Мэрилин Монро. Тайна смерти. Уникальное расследование
Шрифт:
Ни прощального письма, где тщательно продумано каждое слово.
Не было также ни разговоров, ни молчания, никаких признаков, которые могли бы вызвать беспокойство у людей из ее окружения.
Поэтому последний поступок звезды оставался загадкой. А отсутствие объяснений и тревожных признаков поведения сделало работу группы по предотвращению самоубийств очень сложной и деликатной. Не имея возможности высказаться с абсолютной уверенностью, Теодор Керфи вынужден был использовать ставшую знаменитой формулировку о «возможном самоубийстве». Это вовсе не означало, что руководитель судебно-медицинской службы допускал возможность убийства. Вовсе нет. Это означало лишь то, что, как хороший судмедэксперт, он предпочел прибегнуть
Не имея возможности опираться на составленные актрисой документы, которые могли бы объяснить ее поступок, Керфи и его дознаватели построили свое заключение на трех посылках.
Первой из них, как мы уже видели, был тщательный анализ последних дней жизни Мэрилин Монро. Все сведения были, к сожалению, искажены подрывной работой служб связей с общественностью киностудии «20-й век Фокс». Поскольку у Керфи не было доступа к отснятому материалу фильма «Что-то должно случиться», он вынужден был придерживаться версии о том, что актриса пустилась во все тяжкие.
Второе «доказательство», вынудившее его склониться к версии самоубийства, касалось образа жизни Монро и, в частности, ее старой и известной многим привычки злоупотреблять лекарствами на основе барбитуратов. Но и тут все было ложью. И последовавшие за этим расследования доказали, что в этой части выводы врачей были ошибочными. После десяти лет зависимости от этих препаратов Мэрилин к роковому дню избавилась от этой вредной привычки.
Оставалась третья посылка. Та, что для Керфи была явно важнее всех: результаты аутопсии, произведенной доктором Томасом Ногуши.
Подводя итоги работы врача, глава отделения судебно-медицинской экспертизы округа Лос-Анджелес написал: «Дополнительными признаками самоубийства являются: повышенное содержание в крови барбитурата и гидрата хлорала, что наряду с другой полученной в результате вскрытия информацией указывает на возможное употребление большого количества пилюль в короткий промежуток времени» [112] .
Короче говоря, по мнению Теодора Керфи, Мэрилин Монро стала жертвой случайной или умышленной передозировки снотворного. И, согласно логике этого официального представителя, передозировка явилась причиной «возможного самоубийства».
112
См. Заключение Теодора Д. Керфи.
Итак, дело номер 81126 могло быть закрыто, а свидетельство о смерти Мэрилин Монро выписано по всем правилам.
Передо мной был очевидный вызов.
Мало-мальски серьезное расследование, требовавшее перепроверки официальной версии, вынуждало сразиться с этим монстром.
Поскольку результаты вскрытия Мэрилин были краеугольным камнем всего здания версии о самоубийстве, любой человек, стремящийся переписать историю или просто узнать истину, должен был рассмотреть этот «камень» вблизи, то есть подержать его в руках. Но было ли это возможно?
45. Вскрытие
В 1962 году Томас Ногуши еще не был патологоанатомом, расследовавшим смерти знаменитостей. И его — законное — копание во внутренностях Роберта Ф. Кеннеди, Шарон Тейт, Дженис Джоплин, Вильяма Холдена, Натали Вуд и Джона Белуши происходило несколько позже [113] . Но не будем забегать вперед. Потому что именно его вклад в досье Мэрилин открыл ему дорогу к определенной известности.
113
Все
эти случаи описаны в книге Томаса Т. Ногуши «Патологоанатом», Саймон и Шустер, 1983 г.К 5 августа 1962 года Томас Ногуши уже два года работал в отделении судебно-медицинской экспертизы округа Лос-Анджелес. В то утро телефонный звонок Теодора Керфи вызвал у него больше вопросов, чем реального волнения. Потому что шеф только что поручил ему заняться случаем, который, как он сразу же догадался, мог самого его уложить на стол в морге.
В конце концов, человек, эмигрировавший из Японии за десять лет до этого, мог сразу же догадаться, какая на него была возложена ответственность: произвести вскрытие умершей богини.
Все это показалось ему вдруг настолько нереальным, что Ногуши охватили сомнения. Нет, в это невозможно поверить! Может быть, ему поручено распотрошить какую-нибудь тезку Мэрилин Монро?
Но, взглянув на тело, лежавшее на металлической поверхности стола номер 1, он быстро вернулся в реальность. Впервые в жизни его охватило огромное волнение, и врач принялся размышлять, почему именно ему шеф поручил эту задачу.
Он не был самым опытным врачом службы, хотя его постепенно стали считать специалистом по случаям, сложным с научной точки зрения. Кроме того, имея одновременно дипломы клинической патологии и анатомии, Ногуши был единственным из команды Керфи, кто обладал солидными университетскими знаниями. В то время он был также ассистентом преподавателя патологии медицинской школы Университета Лома Линда [114] .
114
Свою карьеру он завершит в должности президента престижной Национальной ассоциации патологоанатомов.
Выбор его в качестве ответственного за проведение вскрытия самой легендарной актрисы Голливуда был не единственным признаком большого значения этой процедуры. Действительно, работать ему пришлось не одному — окружной прокурор Лос-Анджелеса прислал своего помощника Джона Майнера присматривать за ходом процедуры вскрытия.
В тот день 5 августа 1962 года в половине десятого утра Томас Ногуши взял в руку скальпель и склонился над самым знаменитым телом на планете.
Перед тем как надеть белый халат, врач просмотрел досье, которое сопровождало утреннюю «поставку».
Тело принадлежало «женщине кавказского типа, голубоглазой, ростом метр шестьдесят четыре сантиметра и весом пятьдесят два килограмма. Факт смерти установлен доктором Энджельбергом. На прикроватном столике были обнаружены многочисленные пузырьки с лекарствами, среди которых пустой пузырек из-под нембутала, пузырек из-под другого снотворного, гидрата хлорала». Отчет заканчивался страницами, на которых были изложены «дополнительные сведения», например домашний адрес покойной.
Оттуда же Ногуши узнал, что 3 августа доктор Энджельберг выписал звезде рецепт на нембутал.
Хотя патологоанатом еще и не приступал к осмотру трупа, но уже ясно представил себе причину смерти. Именно это он подтвердил позже: «В пятницу женщина купила пятьдесят таблеток нембутала, а спустя день тот же самый флакон был найден пустым рядом с ее кроватью. Я решил, что это был классический случай самоубийства». Но это вовсе не означало, что Ногуши решил закрыть дело.
Даже напротив. Он знал, что в этой стране не менее двадцати процентов вскрытий доказывали ошибочность предварительных выводов расследования, знал по опыту, что процедура вскрытия часто преподносила сюрпризы. Именно поэтому профессиональная ответственность заставляла его не пренебрегать ни одной деталью.