Мерценарий
Шрифт:
– По коридору до самого конца, - только и сказал он, махнув рукой, - Девятый бокс, слева. Там твой красавчик. Только поспеши, через полчаса отправлю его жандармам, это по их части. Так что на свидание времени немного.
– Я не некрофил.
– Мне плевать, - человек в халате поморщился, - Если накинешь еще две сотни, могу подарить тебе оргию с самыми свежими мертвецами в этом городе. Или самыми несвежими. По желанию.
– Полагаю, мне хватит этого парня.
– Как знаешь. Выходи через задний выход, не попадайся никому на глаза.
– Понял.
В коридоре было еще холоднее, чем в приемном покое, Маадэр непроизвольно поежился, несмотря на запахнутый плащ.
«Твоя философия пахнет как некроз, - проворчал Вурм, не скрывая отвращения, - Быстрее ищи тело, если хочешь, чтоб я тебе помог».
Маадэр усмехнулся его нетерпеливости.
«Быть может, через три неполных дня я займу здесь свободную полку. Стоит присмотреться к соседям, ты так не думаешь?»
Вурм был не духе – Маадэр ощутил короткий болезненный укол в правый висок.
«Не отвлекайся, хозяин, - в последнем слове сквозила откровенная издевка, - Ты мог выжать из Зигана всю информацию в первый же день, но не сделал этого. И теперь нам придется беседовать с мертвецом. А ты знаешь, как я не люблю это делать».
– Как будто мне это доставляет удовольствие, - пробормотал Маадэр, потирая висок, - В конце концов, это не тебе приходится копаться пальцами в мертвечине.
«Дурак. Ты даже не представляешь, как это выглядит изнутри. Стой. Девятый бокс».
Под жирно нарисованной девяткой в металлической стене была ручка. Маадэр потянул за нее и обнаружил что-то вроде стенного шкафа с выезжающими полками. Очень удобная конструкция. Функционально и просто.
На нижней полке лежала чья-то посеревшая бесформенная печень, а на верхней лежал сам Зигана. Он занимал совсем немного места, куда меньше, чем в день их первой встречи. Маадэр понял, почему врач назвал того амебой. Он и превратился в подобие амебы – бесформенная груда кожи, чья руки превратились в подобие безвольно свисающих щупальцев, а голова слилась воедино с телом. Плохая смерть. Тяжелая смерть. Как и любая смерть от нано-пули. Когда хотят подарить милосердное забвение, используют старый добрый свинец. Нано-пули – выбор садистов.
– Какая гадость.
«Да, при жизни он выглядел немного лучше».
– Надеюсь, прозектор еще не успел изъять мозг…
«Сейчас проверим. Надави пальцем на его голову».
– У него нет головы, Вурм!
«Надави на то место, где должен быть мозг».
– О дьявол…
«Сильнее. Ты должен коснуться пальцем его нервной ткани. Только тогда я смогу проникнуть внутрь его отмирающих синапсов и попытаться считать хоть что-то».
Маадэр сжал зубы и надавил сильнее. У него возникло отвратительное ощущение, словно он пытается пробить пальцем пружинящую, наполненную плотной жидкостью, подушку.
– Есть.
«Чувствую его, - немедленно доложил Вурм, - Состояние неважное. Некроз уже давно пирует его внутренностями, головной мозг пострадал весьма серьезно».
– Не знаю, что ты видишь там, но, думаю, что-то более интересное, чем трущобы Девятого.
«Сложно объяснить. Это руины,
Маадэр. Руины человеческого сознания. Тронутые плесенью и гнилью. Распадающиеся нейронные связи, гибнущие синапсы, превратившаяся в бесформенные обрывки нейронная сеть. Жалкое и вместе с тем величественное зрелище. Поэзия плоти. Нет, ты не поймешь».– Вытаскивай оттуда все, что можешь! – приказал Маадэр, стараясь не шевелить пальцем и не обращать внимания на собственные ощущения, - Особенно последние дни. Лица, цифры, даты… Рви с мясом! У нас в запасе шестьдесят часов. Если господин Зигана не расскажет нам ничего нового, мы с тобой окажемся в очень глупом положении…
Вурм не ответил, вероятно, сосредоточился на работе. Маадэр попытался представить, каково это – пробираться по закоулкам мертвого мозга. Почему-то воображение рисовало подобие разрушенного дворца. Коридоры, когда-то отделанные изящными изразцами, превратились в узкие проходы, заваленные обломками мрамора. Прекрасные гобелены превратились в свисающее со стен гнилье…
Мысленный окрик Вурма прогнал это видение.
«Кое-что есть. Нашел неповрежденные синапсы, но их очень мало. Кристаллизация здорово испортила то, с чем не справился некроз».
– Что ты нашел? – жадно спросил Маадэр.
«Все вперемешку. Воспоминания о молодости… Подсознательные страхи… Знаешь, а твоей приятель Зигана был, оказывается, весьма оригинален. Я про его сексуальные пристрастия».
– Плевать мне на них. Ищи все, что связано с его работодателем или партнерами. Любые упоминания био-софта. Имена, номера войсеров…
«Мозг человека – это не записная книжка, Маадэр, - сердито одернул его Вурм, - Твой собственный представляет собой хаотическую смесь из противоестественных склонностей, отвратительных привычек и вороха душевных расстройств, найти в нем что-то ценное мне не удалось за многие годы…»
– Не ворчи, старик. Продолжай искать.
«Четче всего обычно сохраняются последние секунды восприятия. Предсмертные воспоминания».
– Раз уж ты копаешься там, поищи лицо его убийцы. Было бы весьма кстати.
Маадэр потянулся было к карману плаща, чтоб закурить, но вынужден был остановиться. Не так-то просто подкурить сигарету, когда одна твоя рука засунута в груду бесформенной плоти.
«Есть, - внезапно произнес Вурм, - Есть лицо, как ты и хотел. Но не спеши радоваться. Изображение сильно размыто. То ли глаз не успел сфокусироваться, то ли синапсы пострадали сильнее, чем мне казалось. Смотри сам».
В следующую секунду Маадэр оказался на пустыре. И хоть он знал, что сейчас стоит в коридоре морга, иллюзия перемещения была слишком сильна – он рефлекторно попытался восстановить равновесие. Изображение не отозвалось на его движение, оставшись статичным – и Маадэр понял, что смотрит на мир чужими глазами. Мертвыми глазами Зигана, если быть точным. Глазами человека, которого отделяли от смерти всего две или три секунды.
Теперь он смотрел на пустырь с непривычной высоты – до того, как превратиться в человекоподобную кляксу Зигана был ощутимо ниже ростом. Изображение было смазанным, нечетким, как на неудачной фотографии с нарушенным фокусом. Видны были силуэты, контуры, формы, но вот детали оказались сильно размазаны.
Убийца Зигана попал в посмертный кадр. Он стоял у самой стены склада – зыбкий человеческий контур, наполненный темно-серыми оттенками. Недлинный плащ, вытянутая по направлению к смотрящему рука – вот и все детали, которые Маадэр смог разобрать. Разглядеть лицо было невозможно, оно представляло собой смазанную кляксу, в которой невозможно было разобрать отдельных черт. С тем же успехом можно было пытаться опознать человека по детскому рисунку.