«Мессершмитты» над Сицилией. Поражение люфтваффе на Средиземном море. 1941-1943

Хотя аэродром часто бомбили, он был поврежден незначительно, по сравнению с нашими посадочными площадками на Сицилии. Тем не менее, ангары, расположенные с восточной стороны дороги на Реджо, лежали в руинах. Взрывами бомб были вырваны ворота и в клочья разнесены крыши. Хотя многие воронки были засыпаны и выровнены, мой самолет подпрыгнул при посадке, и перед тем, как он остановился, я должен был энергично поработать педалями рулей, чтобы не дать ему скапотировать.

Спустя всего несколько минут около меня остановился автомобиль оберста Лютцова. Как офицер, ответственный здесь за управление истребителями, он должен был проинструктировать меня относительно будущих действий моей эскадры.

Мы сидели на траве около моего самолета, и Лютцов вкратце описал ситуацию на Сицилии. Было легко понять, что конец близок. Решение о полной эвакуации с острова теперь было принято, и, несмотря на огромные усилия, предпринимаемые союзниками, отход, казалось, происходил организованно.

Наносились непрерывные бомбардировочные удары в попытке остановить паромное сообщение между островом и материком, но зенитная артиллерия ставила массивные заградительные завесы, вынуждая бомбардировщики выполнять противозенитные маневры и сбивая их прицел.

Фельдмаршал [119] отдал приказ, согласно которому я должен был собрать эскадру на материке и готовиться к противовоздушной обороне Калабрии и Апулии. При этом, однако, мы должны были избегать больших аэродромов, которые были известны врагу. Возможными альтернативами были участки пахотной земли около Кротоне, побережье Калабрии около Катандзаро или относительно безлесная равнина Базиликаты [120] . Выбор передовых взлетно-посадочных площадок был предоставлен мне.

119

Имеется в виду командующий 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршал Кессельринг.

120

Провинция в Южной Италии, примыкающая к Калабрии с севера.

Хорошо, подумал я. Новые приказы, новые обязанности, новые надежды! Но сегодня я был один, без эскадры и без ответственности. Я мог подумать о самом себе. Однако я не хотел оставаться там, где находился. Лютцов согласился:

– Прекрасно, отправляйтесь в Апулию, но поспешите, чтобы успеть найти, где приземлиться до наступления сумерек…

Еще до того, как я начал выполнять широкий круг над городом и портом Таранто, я увидел скользивший внизу под моим крылом и казавшийся бесконечным белый пляж Базиликаты. Белый прибой фосфоресцировал в синем сумраке. Аэродром в Мандурии [121] был длинной и узкой полоской земли между виноградниками и оливковыми рощами.

121

Городок, расположенный в 32 км восточнее Таранто.

В расположенных поблизости домах уже горели огни, когда я приземлился на пружинящий дерн.

Ожидая автомобиль, я стоял с немецким гауптманом перед палаткой, которая объединяла функции пункта управления полетами и административного здания.

– Здесь достаточно тихо, – заметил он. – Иногда мы видим пролетающие четырехмоторные бомбардировщики, но они еще ничего не сбросили на нас. Ночь назад британцы атаковали Гельзенкирхен. Город все еще в огне, и там большие потери среди гражданского населения. Мои родные живут в Гельзенкирхене.

И так как я ничего не ответил, он продолжил:

– Несколько минут назад мы слушали радиопередачу из дома и узнали, что вчера вечером они совершили налет на Данциг [122] . Только подумайте, господин майор! На Данциг!

Темнота опустилась быстро. Я вдыхал аромат сосен и эвкалиптовых деревьев, которые росли позади палатки, и с удовольствием слушал шумный хор сверчков. Небо было темно-фиолетовое, и деревья выделялись на его фоне словно бумажные профили.

122

Ныне город Гданьск на территории Польши.

Хотя слова «Гельзенкирхен» и «Данциг» все еще звенели в моих ушах, я все равно не мог ничего поделать с внезапно овладевшим мною ощущением счастья. Я решил отправиться в город, чтобы провести ночь в чистом, тихом гостиничном номере. В Лечче меня должен был доставить «Topolino» [123] («Жаль, но это все, что мы имеем»). Я все еще был предоставлен сам себе. Никто не будет меня искать, чтобы спросить, какие будут приказы и распоряжения на сегодня? Хотя я был измотан, я хотел поесть и выпить бутылку в ресторане, смотря на других посетителей, живущих здесь беззаботной жизнью, словно это было мирное время.

123

Итальянский двухместный легковой автомобиль «Fiat 500», из-за своих размеров получивший прозвище «мышонок» («Il Topolino»). Он выпускался с 1936-го по 1955 г. и был одним из самых массовых мини-автомобилей того периода.

«Topolino» прибыл, подпрыгивая в траве, и остановился около меня.

– Я хотел бы, чтобы за мной приехали в восемь утра. Я вылечу в Фоджу. Пожалуйста, проследите за тем, чтобы мою машину заправили.

– Хорошо, господин майор. Спокойной ночи.

На дороге к городу было оживленное движение.

Плодородные виноградники, через которые она проходила, продолжались до самых городских окраин. В пригороде люди сидели около своих домов, наслаждаясь вечерней прохладой. Солдаты и их девушки отпрыгивали на обочины дороги, когда слышали наш приближавшийся автомобиль.

Отель «Grande Italia» находился на Пьяцца Сант-д'Оронцо. Архитектурно он гармонировал с остальной частью города и был одним из тех больших каменных palazzi [124] , называемых «Grande Hotel», «Otel Roma» или «Albergo Napoli», которые можно было найти в любом приличном городе. Швейцар внес мой скромный багаж на первый этаж, где мне дали комнату с окном и балконом, выходящими на piazza [125] . Занавески были задернуты из-за светомаскировки. Поместив свои чемоданы и спальный мешок на тумбочку около кровати, я выключил свет и, отодвинув занавески, выглянул из окна. Площадь купалась в сумерках летней ночи. Большие, в стиле барокко, фасады зданий вокруг, казалось, пылали, словно впитав в себя в течение дня солнечный свет. Они были цвета розового зефира.

124

Дворец (ит.).

125

Площадь (ит.).

Я лег на кровать лицом к окну, чтобы было видно звездное небо. Усталость давила на меня. Если бы я закрыл глаза на несколько секунд, то быстро бы заснул. Но я хотел использовать вечер максимально. Я хотел действительно почувствовать, что я жив, что я буду жив на следующий день и что я имею право на жизнь. Я хотел сидеть за накрытым столом с винными бокалами, салфетками и столовыми приборами. И я хотел вкусно есть, насыпать ложкой сыр на pasta [126] , я хотел чувствовать в своей руке темную бутылку красного вина с ее яркой цветной этикеткой и эмблемой, отпечатанной на стекле. Я хотел делать это медленно и неторопливо, с удовольствием. И вокруг меня должны были быть люди. В моем представлении это были оживленные жители Апулии, которые своеобразным способом хотели игнорировать обстоятельства войны и тот факт, что немногим более чем в сотне километров от них проигранное сражение приближалось к своему концу. Я представлял их спорящими с воодушевлением и выдвигавшими свои теории, сообщая таким образом о том, что, на их взгляд, пришло время закончить все это дело.

126

Паста (ит.), общее название всех итальянских макаронных изделий. Она может быть длинной (спагетти), короткой (букатини), очень тонкой (каппеллини), похожей на домашнюю лапшу (феттучини) и т. д. Ее подают с мясом и грибами, с сыром, с рыбой, с креветками и мидиями, с помидорами и грудинкой, растительным маслом и чесноком.

К сожалению, мой внешний вид был далек от совершенного. В последний момент Толстяк успел выстирать мою рубашку, но мои брюки были запятнаны и помяты. Но вряд ли кто-нибудь обратил бы на это внимание. Я встал и, спустившись по широкой лестнице, вошел в небольшой ресторан. Столы снаружи под аркадами были достаточно освещены, чтобы посетители могли есть за ними. В Лечче никто чрезмерно не заботился о светомаскировке.

Столы, покрытые красными и белыми скатертями, окружали цветущие олеандры. Аркады заполняли главным образом солдаты, но там также были несколько местных жителей, чья оживленная беседа, перемежавшаяся веселыми восклицаниями и женским смехом, заполняла небольшую площадь приятными звуками их мелодичного языка.