Мертвая зыбь (др. перевод)

– Ну, вот и хорошо. – Фритьоф вытер лоб и грудь простыней. – Теперь, по крайней мере, есть о чем говорить. Я собираюсь…

– Тебя и в самом деле мать послала?

– Я же сказал. – Он нахмурился. Ему явно не понравилось, что Нильс его перебил.

– А почему она ничего не написала?

– Все будет… Ты же получил деньги? Как ты думаешь, откуда они? Не мои же. Ясное дело, от матери. – Он сделал глоток рома. – А сейчас нам надо о другом говорить… Через пару дней я уезжаю. Домой. Приеду, когда все будет готово. Сколько времени займет вся эта бюрократия?

– Думаю, недели две. Он получит паспорт и приедет сюда.

– Очень хорошо. Присматривай за ним и делай все, как намечено. И тогда ты сможешь вернуться домой.

Нильс недоверчиво смотрит на него и кивает.

– Хорошо, – повторяет таинственный Фритьоф и снова вытирает пот со лба. Снизу доносится треск мотоцикла и визгливый женский смех. Нильсу хочется поскорее покинуть это омерзительное логово.

– А вообще-то, как это? – вдруг спрашивает его собеседник и наклоняется вперед. – Как это ощущается?

– Что? – Нильс ошарашенно посмотрел на него.

– Любопытство… чистой воды любопытство… – Человек, называющий себя Фритьофом Андерссоном, еле заметно улыбается, отняв от лица грязную простыню. – Не подумай, Нильс, мне просто интересно… как это ощущается – убить человека?

24

Эландский мост, обогнуть Кальмар и дальше, на север. Почти все время они ехали молча.

Герлоф после утреннего разговора с Буэль немного огорчился. Старшая сестра с каждой его отлучкой становилась все более настойчивой и подозрительной. Куда он едет, зачем и когда вернется. Под конец даже намекнула, что если он настолько здоров, чтобы постоянно куда-то ездить, то и в доме престарелых ему делать нечего.

– Вы знаете, Герлоф, сколько стариков здесь, на Эланде, которые нуждаются в уходе? Которые годами ждут, чтобы получить у нас место? И на нас лежит большая ответственность – сделать правильный выбор.

– Что ж… делайте, – только и сказал Герлоф и ушел, опираясь на свою палку.

Значит, у него нет права на помощь? Это у него-то… да он иногда и двух метров не может пройти без поддержки! Ей бы надо радоваться, что у него есть старые друзья, как Йон например, что они берут на себя часть заботы, что он имеет возможность иногда подышать свежим воздухом, сменить обстановку… Ан нет – она, видите ли, должна «сделать выбор».

– Значит, Андерс уехал?

До Рамнебю оставалось всего несколько километров.

– Да.

Йон никогда не превышал скорость, принципиально. Написано «семьдесят», он и едет семьдесят, и ни в коем случае не семьдесят два. За ними образовалась длинная очередь машин. Могу себе представить, как они нас проклинают, подумал Герлоф.

– Зря ты рассказал Андерсу, что его ищут… Получилось нехорошо. Полиция не любит, когда от нее скрываются.

– Он хочет, чтобы его оставили в покое. И ничего больше.

– Я только сказал, что получилось нехорошо, – повторил Герлоф.

Йон снова замолчал.

– Значит, ты говорил с Робертом Блумбергом? Когда ездил в Боргхольм?

– Я его видел, а не говорил, – поправил Герлоф. – Что я ему скажу?

– И как ты думаешь… может так случиться, что он и Кант – одно и то же лицо?

– Ты так ставишь вопрос… как я думаю. Тогда скажу вот что: я так не думаю. Ты считаешь, Нильс Кант вернулся под чужим именем, умудрился начать новую жизнь в Боргхольме, открыл свое дело… маловероятно.

– Может, ты и прав.

А вот и указатель на Рамнебю. Без четверти одиннадцать. Навстречу проехал груженый лесовоз.

Герлоф никогда не бывал в Рамнебю – ни с суши, ни с моря. Проходил мимо на своей лайбе – это да, но в самом Рамнебю никогда не был. Поселок маленький, как Марнес, или даже меньше. Миновали Рамнебю и взяли курс на лесопилку.

Перед стальными воротами – место для парковки.

Герлоф взял свой портфель, они подошли к воротам и позвонили. Через несколько секунд ожил маленький громкоговоритель над кнопкой звонка. Сначала послышался невнятный хрип, потом треск, потом все замолкло.

– Алло? – неуверенно произнес Герлоф и вопросительно посмотрел на Йона: куда говорить? В маленькую решетку над звонком или прямо в кнопку? А может, просто крикнуть погромче – авось услышат?

Громкоговоритель молчал.

– А они тебя слышали? – шепотом спросил Йон.

– Откуда мне знать…

Из-за спины послышалось карканье. Герлоф резко обернулся – оказалось, всего лишь пара ворон на голой березе у парковки. Они никак не унимались, и Герлофу показалось, что каркают они здесь по-иному, чем на Эланде. Наверное, и у птиц свои диалекты.

Наконец-то. На территории лесопилки показалась фигура. Старик в кепке и черной куртке. Он двигался с таким же трудом, как и сам Герлоф. Подошел к воротам, нажал какую-то кнопку, и ворота распахнулись – на удивление бесшумно. Герлоф почему-то ожидал услышать ржавый стон петель.

– Хеймерссон, – сказал старик и протянул руку для пожатия.

– Давидссон, – сказал Герлоф Давидссон.

– Хагман, – сказал Йон Хагман.

– Мы звонили вчера. Насчет музея дерева.

– Знаю, а как же. – Старик сделал приглашающий жест рукой и пошел в глубь территории. – Очень хорошо, что позвонили. Музей вообще-то открыт только летом. В конце августа закрываем. Но если кто звонит заранее, мы идем навстречу. Как правило.

Герлоф ожидал… Что, собственно, я ожидал? – спросил он себя. Почувствовать запах свежего пиловочника, увидеть людей, таскающих тяжелые доски в сугробах опилок? Он, как всегда, застрял в прошлом. Заасфальтированные площадки, автопогрузчики, серые здания, сталь, алюминий…

– Ну, сорок восемь лет я здесь проработал, – сказал Хеймерссон через плечо. – Пришел пятнадцатилетним пацаном. Вот так жизнь складывается… А теперь вот заведую музеем.

– Мы из поселка, где владельцы жили, – решил сообщить Герлоф. – На севере Эланда.

– Владельцы?

– Ну да. Семья Кант.

– Они давно уже не владельцы. Продали лесопилку. В конце семидесятых. Ну, как директор Кант умер, так и продали. Теперь какая-то канадская фирма тут заправляет.

– А предыдущий владелец… Август Кант, если не ошибаюсь… вы с ним встречались?

– Каждый день, – улыбнулся Хеймерссон. – Я с ним встречался каждый день. Приезжал он на своем старом «моррисе» [12] … ну вот мы и пришли. Здесь когда-то контора была, а новым владельцам она показалась маловата, вот они и отдали ее под музей.

12

Моррис (MG, Morris Garage) – старейшая английская автомобильная фирма, специализирующаяся на производстве двухместных спортивных кабриолетов в стиле «ретро».