Механический принц

Она вспомнила слова Магнуса: «Мы прикованы к этой жизни золотой цепью и никогда не осмелимся променять ее на то, что ждет нас за кулисами».

Теперь она поняла, что он имел в виду. Бессмертие – дар, но не без определенных побочных последствий. «Ведь если я бессмертна, тогда жизнь у меня всего одна. Мне не суждено переродиться, как тебе, Джеймс. И я не увижу тебя на небесах, или на берегу великой реки, или еще где-нибудь за пределами этой жизни».

Но она промолчала – зачем расстраивать его сейчас? В одном она была уверена твердо – ей отчаянно хотелось защитить его от любой боли и разочарований, стоять между ним и смертью, сражаться за него, как Боадиция сражалась с римлянами, защищая свои земли. Она коснулась его щеки, а он прижался лицом к ее волосам, украшенным анютиными глазками цвета глаз Уилла. Так они и стояли, прильнув друг другу, пока не раздался второй звонок к обеду.

* * *

Сегодня Бриджет, как всегда распевавшая мрачные баллады на кухне, превзошла саму себя. По всей гостиной она расставила свечи в серебряных подсвечниках – комната так и мерцала огнями. В серебряные чаши с водой положила свежесрезанные розы и орхидеи, стол застелила белой льняной скатертью. Генри и Шарлотта восседали во главе стола. Гидеон во фраке глаз не сводил с Софи, сновавшей взад-вперед. Она же нарочито избегала его взгляда. Уилл сел рядом с Гидеоном.

«Я люблю Джема и стану его женой», – Тесса повторяла это снова и снова, пока шла по коридору, но ничего не помогало: сердце судорожно забилось в груди, когда она увидела Уилла. С того маскарада она видела его лишь в повседневной одежде, и не могла не заметить, что, несмотря на бледность и усталость, он был неимоверно красив во фраке.

– Ваша повариха всегда поет? – спросил Гидеон с тревогой в голосе, когда Джем и Тесса вошли в гостиную.

Генри поднял голову и радостно улыбнулся им во все свое веснушчатое лицо.

– А мы уже гадали, куда вы оба подевались… – начал он.

– Мы с Тессой хотим вам кое-что сообщить, – выпалил Джем.

Он взял Тессу за руку, а она застыла на месте, глядя на удивленные лица всех троих, нет, четверых, считая Софи, которая только что вошла в комнату. Уилл уставился на серебряную чашу перед собой; в ней плавала белая роза и, казалось, Уилл готов смотреть на нее, пока роза не утонет. Бриджет все так же распевала на кухне очередную заунывную песню, слова долетали вполне отчетливо:

Однажды вечерком решил пройтись пешком,И деву, повстречав, услышал тяжкий стон:– Где мать моя, отец и милый братец Джон?А пуще всех грущу – любимого ищу,Куда пропал, отрада дней, мой Уильям, свет моих очей?

«Я убью ее, – подумала Тесса. – И пусть попробует спеть об этом!»

– Тогда скорей рассказывайте, – улыбнулась Шарлотта. – Не заставляйте нас томиться в неизвестности!

Джем поднял их сомкнутые руки и сказал:

– Мы с Тессой помолвлены! Я предложил ей вый ти за меня и… она согласна!

Повисла неловкая пауза. Гидеон был просто ошарашен, и Тессе даже стало его немного жаль, а Софи застыла на месте со сливочником в руках, открыв рот. Генри и Шарлотта были поражены до глубины души. Наверно, никто из них такого не ожидал. Хотя Джессамина утверждала, что мать Тессы была Сумеречным охотником, сама Тесса принадлежала Нижнему миру, а охотники на нечисти не женятся. Раньше ей это в голову как-то не приходило. К тому же она думала, что они расскажут каждому отдельно, осторожно и совсем не так, как выпалил Джем в любовной горячке. А еще она подумала: «Ах, Уилл, бога ради, улыбнись же и поздравь нас. Умоляю, не испорти ему этот день! Прошу тебя…»

Улыбка Джема начала медленно таять, но тут наконец поднялся Уилл. Тесса затаила дыхание. Он был так красив во фраке, но что с того, он всегда красив; он неуловимо изменился, в синих глазах светилась какая-то потаенная мысль, а в незримых доспехах, надежно защищавших его от внешнего мира, вдруг появилась трещина, и сквозь нее сияли ослепительные лучи. Это был новый Уилл, другой Уилл, которого ей лишь изредка удавалось увидеть – наверно, таким его знал только Джем. А она теперь никогда его и не узнает… Ей стало горько и пронзительно грустно, будто она вспомнила умершего друга.

Он поднял бокал с вином:

– Вы оба – прекрасные люди, и я представить не могу более приятной новости. Живите долго и счастливо! – Он быстро взглянул Тессе в глаза, потом отвел взгляд и посмотрел на Джема: – Поздравляю, брат.

Тут заговорили все разом. Софи поставила сливочник на стол и обняла Тессу, Генри и Гидеон принялись пожимать руку Джему, а Уилл так и стоял с бокалом, глядя на них. Только Шарлотта ничего не сказала, молча прижав руку к груди.

– Шарлотта, что с тобой? – взволнованно склонилась к ней Тесса.

– Все в порядке, – тихо ответила она, потом добавила чуть громче: – Просто… у меня тоже есть что вам сообщить. Кое-что хорошее.

– Дорогая, мы уже все знаем, – сказал Генри. – Институт снова наш! И это уже не новость…

– Нет, Генри, я не об этом. Ты… – Шарлотта всхлипнула, то ли плача, то ли смеясь. – У нас с Генри будет ребенок! Мальчик. Так сказал брат Енох. Я не хотела говорить, но…

Окончания фразы они так и не узнали – Генри радостно завопил во все горло. Он схватил Шарлотту в охапку и порывисто обнял:

– Дорогая, это же просто чудесно, чудесно!..

Софи взвизгнула и захлопала в ладоши. Гидеон так сконфузился, что готов был провалиться сквозь землю, а Уилл и Джем обменялись смущенными улыбками. Тесса тоже радостно улыбнулась, настолько заразительным оказался восторг Генри. Он закружил Шарлотту в вальсе, потом опомнился и ужаснулся, что такая пляска может повредить ребенку, и усадил жену на ближайший стул.

– Генри, я вполне способна ходить, – возмутилась Шарлотта, – и даже танцевать!

– Дорогая, ты нездорова! Следующие восемь месяцев тебе непременно надлежит находиться в постели! Малютка Буфорд…

– Я ни за что не назову нашего сына Буфордом! Пусть так звали твоего отца или это традиционное йоркширское имя, но я… – раздраженно начала Шарлотта, и тут раздался стук в дверь.

Сирил заглянул в комнату, смутился при виде всеобщего веселья и робко сказал:

– Мистер Бранвелл, к вам посетитель, и он хочет видеть всех вас.

– Всех нас? – удивленно моргнул Генри. – Но у нас обед в узком семейном кругу, Сирил. К тому же я не слышал дверного звонка.

– Правильно, ведь она нефилим, – ответил Сирил. – Говорит, что по важному делу и ждать не может.

Генри с Шарлоттой обменялись растерянными взглядами.

– Что ж, ладно, – наконец решился Генри. – Пусть зайдет, но совсем ненадолго.

Сирил ушел. Шарлотта поднялась, оправила смятое платье и пригладила растрепавшиеся волосы.

– Может быть, это тетушка Каллида? – недоуменно проговорила она. – Ума не приложу, кто еще мог прийти…

Дверь снова открылась, и вошел Сирил, а за ним девушка лет пятнадцати в черном дорожном плаще поверх зеленого платья. Даже если бы Тесса не видела ее прежде, она все равно бы узнала ее – по черным волосам и по синим, почти фиалковым глазам, по изящному изгибу белоснежной шеи, по стройной фигурке и полным губам.