Мерзавец на выданье

По этой причине Валерия, услышав о Круглове, не решилась признаться подруге, что не хочет видеть его.

«Будь что будет, — решила она. — Между нами все вышло ужасно плохо, но не съест же Круглов меня. Сделаю вид, что все давно позабыла, и пошел он к черту, этот писака».

Однако Круглов к черту не пошел. Появление Валерии подействовало на него, как сигнал трубы на кавалерийского коня: Круглов ожил, его понесло.

Слишком быстро в тот злополучный день ретировалась Валерия. Он был уязвлен, поскольку настроился на триумф, на продолжительный роман. Благодаря напору Валерии закомплексованный Круглов перестал сомневаться в своей мужской неотразимости, и уж абсолютно уверен он был в ее сильных чувствах.

И что же? Все так хорошо шло, и вдруг она, эта заполошная Валерия, бессовестно исчезает?

Какое-то время он ждал и сильно переживал, даже забросил работу, но потом пришла Лисавет и развеяла грусть-тоску. Амеба-Круглов отдался своим простейшим радостям. Ему казалось, что Валерию он совершенно забыл.

Забыл!!!

И вот теперь выясняется, что это не так. Сломя голову бросился Круглов блистать: рассказывал свои новые мини-романы, сыпал анекдотами, всех веселил и даже сам заплатил за ужин, чем вызвал у Лизы шок и усмешку у Михаила.

Да-да, Круглов заплатил за ужин!

Когда же все поднялись, чтобы уйти, он вдруг понял, что настала пора расстаться с Валерией и решительно запротестовал:

— Куда мы спешим? Надо остаться.

— Чудесно, — обрадовалась Елизавета, которая жадиной не была, но и платить не любила. — Остаемся, но только за твой счет.

— За мой, за мой, — просияв, согласился Круглов.

Валерия, не подозревая какие ради нее вершатся подвиги, разволновалась: «Остаться? Чтобы слушать опять его болтовню?»

И действительно, так неутомимо трещал Круглов, что за несколько часов им с Лизой не удалось переброситься и словом.

Михаил, кстати, тоже был чем-то недоволен. Он волком смотрел на Круглова, сыпавшего бисер перед Валерией, и тихонечко свирепел. Круглов, что ему совсем не свойственно, недовольство Михаила заметил. Он привык быть всеобщим любимцем, а потому озадачился и даже расстроился, что, в общем-то, умело скрывал.

В общем, Валерия психовала, Михаил свирепел, Круглов на части разрывался между положительными и отрицательными чувствами, одна лишь Елизавета выглядела счастливой. Она уселась поближе к Мише — почти на него легла — и приготовилась до ночи слушать глупости Круглова. О «матером волке», похоже, она намертво позабыла.

— Лиза, зачем я сюда пришла? — на тридцать втором бородатом анекдоте теряя терпение, прошипела Валерия. — Полагаешь, мне больше делать нечего, как с вами по клубам клубиться?

Елизавета (и это уже странно) так не полагала.

— Давай поменяемся местами, — нехотя попросила она Михаила, усаживая Валерию около себя.

Круглов тем временем рассказывал о своем новом романе и был так увлечен собой, что даже не заметил перемены.

— Вот же болван, — процедил Михаил, усаживаясь с ним рядом.

— Ты не прав, он очень умен, — из вредности возразила Валерия.

— Когда человек так много болтает, то среди глупости промелькнет и что-нибудь умненькое, — презрительно парировал Михаил.

— Вы о чем? — неожиданно заинтересовался Круглов.

— О твоем любимом деле, — проявила находчивость Елизавета, от глаз которой не скрылась неожиданная нервозность Михаила.

— О, да! — обрадовался Круглов. — Если Бог хочет наказать человека, он лишает его того самого интереса, который называется любимым делом. Без этого интереса очередь за смертью, называемая жизнью, мучительна и бесполезна.

И Круглова опять понесло: забросив свой новый роман, он принялся философствовать. Пользуясь его одержимостью, Михаил в открытую дразнился и строил Круглову рожи, но тот их не замечал.

— Вот видишь, — кивая на мужчин, сказала подруге Елизавета, — здесь можно говорить о чем угодно. Каждый занят собой. Сейчас и мы уладим все наши дела, но для начала скажи мне, что у тебя с Рафиком?

— Он мне надоел, — призналась Валерия.

Елизавета опешила:

— Почему?

— Потому, что я ему не верю.

— В каком смысле?

— Не знаю. Не верю и все. Интуиция подсказывает, что он врет. Нет у него никакого желания жениться, да и мне он не очень-то нужен.

— Ладно, фиг с ним, лучше скажи как у тебя с Дорофом?

— Он нравится мне значительно больше Рафика, — призналась Валерия.

— Это я уже поняла, — усмехнулась Елизавета, — да и кому не нравятся миллиардеры? А как складываются ваши отношения?

— Лиза, как они могут складываться без твоей методы? К тому же, понять не могу зачем Дороф взял меня на работу?

Елизавета опешила:

— Как — зачем?

— Видишь же сама, с утра до вечера как собака у него под дверью сижу. Порой, он просто обо мне забывает. Офис хорошо охраняется, а Дороф почти не выходит из своего кабинета.

— И все же пора устанавливать контакт.

— Он во мне не нуждается, — пожаловалась Валерия, — мы почти не видимся. Днем занят, по вечерам и выходным отпускает меня домой. Как тут контакт установишь?

— Да-а, тяжеловато, — согласилась Елизавета. — Но возможно. Вы с ним уже беседовали о чем-нибудь, кроме работы?

О том, что коротко беседовали о бардаке и Дороф даже игриво ее за щечку щипал, Валерия начисто позабыла.

— Ни разу, — пожаловалась она. — Я для него что тот истукан — как мимо пустого места проходит. Одно-два слова буркнет, и весь разговор.

— По-ня-ятно, — задумчиво пропела Елизавета. — Ты права, Лерик, пора начинать, пока ты для него окончательно в мебель не превратилась.

Валерия оживилась:

— Пора, давно пора начинать, но с чего?

— Начнем вот с чего. Завтра напросись к Дорофу на разговор тет-а-тет, зарули с каким-нибудь ценным предложением.

Валерия насторожилась:

— А где предложение взять?

Елизавета мученически закатила глаза:

— Ясное дело где: у меня. Пусть это будет что-нибудь из твоих профессиональных заморочек. Мол вдруг тебя осенила идея по укреплению безопасности шефа. Это реально?

— Реально, — успокоилась Валерия. — Охране всегда есть что подсказать.

— Вот и чудненько, — порадовалась Елизавета. — Пусть видит, что ты бдительна и за него волнуешься. Мужчинам это всегда приятно. В ходе беседы прощупаешь как он на тебя реагирует.