Мэгги и Джастина

Джозеф Уилкинсон предоставил честь перерезать красную ленточку на старте почетному гостю из Великобритании. Принц Уэльский разрезал ленточку пополам и, придерживая пальцами оба конца, подал ножницы Джозефу. Тот отрезал кусочек ленты, который был торжественно возложен на большое серебряное блюдо, и таким образом возвестил о начале регаты. Главный судья соревнований, стоявший у пирса немного в стороне, медленно поднял вверх руку со стартовым пистолетом и после небольшой паузы нажал на курок.

Раздался выстрел, и яхты, которые уже четверть часа стояли с натянутыми парусами, рванулись вперед в открытый океан.

Толпа восторженно заревела, в воздух полетели шутихи, на пирсе был устроен даже небольшой фейерверк.

Из-за этого шума никто не услышал легкого хлопка. Это был пистолетный выстрел. Джозеф, который вместе с принцем Уэльским стоял у пирса, вдруг схватился за бок и стал медленно заваливаться в сторону. Мэгги, которая вместе со всеми наблюдала за стартом королевских яхт, находясь в стороне от мужа, с ужасом увидела, как на белой рубашке под застегнутым пиджаком Уилкинсона стало расплываться красное пятно. Словно в полусне она услышала вопли телохранителей и увидела, как ее мужа, подхватив на руки, быстро несут к машине.

Публика вначале в оцепенении замерла, а затем ринулась в разные стороны. Больше Мэгги ничего не помнила. Последнее, что мелькнуло у нее перед глазами, — лицо Чарльза Конти, который подхватил ее на руки.

42

Гнетущая жара над Генуей спала, и в один из прохладных дней Джастина стала собирать вещи. Ей было жаль уезжать из этого города, но задерживаться больше уже не было смысла. Она и так провела в Генуе два месяца. За это время она успела изучить город и его окрестности так подробно, что вполне могла бы составить путеводитель для туристов, навещающих родину первооткрывателя Америки.

Несколько раз она пыталась — безуспешно — флиртовать с Луиджи, а затем, потеряв к этому интерес, стала целиком посвящать свободное от прогулок и экскурсий время работе над будущей книгой, замысел которой постепенно созревал у нее в голове. Теперь она знала, что поступает совершенно правильно, решив заняться писательским трудом. Многие, кто хотя бы раз выехал за пределы своего города, считают себя путешественниками. Однако такой жанр, как путевые заметки, совсем не изжил себя. Главное здесь — свой особенный взгляд. Именно в таком случае книга, посвященная путешествиям, будет интересной. В конце концов, о государственном устройстве и природе можно всегда прочитать в географическом справочнике, а вот обычаи, образ жизни, даже маленькие незаметные подробности каждодневного существования до сих пор для многих остаются тайной за семью печатями.

Нет, Джастина, конечно, не надеялась на коммерческий успех будущей книги. Она даже не знала, издаст ли ее вообще, но она чувствовала в себе потребность писать, делиться своими впечатлениями — пусть для начала хотя бы с бумагой. Мать одобрила ее намерения. Странно, что до сих пор нет ответа от Лиона. Джастина отослала и ему несколько страниц из своего дневника и просила обязательно почитать и высказать все, что он думает по этому поводу. Она напомнила ему об этом в телефонном разговоре, и Лион обещал в первую же свободную минуту, как он шутливо выразился, вынести приговор писательским способностям жены.

Но похоже, что дела не позволяли ему ни на секунду оторваться от работы.

Джастина, конечно, переживала по этому поводу, но продолжала терпеливо ждать. Тем временем ее пребывание в Генуе подошло к концу. Главной виной тому был сезон корриды в Испании, который заканчивался в конце лета. Если Джастина хотела исполнить свое давнее желание и посетить бой быков, то ей пора было уезжать. Багаж Джастины за это время разросся не намного, потому что, увлекшись творчеством, она почти совершенно забыла о покупках. Она ехала в путешествие не для того, чтобы загружать свои чемоданы вещами, приобретенными в лавках и магазинах. Она хотела смены впечатлений и обретения новой цели в жизни.

Луиджи вызвался отвезти ее на своей машине в миланский аэропорт. Только оттуда летали самолеты в Мадрид. Всю дорогу до Милана Джастина оживленно болтала, рассказывая о том, что ей особенно запомнилось за время ее пребывания в Генуе и ее окрестностях.

Несмотря на то, что Луиджи ни разу даже намеком не проявил своих особенных чувств по отношению к Джастине, она ощущала какую-то глубокую доброжелательность, исходившую от него.

То время, которое оставалось у них до ее отъезда, больше всего подходило для легкого, ничего не значащего разговора. Джастина понимала, что если бы Луиджи собирался о чем-то сказать ей, то другой возможности для этого у него бы просто не было.

Поэтому, рассказывая ему о своих планах и надеждах, Джастина не спускала глаз с Луиджи. Все-таки ей интересно было бы узнать, что он чувствует по отношению к ней и какими словами он сможет это выразить.

Однако, в отличие от множества экспансивных итальянцев, которых Джастина знала раньше и которых ей пришлось встретить за время своего пребывания в Генуе, Луиджи был спокоен и совершенно невозмутим. Он лишь с улыбкой слушал ее рассказы, изредка перемежая их короткими комментариями. Но предпочитал не вдаваться в подробности и уж тем более ничего не рассказывать о собственных чувствах.

— Надеюсь, что когда-нибудь я еще раз приеду к вам в Геную, — сказала она.

А затем многозначительно добавила:

— Но теперь уже в компании мужа. Вы не возражаете?

Луиджи, который сидел за рулем и внимательно следил за дорогой, даже не повернул в ней голову.

— Ну разумеется, — с улыбкой ответил он. — Я давно не видел герра Хартгейма. Впрочем, для вас он просто Лион.

Джастина решила рискнуть и попробовать докопаться до сердца Луиджи окольным путем.

— Вы давно знакомы с моим мужем? — спросила она.

Луиджи на мгновение задумался.

— Я уж и не припомню. Несколько лет, это точно.

— А где вы познакомились?

— В Риме…

Он вдруг умолк, а потом обескураженно улыбнулся:

— А может быть, в Генуе. Я уж и не помню, честно говоря. Нет, кажется, все-таки в Генуе. Но тогда я еще не работал в епископальном управлении.

— А где же вы работали?

Луиджи пожал плечами и едва ли не в первый раз за всю дорогу взглянул на Джастину.

— А почему это вас так интересует?

Ни на секунду не смутившись, она выпалила:

— Потому что мне интересны вы.

— А что во мне интересного?

— Вы молоды, симпатичны, и в то же время я ни разу не слышала о том, что у вас есть девушка.

Луиджи смутился.

— У меня действительно нет девушки.

Джастина, на мгновение вспомнив о своей детской непосредственности, которая всю жизнь была ее характерной чертой, бухнула:

— Вы случайно не голубой?