Мэгги и Джастина

— Вот как?

Аманда Моррис тут же оживилась:

— Наконец-то вы хоть чем-то заинтересовались, мистер Хартгейм!

Она явно пыталась привлечь к себе его внимание — старая, уродливая жаба с выкрашенными хной волосами. Она даже наклонилась поближе к дверце машины.

— Вы знаете, мистер Хартгейм, здесь до самого Конго нет больше ничего интересного. Ничего.

Лион демонстративно отвернулся, и тогда Аманда Моррис обратила все свое внимание на сына.

— Эрик, иди за мной!

Она заставила его выйти из машины и проводить ее в туалет. Как только Аманда исчезла за дверью, ее сын Эрик, заговорщицки оглядываясь, подбежал к машине.

— Мистер Хартгейм, вы не могли бы одолжить мне немного денег? Ну хотя бы несколько десятков франков?.. Ну, хотя бы пять… Или три… В долг, конечно. Я обязательно отдам. Я не один из этих дешевых людей, которые побираются по жалким гостиницам. Просто моя мать не дает мне ни цента. У нее есть деньги, но она считает, что я не могу распорядиться ими. У меня не остается другого выхода, как попросить у вас денег, чтобы я хотя бы мог купить себе сигарет.

Лион полез в карман за бумажником.

— Я не хочу одалживать вам деньги, потому что вы наверняка не отдадите мне их, — сказал он. — Но я дам вам триста франков.

Он отсчитал деньги и протянул Моррису.

— Я дам вам денег без всякого одолжения. И мой вам совет — приучитесь к местному табаку. Он очень дешев.

Моррис замер от восторга, сунув деньги под шляпу.

69

Джастина проснулась оттого, что солнце било ей в глаза. Голова нестерпимо болела, во рту было сухо. Протерев глаза, она увидела, что лежит голая на постели рядом с обнаженным Луиджи.

— О Бог мой! — вскрикнула она, вскакивая с постели и заворачиваясь в простыню. — Луиджи!..

Она стала трясти его за плечо:

— Луиджи! Поднимайся быстрее! Уже день…

Он вскочил протирая глаза.

— Что? Что такое?

Джастина бросила ему брюки, валявшиеся на полу.

— Просыпайся, Луиджи!..

— Что? Что там? — бормотал он.

— Как ты попал ко мне в комнату? Уходи быстрее!

Утирая лицо рукой, он спустил ноги с постели.

— Господи… Который час?

Она взглянула на часы, лежавшие на столе.

— Черт возьми! Уже почти полдень… Быстрее! Уматывайся. Господи, да что же это такое? Я ни черта не помню… — бормотала она, бегая по комнате.

На полу в номере Джастины стояли чемоданы Луиджи. Она поспешно вытолкала их за дверь.

Прыгая на одной ноге, Луиджи натянул на себя брюки, потом рубашку, накинул на плечи измятый пиджак и с ботинками в руках босиком выбежал в коридор. Напоследок Джастина сунула ему в руку валявшийся в углу галстук.

— Увидимся позже.

— Хорошо.

Он выбежал в коридор и, оглянувшись по сторонам, отпер ключом дверь своего номера.

Слава Богу, в коридоре никого не было. Лион еще не приехал. Очевидно, вместе с Моррисами он заночевал где-то на полдороге.

Услышав за спиной скрип открывающейся двери, Луиджи оглянулся. На пороге смущенно топталась Джастина, уже успевшая накинуть халат.

— Слушай, Луиджи, у тебя больше шампанского не осталось? — жалобно протянула она. — Ужасно голова болит… И вообще я вся в панике.

Скальфаро покопался в сумке и протянул Джастине бутылку.

— Последняя.

— Спасибо.

Она улыбнулась и заскочила опять в номер, спросив напоследок:

— Луиджи, я никаких глупостей не делала?

Он хитро улыбнулся:

— Глупостей? Нет, никаких.

Когда Джастина исчезла за дверью, он громко расхохотался и игриво цокнул языком.

Лион приехал в гостиницу через полчаса после этого. Он заселился в номер, соседний с номером Джастины.

После этого они отправились на велосипедную прогулку. Город окружали невысокие холмы, а в туманной дымке вдалеке за ними виднелись Атласские горы. Среди холмов пролегала широкая каменистая долина, по которой протянулась дорога.

Джастина и Лион медленно ехали на велосипедах, обжигаемые полуденным солнцем.

— Наверное, я больше не позволю Луиджи оставаться с тобой надолго, — говорил Лион.

— Не будь глупым, Ливень. Он, как и все итальянцы, любит сиесту, отдыхать после обеда. Наверное, только поэтому его сейчас нет с нами.

— По-моему, он неравнодушен к тебе.

Джастина уже начинала злиться.

— Не говори ерунды.

— Что, неужели ты думаешь, что я не вижу, как он разговаривает с тобой, как смотрит на тебя, как он трогает твои пальцы, как он охватывает тебя взглядом, как ухаживает за тобой?

— Что еще?

— Он таскает твой багаж, — нудным тоном продолжал Лион.

— Тебе он, между прочим, тоже помогал носить чемоданы, — парировала Джастина. — Так что не надо сваливать все на меня.

— Ну, это не одно и то же. Впрочем, ладно. Это действительно не имеет значения.

Словно обидевшись друг на друга, они ехали, отвернувшись в разные стороны. Но спустя четверть часа безрадостное настроение вновь покинуло обоих, и они снова стали болтать о пустяках, показывая друг другу на открывшиеся по сторонам виды пустыни.

Багрово-красное солнце нещадно палило им головы. Они уже мечтали о прохладной тени, но повсюду видели только камни и желтые пятна песка. Раскаленный песок отражал пламенные лучи палящего солнца. Не было в этой плоской долине ни утеса, ни приюта, где уставшее тело могло найти покой, хотя бы одну минуту для отдыха.

Воздух трепетал от ужасающего зноя, и временами взору Джастины представлялись волнующие озера — обманчивые волшебные призраки.

Внезапно дорога оборвалась, и путешественники оказались на краю невысокого плато. Нет, дорога не заканчивалась здесь. Просто, извиваясь узкой ленточкой, она спускалась вниз по крутому склону, туда, где начинались настоящие барханы.

Лион вместе с Джастиной сели на краю каменистого обрыва, глядя на сливающийся с желтой далью горизонт.

— Знаешь, я скучаю по таким местам, как это, — сказал Лион.

— Я знаю, что так оно и есть, — промолвила Джастина. — Смотри, какая красота…

Джастина как зачарованная смотрела вдаль. Там, внизу, была пустыня Сахара. Они долго сидели на краю обрыва, не в силах произнести ни слова от немого восторга, который охватывал их от одного только созерцания гигантских безлюдных просторов, полных ослепительно яркого песка и неба.