Ментовская мышеловка

Отец работал на заводе. Виктор занимался боксом, учился неплохо.

Родители Тани доверяли Виктору. Они отпускали ее с ним на поздние сеансы в кино, на школьные вечеринки. Он провожал ее только до дверей квартиры. Иногда после этого пил чай с Таней и ее родителями.

В середине восьмого класса к ним пришла учиться Ира Чижик. Длинная, худая, невоспитанная девчонка. На нее смотрел с презрением весь класс. На уроках своим жаргоном она вызывала хохот. Не смеялся только Виктор. Он мрачно взирал на красневшую от стыда Иру и хохочущих одноклассников. Таня как-то поймала его взгляд.

Взгляд этот не понравился ей. Она почувствовала что-то не то.

Чутье ее не подвело. Виктор влюбился в Иру.

Однажды Таня не обнаружила рядом с собой Виктора, который каждый день провожал ее из школы. Возмущенная, она пошла домой одна.

И, проходя по переулку, увидела Виктора и Иру, идущих рядом. Ира была в своем нелепом коротком плаще и стоптанных туфлях. На голове шапка с помпоном. Они разговаривали о чем-то очень оживленно...

До сих пор она не может забыть, как рыдала в подушку почти всю ночь. Поступок Виктора казался ей предательством. На следующий день в школе она не ответила на его приветствие. Он внимательно поглядел на нее и ничего не сказал.

А после уроков он подошел к Тане и произнес:

"Таня, извини меня. Но мне очень нравится Ира.

Я теперь буду дружить с ней". Самым ужасным было то, что Таня пыталась что-то доказать Виктору, убедить его, что он не прав. До сих пор она вспоминает об этом с режущим чувством стыда.

Когда заканчивался этот унизительный разговор, Таня увидела Иру, глядящую на них издалека.

И ее торжествующий взгляд она тоже помнит до сих пор.

Таня переворошила угли в мангале, бросила сигарету и пошла к дому.

– Ребята!
– крикнула она.
– Тащите шампуры! Угли хороши! Давайте быстро!

Компания с шампурами в руках вывалилась из дома. Олег и Гриша Брагин тащили бутылки с пивом. Жарились шашлыки, наполняя всю округу ароматным дымом, пили прямо из горлышка холодное чешское пиво. Брагину принесли гитару, и он, усевшись на бревнышке, завел свою песню из кинофильма "Голубые дали". Остальные кто сидел рядом, кто стоял. Было довольно тепло для второй половины сентября.

Виктор Александров стоял несколько в стороне от всех и курил. Ира сидела на бревнышке и изредка поглядывала на Виктора.

– Танюша, а кто этот человек?
– спросила Таню мать.
– Что-то я его не узнаю.

– Это Виктор Александров, - спокойно ответила Таня.

– Что ты говоришь?!
– ахнула мать.
– Как же он изменился! Ну совершенно не узнать его!

А разве ты его приглашала? Ты мне ничего не говорила.

– Не приглашала я его. Он сам пришел. Не выгонять же его, - шепнула Таня.
– Да он, видимо, скоро уйдет.

– Какой-то он страшный, - сказала мать.
– Глаза такие... Ты же говорила, он сидел.

– Сидел, сидел, ну и что? Мало ли кто сидел...

– Так ведь за убийство же, - поежилась мать-- Как-то мне не приходилось быть в одной компании с убийцами. Хоть это и твой одноклассник, и бывший кавалер.

– Какой он мне кавалер?

– Ну как же? Такая любовь была,.. Как ты тогда переживала, я-то помню. Сколько мне трудов стоило привести тебя в нормальное состояние.

– А, ерунда, детская любовь, - отмахнулась Таня.
– Глупости все это одни. Вообще-то мне не очень по душе его приход. А что поделаешь?

Виктор Александров подошел к Ольге Федоровне.

– Здравствуйте, - сказал он.
– Я вижу, вы меня не узнали.

– Да, да, Витя, я поначалу не узнала, - смутилась Ольга Федоровна.
– Но вот Танюша сказала мне, что это ты. Ну что, как твои дела? Как поживаешь?

– По-разному, - тихо, без улыбки ответил Виктор.
– Кручусь, как все.

– Да, да, - засуетилась мать.
– Время сейчас тяжелое, каждый выживает как может. А ты так и не стал учиться в институте, Вить?

– Да не пришлось, - спокойно ответил он.

– Мам, что сейчас значит высшее образование?
– вмешалась Таня.
– Оно чуть ли не помеха для процветания.

– Разве для тебя оно явилось помехой?
– спросил Виктор.

– Для меня нет, - ответила Таня.
– А вот, например, Олегу, - она понизила голос, - наверняка помешало. Он хороший врач, а получает гроши. Если бы он торговал на рынке или, скажем, нищенствовал в подземном переходе, то получал бы несравнимо больше. А он не может бросить свою работу, своих больных, лечить людей тоже кто-то должен, не всем же торговать газетами на перекрестках.

В ее голосе появились агрессивные нотки.

Виктор понял, что надо сменить пластинку.

– Ладно, Тань, хватит об этом. Здесь не политический клуб. И ты права, в общем-то. Сейчас люди зарабатывают себе на хлеб, а кто и на виллу порой довольно необычными способами.

– Ты заработал на виллу?
– улыбнулась Таня.

– Пока нет. Но хлеб ем ежедневно. И две пачки "Парламента" покупаю. Да мне мало надо.

Семьи-то нет, кормить некого.

– Так и не обзавелся?
– спросила Ольга Федоровна.

– Нет. Сами знаете, наверное, штрихи моей биографии - армия, тюрьма... Мог, конечно, жениться, но.., не женился. И детей не имею в сорок лет. Даже незаконных.

– Обидно, - покачала головой мать.

– Как сказать. Иногда да, а иногда даже приятно, что я свободен как ветер. Никому не обязан, ни перед кем не отчитываюсь. Хочу - ем, хочу - с голода подохну. И никто не имеет права - сделать замечание.

– А родители-то живы. Вить?
– спросила Таня.

– Мать жива, отца в прошлом году похоронил. Мать с младшим братом живет, а у меня однокомнатная квартира.

– Шашлыки готовы!
– крикнул Руслан Бекназаров.
– А ну-ка, хватайте шампуры и в дом!

Все-таки не июль, вечером холодает!

Компания переместилась в дом. Налили еще водки, провозглашали тосты, объедались шашлыками. Гриша Брагин стал пьянеть уже основательно. Виктор Александров, худой, прямой как палка, мрачно наливал себе и Ире водку, пил рюмку за рюмкой. Она раскраснелась, немного расслабилась, что-то говорила ему на ухо, но он как-то отстранялся от нее, отвечал односложно и невежливо.