Межпланетная банда

– Месяц, не месяц, а дня три надо выждать. И голодать я не собираюсь.

Несмотря на то что фигура Борзо очертаниями не отличалась от человеческой, разве что была помассивнее, а в руках он сжимал лазерный автомат, сейчас он больше походил на зверя. На готового к прыжку хищника. Даже зубы оскалил, предвкушая охоту.

Нос неохотно плелся следом - и зачем его, представителя мирной теплолюбивой расы, выгнали на мороз, заставляют бродить вместе с жестоким Рангуном по бескрайним ледяным просторам?

Расстегнув молнию скафандра - сейчас герметичность была не нужна, он выполнял роль обычного теплого комбинезона, - Нос залез в карман и достал несколько конфет. Одну развернул, положил в рот, другие продолжал держать в руке. Угостить Борзо? Обойдется, убийца проклятый…

Рангун заметил медведя - он был метрах в двухстах от них. Одним прыжком Борзо вскочил на высокий ледяной утес, вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. Зашипел под действием лазерных импульсов лед, коротко рыкнул и тут же умолк медведь, чья шкура оказалась прожженной сразу в нескольких местах.

Борзо захохотал, закинул автомат за спину и огромными прыжками понесся к добыче. Таргарийцу тем временем ткнулось в руку что-то мокрое. Нос подпрыгнул от неожиданности и закричал. Потом рванулся в сторону и пробежал метров десять. И только после этого посмел оглянуться.

На снегу на задних лапах стоял белый медвежонок и внимательно глядел на него своими блестящими черными глазками.

– Ах ты, бедняжка, - вздохнул таргариец.
– Это мы твою маму пристрелили? Или папу? А может, дедушку? Как же ты теперь один? Охотиться, наверное, еще не умеешь?

Медвежонок затрусил к таргарийцу, вновь ткнулся в руку, в которой тот держал конфеты. Нос поспешно развернул одну, сунул медвежонку. С радостным урчанием тот проглотил ее, потребовал еще…

Рангун вырос, словно из-под земли.

– Еще один!
– весело заявил он.
– Молодец, знаток Арктики! Хорошо подманил! У молодняка мясо всегда вкуснее.

Он вскинул автомат, но Нос обхватил медвежонка и откатился с ним в сторону. Тот по-щенячьи забавно завизжал - нашелся товарищ по играм! Лазерный импульс прошил метровую толщу льда. Лунка мгновенно заполнилась водой.

– Не трогай!
– закричал Нос.

– Не смей стрелять!
– Диана в своей легкой курточке бежала от катера. За гибелью медведицы девушка наблюдала через обзорный монитор, сжав зубы, но позволить расправиться с медвежонком она просто не могла!

– Нежные какие!
– фыркнул рангун.
– Это же добыча. Еда.

– Я его выращу! Буду поить молоком из соски!
– пообещала Диана.

– И где ты возьмешь здесь молоко?
– презрительно бросил Борзо.
– Ладно, оставим щенка про запас. Сейчас я подведу катер к туше - спрашивается, зачем тащить ее к катеру, когда мы можем подлететь?

– Сначала забери нас.

Борзо нахмурился и ничего не ответил. Но спустя две минуты катер опустился возле девушки и таргарийца.

Оказавшись в теплом салоне, медвежонок начал с интересом принюхиваться - все в катере было для него в новинку. Борзо тем временем подлетел к убитой медведице, выпрыгнул на лед с огромным ножом в руках и занялся свежеванием туши.

– Не смотри наружу, маленький, - проговорила Диана, закрывая медвежонку глаза.

– Симпатичный, - сказал Вова, протянул к зверенышу руку, тот принюхался и фыркнул.

– Чем у тебя руки воняют?
– поинтересовался Мокрый.

Вова поднес ладонь к лицу, пожал плечами:

– Ничем не пахнет как будто.

Спустя полчаса Борзо из подручных средств соорудил вертел, разжег под ним спирт, налитый в широкую банку, и принялся жарить огромные куски медвежатины. Остальные отсиживались в катере.

– Сколько спиртяги пропадает, - вздыхал Мокрый.
– Но и медвежатину сырую жрать не станешь…

Пока они ели мясо, лемониец вскрыл банку с консервами без маркировки, развел дистиллированной водой из бутылки, после чего содержимое приобрело фиолетовый оттенок, и приступил к трапезе. Запасов лемонийской пищи на катере имелось в избытке - целых три ящика консервов, поэтому беспокойства по поводу еды Крылатый не выказывал.

Остальным пришлось намного хуже. Мясо белого медведя оказалось жестким и похожим на резину - почти не жевалось. К тому же сильно отдавало тухлой рыбой. Кое-как удалось набить желудки. Диана, которую едва не стошнило от отвращения, подумала, что питаться одной медвежатиной неделю она попросту не сможет. Остальные тоже чувствовали себя обманутыми - вместо ожидаемого вкусного шашлыка им предложили прожевать сапожные подошвы.

– Мы сидеть тут еще два дня!
– возвестил лемониец.
– Потом лететь дальше…

– За два дня сдохнем тут, - проворчал Мокрый.
– Я эту дрянь жрать не могу.

– Вечером получать сухой паек. Их есть немного. Но надо экономить.

Медвежонка окрестили Зубом за то, что он так и норовил сгрызть обивку кресел, а порой покушался и на приборную панель. Ему пришлись по душе сухие пайки, незначительное количество которых хранилось на катере, и, к удивлению всех, консервы Крылатого. Пищу лемонийца он счел едва ли не лучшим лакомством. Фиолетовую кашицу вылизывал до тех пор, пока дно банки не начинало блестеть. Порой его отпускали побегать на волю, но далеко от катера медвежонок не отходил - боялся потеряться. Иногда Зуб начинал выть - искать мать. Больше всех ему нравился ее убийца - мохнатый рангун Борзо. Тот отгонял от себя навязчивого звереныша - говорил, что не любит животных. Иногда рангун порыкивал, надеясь отпугнуть приставучего малыша. Но Зуб только больше радовался, признавая в мохнатом убийце родственную душу.

Люди коротали время за карточной игрой и задушевными беседами. Теснота кабины располагала к откровенности.

– Вот что ты за Укроп Баклажаныч?!
– с укоризной обращался Мокрый к лемонийцу, снова забыв о субординации и необходимости относиться к представителю древней расы с почтением.
– Мы к тебе, можно сказать, со всей душой. А ты чуть что - сразу по хересу! Не боишься, что тебе кто-нибудь может ненароком в спину перо засадить?

– Это есть угроза?!
– вопрошал лемониец визгливо.

– Да какая угроза?! Что ты? Это я, Баклажан Помидорович, тебя грамотному общению хочу научить. Ты пойми, как ты с людьми себя поведешь, так и они к тебе отнесутся…

Речи эти повторялись снова и снова. Мокрый словно задался целью переделать лемонийца. В конце концов стрекозел стал проявлять явные признаки беспокойства.

– Как вы есть налаживать общий язык между особь?
– поинтересовался Крылатый в конце второго дня.

– Ну как… - Мокрый улыбнулся. Почувствовал, что ему удалось зародить семена сомнений в душе собеседника.