Мэн

Подсветка, судя по всему, тоже разрабатывалась вполне серьёзно и с учётом всего и вся: тоненькие неоновые гирлянды в виде нитей по швам между секциями; рассеивающие лампочки в полу по периметру; по хребту свода потолка шла какая-то полоса резного металла на манер распрямлённой королевской короны, в которую вместо бриллиантов и сапфиров вмонтировали лампочки при свечении сильно напоминающие жемчужны. На полу постелили крупную плитку с рисунком спила древесины. Всё вместе создавало ощущение нечто среднего между храмом, пещерой и бальной залой. Тэсс подумала, что хотела бы здесь прожить хотя бы недельку, тем более, что в торце стояли накрытый стол и стулья, а в углу предусмотрительно поставили сервировочный столик.

Девушка прогулялась вдоль стен. Она заметила на двух стеклянных модулях по центру беседки какие-то приспособления, напоминающие придерживатели дверей, только не сверху, а посередине. Насколько хватило соображения, Тэсс решила, что эти секции должны открываться или на манер дверец в Ламборджини или раздвигаться в стороны как в скоростных поездах.

С бутылкой вина и штопором в руках вошёл Норман и закрыл за собой дверь. После этого стало тихо, как в бункере. Интонации улицы доходили сюда, словно на дно морское — в виде приглушённых всплесков и смазанных стуков. Из-за пустынности помещения шаги по плитке звучали гулко, напоминая звуки в длинном подземном коридоре. Казалось, вот-вот где-то закапает вода.

— Так тихо, — Тэсс поставила свою корзинку на сервировочный столик.

— Стекло покрыто мягкой плёнкой, она приглушает удар о поверхность. Но всё это только промежуточный вариант, — мужчина обвёл глазами пространство, срезая с бутылки бумажную пломбу.

Гостья с интересом наблюдала, насколько помещение стало казаться меньше и ниже, когда в нём появился хозяин с его ростом — он поднял глаза к потолку, и тот, будто чуть пригнулся навстречу этому рослому человеку.

— Очень жаль, что пришлось накрыть стол здесь, в доме идёт ремонт. Я хотел пригласить тебя в гости чуть позже, когда всё будет готово, — воткнул он штопор в пробку. — Поэтому, если хочешь снять плащ, то повесить его можно пока только на спинку стула.

Итак, мужчина на сервировочном столике открывал бутылку вина, а женщина действительно сняла плащ и уселась за стол. МакТавиш развернулся к ней с двумя бокалами в одной руке и вином в другой и застыл. Он чуть постоял, потом пожевал губы. Тэсс сидела, смотрела на него глазами девочки — воспитанницы младшей группы детского садика.

Наконец он всё-таки двинулся к столу и с громким, безапелляционным стуком поставил на него бутылку вина. Поскольку с бокалами такой номер не прошёл бы, их с таким звуком не поставишь, а другие мужчину, судя по всему, не устраивали, их он оставил в руке.

— Поправь меня, если я не прав: в этой кофте ты собралась сидеть со мной в ресторане? — указал он рукой с бокалами на отлично различаемый под шифоном бюстгальтер стального цвета.

— Да. А что? — оглядела себя девушка.

— Боюсь, это был бы отрицательный опыт для нас обоих.

Глаза гостьи из младшей группы «перешли» в среднюю, но дальше, в старшую, следовать отказались категорически. Именно с таким взглядом она и произнесла следующее:

— Два минуса дают плюс, мистер МакТавиш, — и зашаркала под столом ногой. — Шифон продаётся во всех магазинах текстиля. Он не объявлен в розыск Федеральным Бюро Расследования, не числится в чёрном списке полиции нравов и не вызывает привыкания. Он чист перед законом и людьми, — любительница прозрачных тканей облокотилась о стол, скрестила пальцы, положила на них подбородок и улыбнулась.

Норман выслушал всё внимательно, после чего спокойно поставил бокалы на стол, тоже улыбнулся и сказал:

— А жаль.

Тэсс только, молча, развела руками.

— Женщины любят японскую еду, — подвинул блюдо с сашими и соусами к своей гостье хозяин, усаживаясь на стул напротив. — Сашими из угря и пресноводной сельди.

Сразу же забыв о шифоне, Тэсс ещё ближе придвинула к себе этот съедобный натюрморт, будто сошедший с картин Лорана Парселье. Она понятия не имела: сколько стоит эта японская вкуснятина здесь, в Мэн, но в Нью-Йорке за это блюдо можно было выложить половину её месячной стипендии.

На столе, кстати, стояло ещё и блюдо с кусками поджаренного на углях мяса свиньи (именно этим гостья смогла объяснить кочергу в руках МакТавиша), а также нарезанная и вывалянная в какой-то зелени и специях мякоть лобстера, овощи, красный и зелёный базилик, салат — короче, классика и со вкусом.

Девушка благодарно улыбнулась.

Хозяин принялся разливать вино в бокалы, а гостья продолжила обставляться тарелками и положила себе на отдельное блюдо ещё пару кусочков свинины и несколько листьев салата с морковью, свёклой и ещё чем-то таким, что на глаз не определялось.

Хозяин первым поднял свой бокал.

— За тебя, — сказал он и улыбнулся.

— За меня, — ответила Констанция и, хихикнув, пригубила напиток.

Мужчина медленно поднёс вино ко рту и тоже немного отпил.

— Не хочешь пить за меня? — выгнул он свою красивую бровь.

— Очень хочу, — поставила гостья бокал на стол.

— И? — поставил он и свой тоже.

— Как я могу пить за тебя, если не знаю: кто ты.

— Кто я? — импозантно вздёрнул теперь уж обе брови хозяин, беря в руки нож с вилкой. — В каком смысле? Философском, социальном, историческом, гендерном, психологическом …

— Я не о сущностях, — оборвала его мисс Полл, махнув рукой. — Это роскошь. Мне бы имя для начала.

Хозяин довольно или даже самодовольно заулыбался.

— Имя Норман МакТавиш тебя не устраивает. — Принялся он нарезать свинину кусочками.

— Устраивает, но … — девушка замялась.

— Оно не устраивает Гугл.

— Да!

— Ну, что же, с Гуглом не шутят. Давай тогда попробуем так: Андрей Гейл Виктор фон Дорфф Дексен. Передавай привет Гуглу, кстати. Надеюсь, на этот раз он будет доволен, — Андрей Гейл Виктор фон Дорфф Дексен улыбнулся.

Тэсс смутилась.

«Имя выпросила! Снизошёл-таки!»

К слову сказать, кроме исключительной, непривычной глазу красоты мужчины напротив, уяснять информацию ей очень мешал этот его голос. Эти грудные вибрации с несильным пикантным эхо в полупустом стеклянном помещении, как будто дотягивались до всех её точек «G» и эрогенных зон со всеми другими буквами английского алфавита и раздражали вплоть до возбуждения. Иными словами, пока он в такой манере называл своё имя, с каждым звуком его голоса оно утрачивало свою актуальность.

Девушка сглотнула и шумно вдохнула.

— Андрей Дексен, — как бы попробовала она эти два слова на вкус, перекатывая их на языке. После чего показательно облизнулась и закусила центр нижней губки.

Мужчина в ответ сжал свои кукольные губы в упругий упрямый плотный бантик.

«Сопротивляется, — подумала Тэсс. — Но это только начало, малыш. Расслабься».

— Ты обещал читать у меня на лице вопросы и отвечать.

Мистер, теперь уже, Дексен, довольно улыбнулся.

— Не обещал. Но я попробую, — сказал он, после чего утрировано-картинно кивнул головой. — Да!