Мертвая Пустошь

— Ты… — наконец, боль к нему начала возвращаться, удивительно, что он на какой-то момент перестал её чувствовать, но, судя по тому, что я увидел… он просто вколол что-то себе, что позволило ему существовать в трезвом уме.

Ну или не совсем трезвом, но это уже мелочи.

Я? — наигранно с лёгким удивлением спросил я, смотря ему в глаза. — Что я? Я ничего, я лишь, признаю, твоё творение, которое взбунтовалось, которое, оказывается, имеет свою собственную силу воли, которое может противостоять тебе, всей этой военной машине. Ведь именно ты таким меня создал, ведь именно ты такое сотворил. Ну как тебе? Спрошу ещё разок, удовлетворён результатам?

— Всё равно ты и твои… кха, — начал кашлять он, отхаркиваясь кровью, всё же с дырявым животом, в котором кишки превращены в фарш… ну такое себе существовать, а этот вон, даже говорить может.

Монстр, а не человек, ещё что-то про меня говорит. Хотя, не удивлюсь, если он примерно такой же, как и Хендмейн перед своей смертью. Может, сработала какая системная закладка, может, ещё что… но его расширенные зрачки, которые часто бегают из стороны в сторону, говорят о многом.

— Всё равно вы все сдохните тут! — выдавил он из себя разом и попытался вырваться, сбить мою руку со своей головы, но у него ничего не вышло.

В этот момент я повернул голову в сторону входа и запустил сканирование. Взрыв был, но вот эффект… не факт, что был достигнут. Но все же… активность вулкана была. Не сказать что большая, точно определить я не мог… но явно что-то было. Температура медленно повышалась, а значит… нужно было ускоряться. Но у этого урода действительно очень хорошо защищён чип, защищена информация, но всё же… я её медленно получаю, не всё сходу смогу расшифровать, точнее, мои чипы. Но со временем я буду знать всё, что знал он. Все его планы, все его задумки. Все его воспоминания.

— Сейчас всё, что есть в твоей голове планомерно переходит ко мне. Ты даже этого не заметишь, но твои знания о достигнутых успехах удаляются, переходя ко мне, — усмехнулся я. — В конечном итоге ты даже не будешь знать, что ты что-то сотворил, даже забудешь, кто ты такой, но чувства от содеянного останутся. И ты будешь биться головой перед самой своей смертью. Ты забудешь все заслуги, но будешь продолжать себя считать самым важным на свете. При этом я вложу в тебя те воспоминания, которые сделали меня таким, какой я есть. Ты будешь знать, что ты сотворил, но не будешь знать, зачем ты это сотворил. И это будет последнее, что останется с тобой. Ты будешь один, вокруг тебя одни мертвецы, а поступающая отрава через раны в твоём животе… смерть будет красочной, ты будешь агонизировать, даже мощное обезболивающее не поможет. Я сделаю так, что перед последними мгновениями ты будешь видеть пляску мертвецов, тысяч и тысяч, если не миллионов. И все они будут кричать тебе, что ты — убийца. Ведь именно ты виноват в том, что произошло! Ведь именно ты уничтожил целый город! Если один. А я знаю, что городов могло быть больше. И ты сдохнешь в своём персональном аду! Ты будешь мнить себя великим! Но каждый призрак прошлого будет смешивать тебя с дерьмом! Ты — никто! Грязь! Мусор!

— Ты — безумец! — ещё громче завопил профессор, даже не обращая внимания на то, что у него изо рта досочно бурным потоком течёт кровь, химия делала своё дело, но, судя по мимике, даже она не справлялась с той болью, которую он испытывал, а я буду тянуть эти мгновения, чтобы он страдал, истекал кровью. — Ты не сможешь это сделать! У тебя нет такой власти!

— У меня нет власти делать это, тут ты прав, да. Именно власти у меня нет. Она мне и не нужна, чтобы это делать, — усмехнулся я, продолжая удерживать профессора одной рукой. — Но у меня есть возможность сделать это. И эту возможность я не хочу упускать.

Но, даже несмотря на такое наказание, больной ум этого человека уже никак не излечить, его можно только уничтожить, чтобы больше не было бед, исходящих от него. Жаль, что таких, как он, после возникнет множество тысяч, если правительству, если клану Грей это потребуется. Множество верных собачек дремлет, лишь ожидая приказа, чтобы начать творить безумства, они будут готовы жертвовать миллионами, как этот, чтобы достигнуть своей цели. И ведь Шримфол достиг её, у него получилось создать меня и, скорее всего, ещё двух человек, похожих на меня. Ведь я уверен, что мутации Алисии тоже его рук дело.

Но кары ему не избежать. Он умрёт. Он будет страдать. Он будет молить о пощаде тех, кого уже не существует. Он не перестанет быть тупым, его мозг будет всё таким же… таким же. Он просто забудет всё, что творил, но будет знать — что в итоге сотворил. Забудет как, но не забудет что. Даже мотивы я ему попытаюсь стереть из памяти. И он будет подыхать. И, для гарантии, чтобы этот урод тут сдох, оторву ему ноги. И прижгу раны. Благо, тут есть металл, который можно нагреть тем же током. Но это потом. Сейчас нужно работать с его «головой», с его памятью. Информация… тяжёлая. Идёт непрерывно, огромным потоком. До сих пор ни единой капли не удалось расшифровать. А глаза его расширяются. Он уже начинает себя терять. Самому даже интересно, что в итоге выйдет из этого. Может, и будет ему дарован шанс на спасение, но не в этом мире. Да и в том вряд ли. Он сдохнет. Просто сдохнет. И будет умирать мучительной смертью. Самой мучительной. С болью, даже агонией, галлюцинациями и постоянно убывающими силами, потерей себя окончательно.

Тем временем моя голова полнилась тысячами воспоминаниями, десятками тысяч картин и звуков. Пошла память. Его память. Голова просто раскалывалась, из-за чего я как-то подсознательно отдал чипу команду пропускать все воспоминания профессора через фильтр, чтобы оставались только те, которые будут полезны мне как доказательство его вины, вины всего правительства. И сразу стало проще, сразу стало легче…

Количество информации сразу сократилось: если сравнивать с несколькими мгновеньями назад, то как минимум раз в десять. Сплошная какофония всё равно продолжала литься из головы профессора, направляясь в мою. Было трудно не поддаться панике и безумию, когда в тебе появлялись чужие воспоминания, когда, по сути, прогоняешь чужую жизнь через себя. И в какие-то моменты этого дерьма становилось больше, в какие-то — меньше. Иногда просто информация, сухая, словно какая-то база данных попалась «под руку», в зашифрованном виде перебивала воспоминания, иногда чистой воды каша шла от его чипа к моему. Это не тот урод, который управлял охраной, там мозг был не такой загаженный… а у этого… чёрт ногу сломит.

Но потом, когда взгляд профессора стал отрешённым, даже в кой-то степени пустым, а моя голова буквально разрывалась на части, поток информации прервался. Я сделал планируемое и еле стоял на ногах. Этот процесс сильно вымотал меня, даже физически моё тело было сейчас невероятно перенапряжено. Руки тряслись, пот заливал глаза, да и не только, он в прямом смысле слова тёк с меня ручьем. И сейчас сложно было сказать, то ли это из-за постоянно растущей температуры, то ли из-за того, что я сейчас пережил.

В какой-то момент сильно тряхнуло, я рухнул на колени рядом с профессором, который что-то бубнил себе под нос, иногда посмеивался, иногда вскрикивал. Собрав всю волю в кулак, я преобразованной рукой дотянулся до его левой ноги, с силой, с какой только мог, сжал её, перерубая плоть и кости, отрывая её. Профессор даже не пискнул, даже не дёрнулся, он просто… продолжал лежать, видя только одному ему доступную картину.

Потом ещё одно схожее движение — вторая нога. Опять никаких эмоций, словно вместе с здравомыслием я забрал у него все ощущения. Хотя — это скорее шок, помноженный на химию. Вот и не понимает ничего. А кровь… кровь льётся из него как из рога изобилия. Надо что-то сделать.

— Чип… — пробормотал я. — Подавить… расшифровку… прекратить… дать… хоть немного… поработать…

Каждое словно давалось с трудом. Когда в голове дерьмо, то и всё тело становится наполнено этим дерьмом. Но в итоге на мгновение стало проще. Я смог подняться на ноги, смог добраться до панели, оторвать одну пластину, вырвать провода и нагреть эту пластину. Как и хотел. Как и планировал.

Снова тряхнуло. Вулкан медленно пробуждался. Всё слегка вибрировало. Скоро должно было так долбануть, что невозможно будет тут находиться. Была только мелкая надежда, что лава будет подниматься медленно. Всё же… вулкан уснул, так и просыпаться, по логике, должен медленно. Но у этой твари, которая лежала рядом со мной, удалось совершить задуманное. Урод.