Майор и мафия

цветной армянской капустой меня примирил с ошибками кухни, а

"судак-орли" был так нежен и сладок, что мне оставалось только маленькими глоточками пригубливать "Мускат" и ждать приключе- ний.

Честно говоря, я уже подумывал, что задачку девочкам Леока

дии я задал не самую простую. Одно дело захомутать мужика, ког

да он сам между ножками ищет и совсем другое, когда он насторо

жен и в ту сторону и не смотрит. Тут уж стрельбы глазками можно

и не открывать. Прокол будет полный. о, зато уж, если провернет

по науке, то и кадр будет что надо. Размышляю я эдак, а время

бежит и ничего не происходит. Уж и кофе с коньячком на посошок

заказал, а событий ровно ноль.

В двадцать один сорок, столики уже все заняты, подходит дама

лет тридцати, спрашивает с английским прононсом:

– оу позвоулит... джентльмен?

– Иес, - отвечаю и перехожу на английский. е трахну, так

хоть попрактикуюсь... Беседуем о погоде, да ресторанных блюдах.

Разговор вежливый, а рассматривает в упор, довольно нагло. Зака- зала она, сидим болтаем, разглядываем друг друга, а поползновений на мою свободу с ее стороны ну просто никаких. Хотя, нет, что-то там у нее происходит. Мнется, в кресле усесться никак удобно

не может, неуверенная стала.

– у-ну, - думаю. Когда все начнется, я тебе подыграю, трахну

даже, наверное, но в штат не возьму.

– Извините, - говорит со смущением, - нет ли у джентльме

на перочинного ножа?
– Это что-то новое.

– Есть, - отвечаю и протягиваю ножик. Она встает и как-то

боком выходит. Минут через пять вернулась.

– Извините еще раз, - говорит, - но не могли бы Вы мне

помочь?

– Пожалуйста, - говорю. ачалось!

– Только отойти надо куда-то...
– да что ж так прямо-то?

– Давайте отойдем.

– Вот сюда, за штору. У меня. извините, замочек на подвязке

сломался. Самой починить не удалось... А чулок ползет...

Все ясно. Заходим за штору, а там еще пальма раскидистая, так

что нас из зала не видно. Поднимает она юбку и у самых трусиков, . прозрачных таких, я действительно нахожу поломку и, опираясь на

теплую, приличную, но не больше, ляжку "англичанки", кое-как зак- репляю чулок и глубокомысленно говорю, что позже им надо будет

заняться вплотную. Она не возражает. В самом конце операции, ше- вельнув. корпусом, прижалась кучерявым лобком к внешней стороне

руки и мы вышли из укрытия. Кровь в жилах побежала чуточку

быстрее.

Она кушает, на меня заговорщески поглядывает, что-то от меня

ждет, а я жду от нее.

а легком подносе мне уже несут кофе с коньяком. Я подаю

корпус назад, чтобы не мешать официантке, а в это время из-за мо- ей спины вываливается лохматый детина и неосторожно толкает офи- циантку в локоть. Графин с коньяком валится на стол, а кофе на

мои новые чесучевые кремовые брюки, проникает на лобок и теплой

струей стекает вдоль члена между ног. А если бы кипяток! Ходил

бы я по Соединенным Штатам Америки с обожженным пенисом,

а у меня,- честно говоря, в этом отношении совсем, совсем другие планы.

Официантка охнула, руками всплеснула, извинения бормочет.

Соседка что-то по-английски лопочет. Я, естественно, матерюсь про себя. Виновница зачем-то на гульфик соли насыпала, не вино ведь!

– Пойдемте, - говорит, - я Вам все вычищу, у меня австрий

ское средство есть. А что делать? е ходить ведь с кофейным пят

ном на этом месте, тем более с англичанкой! Чтоб у прохожих гнус- ные мысли рождались.

Вышел я с ней в служебное помещение, мимо кухни и буфета

привела в какую-то комнатку. Стол, пара стульев, кровать под серым одеялом...

– Вы снимите, пожалуйста, брюки, их почистят, а я вам еще

кофе с коньяком принесу. Пока Вы их покушаете, брючки и готовы

будут. .

Принесла заказ, а я уже без брюк сижу. а плавках белых ры

жее пятно.

– Ой, - говорит, - и трусики тоже...

– Ладно, с плавками я сам разберусь...

– ет,. нет, - говорит, - снимайте!
– и так это у нее по

родственному получилось, почти по-матерински. Отвернулся, снял

плавки.

Я горячий кофе с коньячком, прихлебываю и думаю об англичан

ке, дождется или смоется?

Минуты через три эта неумеха вернулась.

– Сейчас, - говорит, Вашу одежду почистят и выгладят, а я

Вам еще мазь от ожога...

Все, думаю, англичанка теперь не дождется. Провалена опера

ция!

– Да нет у меня никакого ожога!
– взревел я, когда до меня

дошло ее гуманное предложение.

– Как же нет, когда вот он, - берет член нежными пальчика

ми и размазывает, по нему мазь, начинает втирать ее взад-вперед, взад-вперед. Он что, начал расти. Голова ее светлая у меня перед носом качается, сквозь прозрачную блузку лифчик белый виден,

грудки на месте удерживает, чтоб не разбежались, значит. Зад ее

аппетитный сверху мне видно. А члену уже хочется, чтоб влажно и

темно, так он вырос. А она головку ему кончиками пальцев, едва

касаясь, смазывает и так это прекрасно делает, что сами понимаете, выхода у меня уже просто нет. Кроме одного. Поднял я ее головку, поцеловал в губки, повернул к кровати. Она сама коленками на нее забралась, я стащил вниз трусики и... совершил неизбежное,

А она с таким мягоньким среднерусским говорочком головкой

по сторонам водит и приговаривает:

– Ох, и вкусненько, ох, как вкусненько!

Чуть позже постанывать начала, значит, сладенько сделалось. Хо

роша девка! е то, что эта англичанка дохлая.

Встала она, когда все судороги у нас кончились и говорит мне

совершенно другим голосом:

– Вот такая эта коллизия. '

– Что? Какая коллизия?

– Да с тестом Вашим!

Одернула юбчонку и вышла. Я еще глазами хлопал, когда до ме

ня дошла эта простейшая мысль, что я олух царя небесного и меня