей по форту, а также сам форт и его имущество. Соответственно дезертирство, неподчинение приказу, равно как и грубое нарушение субординации, а также хищение имущества наказываются быстро и просто — расстрелом на месте. Для всех прочих случаев можно собрать военный трибунал. Возможно для кого-то это покажется слишком жестким, суровым, не учитывающим всех возможных нюансов. Ну так и мир у нас другой. Смерть здесь не конец жизни, а лишь начало новой, без груза старой.