Между нами тает лед

Из грустных мыслей меня вырывает детский плач. Это лишь укрепляет мысль в моем сознании: мне нельзя раскисать, я больше не одна. У меня теперь есть Даня. Я уже давно придумала имя, которым собираюсь назвать сына. Даня, Данечка.

Ради него, я беру себя в руки. Кормлю Данечку еще раз, проверяя не появилось ли у меня молоко. К сожалению, я пока не могу кормить его своей грудью. Даня почти сразу же засыпает, а в мою палату тихонько стучат. Я подхожу к двери и бесшумно ее открываю. За дверью стоит девушка, которая говорит, что ко мне пришли и быстро уходит. Я знаю, что это он. И волнение с новой силой обрушивается на меня.

Знаю, что это неуместно, но мне хочется привести себя в порядок, прежде чем выйти к нему. И я разочарованно вздыхаю, потому что я в халате, и наверняка у меня уставший вид, а под глазами темные круги.

Отдергиваю себя от непрошенных мыслей и, еще раз взглянув на сына, выхожу из палаты.

Как только я выхожу в зал для посетителей, я замечаю Кирилла, сидящего на одном из диванов.

При виде меня он встает, а когда я подхожу, то он вручает мне огромный букет роз. Я растерянно смотрю на цветы, и мне ничего больше не остается, как поблагодарить его и принять этот букет.

– Спасибо, не знаю, можно ли нести цветы в палату…

– И тебе спасибо, за сына.

Почему-то я краснею от этих слов. Еще в мае, никто из нас двоих не мог предположить, во что обернется наша с Кириллом встреча.

Мы так и стоим напротив друг друга, когда рядом с нами слышатся радостные крики. За соседним диваном парень крепко обнимает девушку и начинает целовать. Наверно, эти стены привыкли именно к таким эмоциям, а не к тому, что сейчас происходит у нас с Кириллом…

Я всем своим существом начинаю ощущать неловкость, и Кирилл садится на диван, приглашая меня тоже сесть. Но я не сажусь, потому что сидеть мне больнее, чем стоять. Он вопросительно смотрит на меня, поэтому мне приходится пояснить:

– Мне больно сидеть, - я краснею еще больше. Ну почему мне так неловко с ним общаться? Я же занималась с ним сексом. Но все же говорить о таких подробностях мне не хочется. А Кирилла, похоже, это вообще не смущает.

Кирилл пытается встать, но я останавливаю его. И он, встретив мой протест, сдается.

– Ты будешь кормить его грудью?

– Да, - этот вопрос из той же оперы, и он только усугубляет ситуацию. – Но у меня еще нет молока.

– Почему? – Кирилл начинает пялиться на мою грудь, и я округляю глаза. Наверно, глаза показывают мои мысли, потому что Кирилл резко отводит взгляд.

– Я не знаю, сказали, что нужно подождать.

– Ты решила, как хочешь, его назвать?

– Да, я назову его Данил. Данечка.

– Хм, Данил Кириллович? Вроде бы ничего.

Кирилл начинает улыбаться своим мыслям. А я вся замираю. Я не планировала давать своему сыну такое отчество. Я собиралась дать ему свое отчество.

– Кирилл, - я прочищаю горло, потому что словам вдруг стало сложно выходить из моего горла. – У него будет мое отчество.

Почему-то я не сразу могу посмотреть Кириллу в глаза, наверно, потому что я уверена, что ему это не понравится. И я в этом не ошибаюсь. Следующие слова Кирилла все же заставляют меня поднять глаза и встретиться с его взглядом, который резко становится холодным и цепким. От былой улыбки нет и следа.

– У моего сына будет мое отчество и фамилия. И это не обсуждается.

Тон, не терпящий возражений. Его голос отдает нотками стали, я еще никогда не наблюдала такого Кирилла. Но, как всегда, из меня рвется протест. Знаю же, что не права, но не могу сдержать себя.

– Все будет так, как я решила.

– Нет. Ты ошибаешься. Считай, это моим условием. Я ни за что не допущу, чтобы у моего сына было не мое отчество и фамилия.

– Ты не можешь ставить мне условия. У моего ребенка должна быть такая же фамилия, как и у меня! Ты хоть представляешь, сколько будет проблем с этим?

– Ты можешь взять мою фамилию, я не против. Тогда не нужно будет переживать по этому поводу. Выбор за тобой, если проблема лишь в этом.

Кирилл все также холодно отбивает все мои выпады. Он не готов сдаваться, но и я тоже.

– И не собираюсь. И вообще, мне уже пора идти.

Я разворачиваюсь, но не успеваю ступить и шага, как он хватает меня за руку цепкой хваткой. Это не больно, но двинуться я не могу.

– Если ты сделаешь все по-своему, то я отсужу это право через суд. Я не боюсь огласки, это не останется только в суде. Если ты хочешь этого, то валяй. Но я обещаю, что ты проиграешь. В этом вопросе я готов идти до конца. Я не потерплю, чтобы у моего сына было не мое отчество.

Как только Кирилл отпускает меня, он сразу же разворачивается и идет к выходу. А я растерянно смотрю ему вслед. Вот и поговорили. Но чему удивляться? Наше общение всегда заканчивается ссорой. Пора уже привыкнуть. Но осадок остался. И еще мне начинает казаться, что в этой ситуации не права именно я…

Глава 33.

Кирилл

Выходя из роддома, я ощущаю, как меня трясет. Я настолько зол, что мне на секунду захотелось схватить Дашу и вытрясти из нее все ее упрямство. Или… просто взять ремень и выпороть, как непослушного ребенка. До чего я докатился? Сам себе противен. Но это, кажется, не в первый раз. Такое ощущение, что она издевается надо мной. Но я не понимаю, как я могу не злиться? Да как ей могло вообще прийти такое в голову?

Я сажусь в машину и бью изо всех сил по рулю. Черт! Жалею, что так и не установил у себя в квартире грушу, мне нужно выпустить пар, иначе я взорвусь. Я зло улыбаюсь сам себе, каким же я был наивным: я думал, что рождение ребенка что-то изменит между нами… Я перся в больницу с букетом в руках, представляя, как вручу его Даше, а потом… мне так хотелось обнять ее в своих крепких объятиях, а возможно и поцеловать.

Не знаю откуда вообще были такие мысли. Сейчас они кажутся бредовыми. Мы остались на том же месте, если не откатились назад.

Раньше не понимал из-за чего можно ссориться с девушкой, я думал, что это полный идиотизм превращать отношения в череду ссор и претензий… и сейчас, смотрю на себя и думаю, до чего же я докатился. Я психую, угрожаю и ставлю ультиматумы. Но как по-другому? А у нас с Дашей даже не отношения.

Так и сижу в машине, тщетно пытаясь успокоиться. А я планировал сейчас заехать до родителей и рассказать им такую радостную новость. Придется ехать, хоть у кого-то должно быть хорошее настроение сегодня, так пусть это будут мои родители.

Уже подъезжая к ним, мне становится стыдно за себя. Бля, и так бывает каждый гребанный раз после разговора с ней. Злюсь, а потом жалею, что не сдержался. Может быть, я остыл, а, может быть, и в правду погорячился. Я не должен был так реагировать. Она ведь… она девушка, которая родила моего ребенка. И ради этого ребенка я должен держаться. Но это пиздец как сложно. И опять я начинаю прокручивать все в своей голове. Напоминаю, что она ни чем мне не обязана. И желать со мной общения – она тоже не обязана. Но опять же…