Месть под острым соусом
Шрифт:
– Ну-ну, перекладывай с больной головы на здоровую…
Разговор иссякает. Алёна молчит. Я тоже не проявляю инициативу. Да и что говорить? Я – не монстр, и мне по-человечески жаль эту дуру, если всё было так, как мне сейчас преподносят. Но если бы она на меня не наехала, то и её жизнь сложилась бы иначе. Она сама запустила цепную реакцию своих неприятностей. Так какой смысл искать виноватых на стороне?
– У меня такое ощущение, что Наталья Егоровна не искала справедливости, а просто мстила Маше за твою травму. За то, что ты не попал на тот чёртов чемпионат, за то, что не выиграл олимпиаду. Не знаю, стало
– Алёна, не заговаривайся! Это – слишком серьёзное обвинение, ещё и в адрес моих родителей. Я уверен, что произошла какая-то ошибка, и они к этому непричастны.
Она смотрит на меня и качает головой. Не верит. Она уже вынесла свой вердикт, и её не переубедить.
– Так вот, по-моему, твоя семья уже достаточно отомстила Маше за то, что под стеклом у вас не пылится олимпийское золото. Твоё вчерашнее выступление было совсем лишним. Ну разве что Наталья Егоровна была в экстазе. Ты уж извини, но её хлебом не корми – дай вытереть ноги о какого-то простого смертного, а тут ещё и виновная во всех твоих бедах Маша попалась.
– Не преувеличивай!
– А то я не вижу, как она тут себя ведёт с персоналом клуба. Ладно, дело твоё. Но мне кажется, что ты всё-таки нормальный человек и поговорка о яблоке и яблоне – не про тебя. Маша ведь тебе нравится…
– Да ладно! Я просто с ней сплю.
– Ник, ты кому это говоришь? Думаешь, я не знаю, как ты смотришь на женщин, с которыми просто спишь?
Понимаю, куда она клонит – хочет, чтобы я вернул мышь назад. Но нет. И у меня на это несколько аргументов, но оправдываться не собираюсь.
– Нет, Алёна, не проси. Маша уволена, и это не обсуждается. После скандала я не могу её взять обратно. Мы с тобой должны в первую очередь заботиться о репутации клуба.
Глава 17
Маша
– Машуль, вставай. Или ты к Мирону сегодня не поедешь? Он тебя ждёт.
– Не знаю, мама. Что-то у меня совсем нет ни сил, ни настроения. Что я ему скажу?
– Давай начистоту. У тебя и так шансов на опеку не было. Заведующая же сказала, что зарплата недостаточная с учётом выплат потерпевшему.
– Не напоминай… Вот скажи, зачем им мои копейки? Ты бы видела, как он живёт, что ест, какие продукты покупает! Да он за раз в магазине тратит больше моей зарплаты!
– Не возмущайся, дочка. Раз они эти деньги потратили, то ты должна вернуть. Понемногу, как получается. И вода камень точит, так что постепенно выплатишь.
– Ты в это веришь? Знаешь, сколько надо зарабатывать, чтобы успеть отдать всё за одну жизнь?
– А ты не думай об этом. Тебе присудили платить – вот и плати. Скажи спасибо, что не потребовали всю сумму сразу и не поставили на счётчик. Сколько таких историй… – мама вздыхает и гладит меня.
– Да, удивительно, как это они меня так пожалели.
– Может, судья совестливый попался… Всё-таки год тебе скостил. И с деньгами вот пожалел тебя.
– О чём ты говоришь? – меня будто подбрасывает от возмущения. – Что он мне скостил? Мне неоднократно говорили, что не могли так много дать за наезд на пешехода, если тот не погиб! Особенно если учесть, что я была беременная. Как ни крути, а это считается смягчающим обстоятельством.
Так что вовсе он не совестливый. И ничего не скостил, а наоборот, добавил!– Маш, ну мы же не юристы, не знаем всех нюансов.
– Да что тут знать? Они справки липовые суду предоставили! Что он инвалид и ходить никогда не сможет. Вспомни, как говорили на суде! Сколько лет прошло, а я прямо слышу эти слова! А он – ходит,бегает и всё с ним хорошо! И совершенно точно он уже ходил, когда я рожала. Разве ж во время суда не было понятно, что всё с ним не так плохо, как написали в справках?
– Я – не врач, не могу ничего сказать. Но догадываюсь, что в нашей стране за деньги можно любую бумагу купить. Только ведь он за границей лечился. Разве бы стали тамошние врачи липовые справки выдавать?
– А я не помню, откуда были справки о состоянии его здоровья. Про операции и деньги – были иностранные. А вот заключение о состоянии и перспективах, кажется, только наши врачи давали. И даже объяснение какое-то было, что это вроде как перевод.
– Не знаю, доченька, не верится, что судья не проверил эти бумаги, что поверил им на слово. Да и сомневаюсь я, что они могли до такого опуститься. Ты ж по сути ещё ребёнок была совсем. И беременная. Ну что они, не люди разве?
Кадры суда всплывают перед глазами, будто это было вчера. А казалось, что я затёрла их в памяти безвозвратно.
– Я никогда не забуду лицо его матери после суда. Я видела, когда меня выводили из зала. Ты сидела и плакала, а она смотрела с торжеством и улыбалась. Такая фифа роскошная. Я ещё тогда подумала, что она выглядит так, будто нет в её семье никакого горя. А она просто знала, что с её сыном всё не так страшно!
– Маша, согласна, всё это выглядит странно. Перед судом нам говорили, что тебе должны дать до трёх или вообще условно. С этим можно было смириться, всё-таки ты была виновата. Но семь лет! Они тогда казались огромным сроком, чем-то нереальным. А потом ещё из-за той мутной драки тебя лишили условно-досрочного… Как будто злой рок навис.
– Знаешь, вчера меня сначала совесть съедала. И когда его мать на меня орала, и когда он потом накинулся. Готова была на колени перед ними упасть и прощение вымаливать! Я же знаю, как болезненно он переживал травму. Какая трагедия для него, что не попал на олимпиаду и вынужден был уйти из большого спорта. И в этом – моя вина, я ему жизнь сломала! А потом вдруг сообразила, что он не просто ходит, он бегает, занимается спортом, пусть и не участвует в соревнованиях. А мне дали срок, будто он прикован к кровати до конца жизни! Меня посадили за то, чего нет на самом деле! Они подстроили, чтобы мне дали семь лет. Это была их месть! – у меня снова начинается истерика.
– Деточка моя, успокойся. Уже ничего не изменишь. Может, они тогда и подделали справки, опасаясь, что тебя оправдают, а судья рассудил по-своему.
– Нет, мама! Я поняла. Они это специально! Судью подговорили! И я даже не удивлюсь, если Диминого отца припугнули тоже они!
– Маш, прости, но это уже смаивает на паранойю. Вспомни, он к выборам готовился. Понятно, почему отказался тебе помогать.
– Нет, мама. Он сначала обещал. А потом – раз и на попятную пошёл! И жениться на мне Диме запретил, и в помощи отказал, будто его попросили не вмешиваться и дать им совершить своё чёрное дело.