Медовые яблоки

Мария Степановна на ногах с самого утра, встав еще засветло, она начала суетиться на кухне, столько надо было приготовить, сделать, накрыть, угостить. Так же, с самого утра стали подтягиваться сыновья с семьями, привозя с собой шум и топот детских ножек по дому и во дворе, когда детские ручонки, в незамысловатой попытке помочь, роняли, крошили, мяли и перепутывали планы взрослых на спокойное приготовление к торжеству.

Отвлекаясь на воздушные шары, что сейчас развешивал дедушка по всему двору, не сколько для украшения, сколько на радость внукам.

— Андрей, ты Лизавету позвал?

— Зачем? — Андрею совсем не хотелось из дня рождения матери устраивать смотрины Лизы, на что смотреть-то… И без того всё всем известно, в маленьком городке не бывает тайн, соседям и семье порой известны мельчайшие, самые интимные подробности жизни горожан, а уж когда никто и не строит тайны, как Андрей не строил тайны из своих отношений с Лизой, то и вовсе все, как на ладони.

— Как зачем? Не чужая она… Нехорошо это, не по-людски, приводи и бабушку её тоже. По-соседски что не зайти? — поделясь своей нехитрой логикой, рассуждала Мария Степановна. — Уж как там сложится — жизнь покажет, а сейчас… господи благослови… — это уже себе под нос, сосредоточенно чистя картошку.

Он привел. Старенькая сухонькая Егорова чувствовала себя неуютно, мостясь на краешке стула, по всему было видно, что она отвыкла от шумных застолий, от большой семьи, да и не было у неё такой семьи-то. Дочь да муж, и те уже покинули этот мир, оставив щуплую старушку доживать свои дни в чистеньком и нарядном доме, проводя летние дни в огороде, а зимние за чтением газет, которые она исправно выписывала на почте.

Роман Никодимович не скупился на угощение и вино для гостьи, и вскоре старческие, морщинистые щеки разрумянились, Егорова уже прямо сидела на стуле и что-то с оживлением обсуждала с Машей.

Лиза же выглядела, скорей, испуганной, чем смущенной. Она смотрела большими синими глазами на многочисленных родственников Андрея, держа на руках трехлетнего Семёна, который не терял времени даром и не только оккупировал все внимание нового человека в его окружении, но и объявил, что когда он вырастет и станет человеком-пауком, сразу женится на Лизе. Настолько красивой показалась ему девушка и особенно пожарная машина с зелеными колесами, которую нарисовала Лиза. Кто осудит малыша за такое искреннее желание прибрать к рукам девушку, умеющую рисовать пожарные машины.

Все шумели, говорили одновременно, при этом каким-то невероятным образом слыша друг друга, перебивали, передавали овощи, хлеб и детей через стол, улыбались чему-то, смеялись громко и раскатисто, обсуждая последние новости из жизни друг друга.

Порой Мария Степановна поднималась, чтобы донести еды на стол или вина, но всегда её останавливали невестки, со словами «посидите мама, сегодня ж ваш день рождения» бежали в дом, хозяйничая на кухне, приносили все, что нужно и даже сверх того. Мария недовольно фыркала, пряча в уголках глаз счастливую ухмылку.

Пока не стемнело, не включили фонарь, который освещал двор, делая из людей, сидящих под ним, яркие цветные пятна с причудливыми тенями.

Семен так и не покинул рук Лизы, уснув итоге, Андрей было хотел забрать его, все же Семка был увесистым пацаном, по росту и весу превышающим все нормы, будто кому-то есть дело до этих норм, когда ребенок растет счастливым, с хорошим аппетитом и сном, но Лиза сказала, что все нормально.

И было что-то такое в его маленькой, которая держала крепко спящего малыша на коленях, покачивая ими, что Андрею стало невыносимо больно где-то в груди, почувствовав снова время под пальцами, ревность к этому времени, ко времени, которое будет потом… Почти задохнувшись от паники, охватившей его, он переходит на известную ему территорию, шепча на ушко:

— Лиза, у тебя такие сладкие губки… уммм… ты дашь мне свои губки, Лиза? И шейку… да, ты дашь мне лизнуть твою шейку… тут, — дуя, — и тут… Лиза, ты знаешь, что у тебя невероятно сладкие соски… только я никак не могу решить, левый или правый… ты дашь мне определиться? — с удовольствием наблюдая за румянцем, что поднимается по шее, вверх, к лицу… — Оооо, я забыл о главном, самом главном сладком месте… Лиза, ты позволишь…

— Ты очень умный, Андрей… — так же шепотом, — очень умный… да… и опытный, — смотря лукаво, пряча улыбку, — и я подумала… ну… решила спросить тебя…

— Что?

— Про минет…

— Что?

Охр… Черт… про… да… ДА! Поможем, чем можем…

— Так что ты хотела знать? — невозмутимо.

Да, блять, я спокоен, как Моисей, раздвигающий воду…

— Я смотрела… фильмы…

Не…… а что ты ожидал, что она не смотрела…… черт… черт… вдох… выдох… не могу же я встать из-за стола с этим……

— Какие фильмы, маленькая? Научно-публицистические?

— Можно и так сказать, не перебивай меня!

— Хорошо, говори.

— Так вот, я смотрела и там… разные техники. Как лучше? — нагибаясь к уху, шепча, проводя пальцами по кромке волос на шее. — Сначала лизнуть… снизу вверх? И сколько раз?

Твою мать…

— Или облизать головку… по кругу?

Охренеть…

— Или сразу… в рот?

Нет… нет… нет…… это неправильный разговор за столом… походу, сидеть мне тут до ночи……

— А потом уже облизать?

Если я нагну её голову прям сейчас, за столом, с Семкой на руках… это… Черт…

— И как он помещается во рту… ну… он довольно большой… я имею ввиду не в фильмах… а то, что я видела… у тебя.

Тебя переиграла девочка на твоем же поле, смирись с этим придурок. Хотел смутить… ходи теперь со стояком… если вообще сможешь ходить…

— И зубы… знаешь, никогда не видно… зубы… что с этим? А вдруг поцарапаешь…

Да похрен!

— И если задействована рука — это же фелляция, да? Или минет? И разница… она ощутима?

До звезды на разницу…

— Потому что я совсем не уверена, что смогу… ну, целиком…

Шах и Мат. Тебя сделали… вспоминай таблицу Мендлеева, тебе еще из-за стола надо встать…

Лиза перестала шептать, тихонько, вскользь поцеловала уголок губ и смотрела в глаза с откровенным вызовом, кажется, усилием воли сдерживая себя от смеха.

Ты маленькая… девочка… с маленькими девочками всегда проблемы…… Фиг ты меня переиграешь… и пофиг, кто что подумает, не велика тайна…

Жестом прося Серегу забрать Семку, Андрей в следующею секунду хватает Лизу за руку и тащит в дом, прямиком к себе в комнату, на второй этаж, немало не волнуясь о состоянии своих штанов, кто в самом деле станет приглядываться. В конце концов, не их дело.

Хлопком закрывая дверь, поворачивая защелку, давит на плечи девушки, опуская её вниз.

— Ты спрашивала, маленькая. Давай-ка я тебе лучше покажу, — расстегивая ремень под изумленно-испуганный взгляд синих глаз.