Мертвая невеста

— Ну все, пора, — тревожно сказала я, глядя на часы.

— Да погоди ты, — меланхолично отозвалась Лариска. — Витенька, на табуретку! Напоследок — мою любимую, от Юли Савичевой!

Она тронула клавиши, и нежная мелодия наполнила комнату.

Витенька, в розовой пачке с торчащими из-под нее красными трусами в полоску и диадеме проникновенно запел:

— Послушай, ты был прав…

Послушай, мне не больно…

И сердце без тебя

стучит спокойно…

Послушай, я ушла

Послушай, то, что было

И скажет тишина,

что я любила…

Я расчувствовалась донельзя, достала сразу горсть печенья для певца и подпела:

— Ты сердце мое,

прости за любовь,

остыло…

Послушай меня,

я просто любила…

— Хорошо поет, мерзавец, — лирически бормотала Лариска, — еще немного, и я не смогу его укусить.

Мужик допел, подбежал ко мне за подарками, я сунула ему в потную ручонку печенье и погладила по голове:

— Умница, хороший мальчик, а ну теперь беги к тете Ларисе. Ленка, а ты давай ко мне.

Девушка тут же стала, подошла ко мне, доверчиво опустилась передо мной на колени…

— Я не могу! — отчаянно крикнула Лариска.

Я обернулась — она смотрела на Витюшу, который уже запрокинул голову и покорно ждал.

— Не могу! — помотала она головой.

— Витя, спой ей Киркорова, — проникновенно велела я.

— Зайка моя, я — твой — тазик! — с готовностью отбарабанил он.

— Молодец, — похвалила я его и обернулась к Ленке.

Коснулась губами ее шеи, понюхала, ощутила, как близко-близко бьется ее пульс.

— Лена, очнись, — мягко попросила я и взглянула ей в глаза.

За спиной забулькал прерванный на полуслове Витенька, жалобно застонал, словно подстреленный зайчонок. Ленка обвела глазами перевернутую вверх дном гостиную, украшенную колготками и картофельной шелухой елку, изуродованные обои, и испуганно спросила:

— Что это?

— Ёлка, милая, — ласково улыбнулась я. — Подарок хочешь?

— Хочу, — отчего-то она даже не задумалась, прежде чем ответить.

— Лучший мой подарочек, это ты! — промурлыкала я и одним ударом вбила клыки в ее шею.

Я все простила ей в этот миг. Более того — я испытывала к ней огромную, щемящую нежность, видя боль в ее глазах, чувствуя, как бьется она в моих руках, а жизнь ее по капле перетекает в меня, обжигает мои вены, огненным вихрем клубится где-то в груди…

Я баюкала ее на руках, словно мать своего ребенка, и драгоценнее ее никого для меня в этот момент не было.

Наконец последние капли стекли в меня, сердце ее как-то растерянно стукнуло еще пару раз, словно не веря, что больше нечего перегонять по венам, и замерло.

Навсегда.

Я отлепилась от ее шеи, нежно погладила Леночку по светлым волосам и отнесла в кроватку. Укрыла одеялом, чмокнула потеплевшими губами в лоб и пошла искать Лариску.

Та все еще сосала своего мужика. Морщась, причиняя ему неимоверную боль, в общем, без души она это делала.

Увидев меня, она обрадовалась. Оторвалась и с надеждой предложила:

— Хочешь?

— Спасибо, я сыта, — покачала я головой. — Так что сама.

Она разочарованно снова приложилась к мужику, а я села рядом и заглянула ему в глаза. Глубже, глубже…

И на миг мне показалось, что это глаза Антона.

«Я никогда не встречала таких парней, как ты, — печально шепнула я ему. — У меня все в душе переворачивается, когда я вижу тебя, и, будь у меня сердце, оно бы билось со скоростью сто ударов в минуту. Мне так жаль, что я раньше не встретила тебя, любимый. Мне так жаль…»

Я пила его боль, оставляя взамен щемящую нежность, с замиранием следила, как тает его пульс.

Это было так… завораживающе и чудесно.

— Все, — короткое слово оборвало сказку, я вздрогнула и подняла глаза. Лариска с отвращением вытирала губы шуршащей балетной пачкой.

— В нем еще есть жизнь, — возразила я.

— Да какая там жизнь, — махнула она рукой. — Через часок все одно сдохнет.

Я посмотрела в умирающие глаза — снова нахлынула боль. Его боль.

«Тсс, все хорошо, — нежно погладила я его по голове. — Я рядом».

А потом я поцеловала его запястье, и, прокусив вену, допила его — до последнего вздоха. До последнего стука сердца.

— Ты прямо мать Тереза, я смотрю, — хмыкнула Лариска.

— Надо в жизни делать добрые дела, — рассеянно отозвалась я. — Уходим.

Через минуту наши каблучки уже цокали по двору. Охранник, увидев нас, вышел из будочки и открыл дверь.

— Всего доброго, — вежливо попрощалась я.

— Еще заходите, — радушно пригласил он.

Мы переглянулись с Лариской и, не сдержавшись засмеялись.

— А что я такого сказал? — недоуменно спросил охранник.

Мы, полные сил и крови, легко побежали от него по дороге к кладбищу.

— Знал бы он! — смеялась Лариска на бегу.

— Да сохрани Господь от таких гостей! — поддакивала я.

Мы снова были подругами, и это было замечательно.

— Послушай, а как бы ему память стереть, а? — вдруг остановилась Ларенца.

— Зачем?

— Но ведь завтра он следователям про нас расскажет!

— Пусть, — пожала я плечами. — Мертвым закон не писан. Не станут ведь они нас откапывать, чтобы в тюрьму засадить, верно?

— А ведь и точно! — пакостно захихикала она, и мы, сняв туфельки, снова побежали домой. Нас переполняла легкость и эйфория. И чувство, что мы — живые.

И я так и уснула в ту ночь — с улыбкой на губах. Смерть определенно поворачивалась ко мне лицом.

Глава шестая

«Растлить мужчину — это дело трех минут»

Опытная покойница

— Сегодня я научу вас поистине страшным вещам, — расхаживая перед нами, сказал Антон. — Прежде всего — вы усвоили, что вы — мертвы?