Метанойя
Шрифт:
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мне удалось более или менее успокоиться и отдышаться после этой безумной гонки. Я находился в состоянии какого-то ступора, отключившись от действительности, словно робот, у которого произошёл сбой программы. Машинально сунув руку в карман пальто, я обнаружил зажигалку и мятую пачку сигарет. Мокрыми негнущимися пальцами с трудом вытащил одну, кривую и сморщенную, и долго щелкал отказывавшейся работать зажигалкой, пока наконец удалось прикурить. Делая глубокие затяжки и абсолютно не накуриваясь, я тупо смотрел в одну точку перед собой, не видя ничего вокруг. Какие-то далекие, будто чужие, обрывки мыслей высвечивались на тусклом дисплее, давя и мешая друг другу, и в этой каше возможно было разобрать лишь отдельные слова. …Не поддаваться панике…взять себя в руки…операция «Паутина»…поиск и перехват преступников…усиленные патрули…ОМОН и СОБР…убит при задержании…срочно
Стук лёгких каблуков по асфальту неожиданно ворвался в сознание, и, мгновенно насторожившись, я резко обернулся, чувствую, что начинаю паниковать. Ничего хорошего от людей ждать не приходилось, и рука сама скользнула в карман, крепко сжав холодную рукоять пистолета. Однако я увидел всего лишь какую-то девушку в очках, озабоченно куда-то спешившую, низко наклонив голову с длинными светлыми волосами и пряча лицо от холодных капель. Очки были с довольно толстыми стёклами в старомодной круглой оправе, красноречиво свидетельствуя о сильно испорченном зрении их обладательницы. И зная, сколько неудобств они доставляют в дождь, я мог с уверенностью предположить, что меня девушка просто не заметила. Я было успокоился, удовлетворенный этим обстоятельством, но тут же в работу включилась память, с быстротой молнии перелистывая расхожие сюжеты американских боевиков, устроив настоящий ретроспективный показ, и вдруг стало ясно, что нужно сделать.
В одну секунду выстроился простой до банальности план, и, не имея времени колебаться и раздумывать, я отчётливо понял, что при удачном раскладе эта девчонка может стать моим пропуском обратно в жизнь, если только… Если только фильм не голливудский– там плохих парней всегда в конце убивают. Подобная перспектива представилась настолько живо, что парализующая слабость одним вдохом высосала все остатки энергии и я на мгновение провалился в ватную тишину, тут же сменившуюся шумом усилившегося дождя. И властный шепот перекрыл вдруг все мысли: «Чего ты медлишь, идиот? Лучшего шанса не будет!» Откуда-то появилась спокойная уверенность, что все получится, и, стараясь ничем себя не выдать, я двинулся вслед за девушкой. На некотором расстоянии, цепко держа взглядом её худенькую фигуру в дешевом драповом полупальтишке. Она явно торопилась и почти не обращала внимания на мутные реки воды и пузырящиеся лужи, лишь изредка приподнимая, чтобы не забрызгать, подол длинной юбки.
Конечная цель её следования оказалась неподалеку. Миновав ещё один двор, она устремилась к угловому подъезду старого трехэтажного дома послевоенной постройки с облезлыми грязно-белыми рамами и серой штукатуркой, покрытой паутиной трещин. Я вспомнил, что как-то погожим майским днем привозил в этот двор Сида и тогда всё здесь имело совершенно другой вид. Весело блестело солнце, нежно зеленели первые листья, лавочки у подъездов оккупировали довольные старушки, с детским любопытством взиравшие на красивую черную машину с двумя беспричинно смеющимися бездельникам. Интересно, к кому приезжал Сид? Тогда я даже и не спросил, мне было безразлично, куда ехать и зачем – хотелось просто покататься по весеннему городу, радуясь теплу и свету… Каким недосягаемо прекрасным и счастливым показалось мне вдруг то время– словно узник, брошенный в бездонный чёрный колодец, я поднял голову и с тоской взглянул на ярко-голубой круг неба, понимая всю невозможность дотянуться до него. И тем мерзостнее стала мокрая серая пустота двора, безжалостно смывшая красочную картину.
Я судорожно вздохнул, чувствуя, как растёт внутреннее напряжение, и быстро поглядел по сторонам. Ничего подозрительного я не заметил, и это отсутствие свидетелей придало мне сил. В тот момент, когда раздался щелчок кодового замка и девчонка распахнула дверь, я оказался у нее за спиной и резко втолкнул ее в гулкое чрево тёмного подъезда. Левой рукой я жестко зажал ей рот, буквально раздавив все попытки издать какие-то звуки, а правой уткнул ей в бок вороненый ствол пистолета. Она даже не дернулась, и я прямо физически ощутил волну парализовавшего ее волю ужаса. Крепко прижав девчонку к себе, я наклонился к самому её уху и, не узнавая собственного голоса, со змеиным присвистом прошептал, отчётливо и веско выговаривая каждое слово.
– Слушай меня внимательно. Это не ограбление и не изнасилование. С тобой ничего не случится, если не будешь дергаться. Не будь дурой. Малейший звук– и я стреляю. Тебе понятно?
Она едва условно кивнула и, удовлетворенный этим, я продолжил.
– Смотри, я тебя предупредил. Всё зависит от тебя. Я не причиню тебе вреда, если ты всё сделаешь правильно. Ты живёшь в этом доме?
Девчонка
снова утвердительно кивнула. Я быстро спросил.– Кто-нибудь есть в квартире?
Она явно замешкалась с ответом, и мне пришлось резко ткнуть пистолетом ей под рёбра.
– Не вздумай врать. Сделаешь хуже себе. Отвечай быстро, дома кто-нибудь есть?
Девушка поспешно мотнула головой, и я понял, что она не обманывает.
– Хорошо. Сейчас мы пойдём к тебе в гости. Очень тебя прошу, не дёргайся. Какой этаж? Первый? Нет? Второй? Хорошо. Идём потихоньку. Медленно, спокойно. Помни про пистолет.
Нервы мои звенели натянутыми струнами, и тридцать две ступени на второй этаж показались мне нескончаемо лестницей на эшафот, ведущей во мрак и неизвестность. Вселенная словно сжалась до размеров этого грязного тёмного подъезда и в ней не осталось ничего, кроме шарканья шагов, сдерживаемого дыхания и волн страха, разливавшихся вокруг нашего странного тандема. Наконец мы остановились возле обитой коричневым дерматином высокой двери, на которой криво висел алюминиевый номерок «17».
– Здесь? Открывай, только медленно, без резких движений.
Девушка осторожно достала из кармана ключи и, не сразу попав в замочную скважину сильно дрожащей рукой, открыла дверь. Вдруг этажом выше послышался громкий щёлчок замка, прозвучавший пистолетным выстрелом, и звонкий детский голос крикнул кому-то.
– Мамочка, я пошла! Закрой за мной дверь!
В ту же секунду, почти не замахиваясь, я сильно ударил девчонку по шее рукояткой тяжёлой «тэтэшки» и, подхватив разом обмякшее тело, втащил его в квартиру, одновременно толчком ноги захлопнув дверь. Опустив на пол свою пленницу, я одним прыжком пересёк прихожую, ворвался в единственной комнату и, окинув её взглядом, убедился, что в ней никого нет. Тут же метнулся на кухню, держа пистолет, как какой-нибудь спецагент из американского фильма. Там тоже никого не оказалось. Испытав страшное облегчение на грани истерики, я бессильно сполз по стене на пол, чувствуя, как сильно дрожат ноги, но времени расслабляться не было, и, чуть переведя дух, я вернулся обратно в прихожую. Прижав ухо к двери, я некоторое время прислушивался, но в подъезде стояла полная тишина, успокоившая меня. Повернув замок на два оборота и нажав кнопку блокиратора, чтобы его нельзя было открыть снаружи, я положил «тэтэшку» на подставку для обуви и, найдя какой-то пояс, крепко связал всё ещё находящейся без сознания девчонке руки за спиной. Очки, свалившиеся с её лица, я поднял и, убедившись, что они не разбились, положил рядом с пистолетом. Потом, собравшись с силами, втащил безжизненное тело в комнату, оставив его на полу, прикрытом дешевым синтетическим паласом, а сам рухнул в старое продавленное кресло.
Голова кружилась от слабости, и какая-то деревянная апатия сменила нечеловеческое напряжение. Всё вроде бы прошло удачно, и по крайней мере я получил временную передышку, но почему-то не было даже и намёка на радость или хотя бы просто удовлетворение, лишь равнодушная пустота, убившая остатки сил. Батарейки безнадёжно сели, и, полуприкрыв глаза, я балансировал на краю развернувшейся за спиной пропасти, ежесекундно рискуя опрокинуться в неё. Глупый заяц, не выбравший «дюраселл», интересно, что ты будешь делать дальше?
Тихий стон на полу заставил меня повернуть голову, и, тупо уставившись на маленькую фигурку, начинавшую шевелиться, я сам чувствовал, что сильно торможу, но не мог запустить срабатывающий вхолостую мозг. Окружающая действительность ускользнула от меня, как предрассветный сон, и мне никак не удавалось сконцентрировать своё сознание. Стон повторился, на этот раз громче, и вдруг генератор реальности ожил, пустив живительный ток, и пронзительно-ясное понимание разом высветило всю картину происходящего со мной. Глубоко вздохнув, я словно вынырнул из безвременья и внимательно оглядел комнату.
Судя по всему, девчонка жила в этой квартире одна. Обстановочка-то довольно нищая– ветхий диван, которому уже давно пора занять соответствующее место на свалке. Массивный шкаф, переживший, наверное, не одно поколение. Единственный дорогой вещью был фирменный музыкальный центр, стоявший на древнем дуговом столе рядом с рассыпанной грудой компакт-дисков. Стены были увешаны плакатами и постерами с изображением длинноволосых рок-музыкантов, и казалось, здесь присутствовали все кумиры семидесятых: Пинк Флойд, Дип Перпл, Анималз, Иглз, Дженнис Джоплин, Сид Вишез, Франк Заппа и ещё очень многие, кого я не мог узнать. В общем, девчонка обитает где-то в том времени. Мне как-то доводилось общаться с подобными экземплярами. Неохиппи. Выдуманный мир, выдуманные идеалы, выдуманная романтика– рано или поздно всё рушится и остаётся лишь разочарование. До следующей идеи. Всё это хорошо знакомо и очень похоже на меня самого. Вечная погоня за иллюзиями.