Мертвая зыбь (др. перевод)

– Я бы тоже обошелся какой-нибудь кофтой, – смущенно сказал Герлоф.

– А вдруг у меня только одна? Ладно, шучу. Одеяло не помешает. Довольно свежо, как видишь.

Она принесла поднос с кофе и покупными коричными булочками. Астрид не любила стряпать.

Герлоф представил Юлию – это моя младшая дочь, замечательно, какой у вас славный пес, да, только сумасшедший, фокстерьеры, вы же понимаете, они все немного чокнутые…

Вилли постепенно успокоился, лег рядом и поглядывал на гостей озорными каштановыми глазенками, косясь то и дело на хозяйку – ну что, довольна? Никто не упоминал Эрнста.

Герлоф был почти уверен, что Астрид не помнит Юлию. Поэтому он удивился, когда она вдруг тихо сказала:

– Вы меня, конечно, не помните, Юлия… но я тоже была в тот день, все искали на берегу, и я, и мой муж… много было народу.

Герлоф не столько увидел, сколько почувствовал, как оцепенела Юлия на другом конце стола, как мучительно пытается подобрать какие-то слова.

– Спасибо… я и в самом деле не помню. Вообще почти ничего не помню, что тогда было.

– Конечно, конечно… – Астрид кивнула и сделала глоток кофе. – Такая суматоха… Полицейские катера, никто не знает, что делать… Одна группа пошла по берегу на юг, а мы с другой группой – на север. Шли и шли. Смотрели под каждой лодкой, за каждым камнем. Потом стемнело, руки собственной не видать… пошли назад. Ужас какой-то.

– Да… – Юлия не отрывала глаз от чашки с кофе. – Все искали. До темноты.

– Ужас, просто ужас, – повторила Астрид. – И ведь он не первый, кого поглотил пролив.

Ветер внезапно стих, и наступила полная тишина. Вилли беспокойно постучал по земле хвостом, встал и на всякий случай улегся на ногу хозяйки.

– Нашли сандалик Йенса, – неожиданно сказал Герлоф. Он смотрел на Астрид, но чувствовал на себе пристальный взгляд Юлии.

– Вот как… подумать только. В воде?

– Нет… не в воде. Кто-то хранил его все эти годы, а кто этот кто-то, мы пока не знаем.

– Подумать только! – удивилась Астрид. – А разве он не… разве мальчик не утонул?

Юлия молча вертела в руке чашку.

– Похоже, что нет… Темная история. Мы пока мало что знаем.

– А этот человек, о котором ты вчера рассказывал, – неожиданно вступила Юлия в разговор. – Этот… Нильс Кант. Может быть, он что-то знает о Йенсе? Как ты думаешь?

– Нильс Кант? – Астрид внимательно посмотрела на Герлофа. – Почему это о нем зашла речь?

– Так… вспомнилось.

Герлоф явно уклонился от ответа. Юлия виновато посмотрела на него – похоже, ляпнула что-то неуместное.

– Я просто подумала… может быть, он как-то в это дело замешан. Он ведь и раньше… С ним ведь и раньше все было… вкривь и вкось.

Астрид вздохнула.

– Я-то думала, про него давно забыли. Когда он уехал из Стенвика…

– А про него и забыли. Почти забыли. Например, Юлия до вчерашнего дня ничего о нем не слышала.

– Он был постарше меня, – кивнула Астрид, – но мы все равно учились в одном классе в средней школе. Почему-то всегда был в плохом настроении. Я, по-моему, ни разу не видела его веселым. Здоровый был парень и постоянно дрался. Девчонки его побаивались… да и мальчишки тоже. Он из таких, знаешь, – сам начинает драку, а сваливает на других.

– Я его по школе не помню, он позже меня учился, – сказал Герлоф. – Но Йон кое-что рассказывал о драках.

– А потом начал работать в каменоломне, она тогда им принадлежала, Кантам. – Астрид покачала головой. – Но и там все было не гладко.

– Тоже драка. Он чуть не утопил десятника, – кивнул Герлоф. – Помнишь, на другую же ночь, как он уволился, сгорела баржа в Лонгвике? «Изабелла». Стояла себе в Лонгвике и вдруг загорелась. Капитан, слава богу, проснулся. Еле успели отбуксировать ее от причала – она уже полыхала, как факел. Самовозгорание. Комиссия так решила. Но в Стенвике многие были уверены, что баржу поджег Нильс. Наверное, тогда все и началось…

– Что началось? – напряженно спросила Юлия.

– Что и что… в общем, Нильс Кант стал в Стенвике вроде козла отпущения. Что ни случись, думают на Нильса. Всё на него валили…

– Не всё, – поправила Астрид. – Только преступления. Пожары, кражи, падеж скота…

– Не только преступления. Несчастные случаи тоже. Крыло на мельнице треснуло, сеть разодрали, лодку оторвало с причала…

– Положим, он все это заслужил, – наставительно заявила Астрид. – Не раз доказывал.

– У него своя история… Отец-тиран, он, правда, помер, когда Нильс еще маленький был, а потом мать. Она внушала пацану, что лучше него в поселке нет никого. Да и не только в поселке. При таком воспитании…

Астрид покивала, соглашаясь, но тут же задумалась. Потом, словно очнувшись, тихо спросила:

– Я слышала по местному радио… Когда похороны, Герлоф?

Сменила тему, подумал Герлоф. А может, тоже как-то связала Нильса Канта с гибелью Эрнста.

– В среду, если я правильно понял. Во всяком случае, Йон так сказал.

– В марнесской церкви?

– В том-то и дело. – Герлоф нахмурился. – А ведь эта самая марнесская часовня его и убила.

– Эрнст был всегда так аккуратен с камнями… Не понимаю, что ему понадобилось там, на обрыве.

Герлоф молча пожал плечами.

– Теперь все? – спросила Юлия, не отрывая глаз от дороги. Они попрощались с Астрид и двинулись в путь.

– В каком смысле?

– Всех обитателей Стенвика навестили?

– В общем, да. Настоящих. Есть еще, кто приезжает на выходные из Боргхольма, из Кальмара… пятнадцать – двадцать человек, но я с ними не очень знаком.

– А летом?

– Летом? Всемирный потоп. Все забито туристами и дачниками, и их с каждым годом все больше. Многие строят летние дома. По нескольку сотен приезжает. И столько же у Йона в кемпинге. Народу, наверное, больше, чем когда я мальчишкой был. А в Лонгвике еще того чище, они гостиницу на берегу выстроили. Оборудовали гавань для яхт.

– Я помню, как здесь бывало летом.

Герлоф протяжно вздохнул.

– Жаловаться грех. Люди с материка приезжают с деньгами.

– А как за всеми уследить?

– А никак. Летом не уследишь. Как в большом городе. Люди шатаются, где им заблагорассудится.

– А сейчас? Сейчас-то и следить некому, так что… – Она замолчала на полуслове.

– Астрид приглядывает, а если… – начал было Герлоф и тут же заметил странное выражение лица дочери. – Ты что?

– Я вспомнила… Эрнст заходил вчера, сказал, что ждет посетителя. Когда я смотрела твой дом. Так он сказал. Говорит: «Приходи посмотреть мои штуки, только не сегодня, сегодня у меня посетитель». Что-то в этом роде.

– Так и сказал? – Герлоф отвернулся и стал смотреть в окно.

– А может, речь шла об этом… Нильсе Канте?

– Все может быть, – без выражения сказал Герлоф.

– То есть Эрнст его ждал? Нильса Канта?

– Не думаю.

Разговор увял. Они как раз проезжали церковь, и Герлоф против воли стал думать о предстоящих похоронах.

– Ты что-то от меня скрываешь. У меня такое чувство, что ты знаешь больше, чем рассказываешь.

– Не намного. Если и больше, то не намного, – спокойно сказал Герлоф, – но у нас есть кое-какие предположения. У нас с Йоном.