Милый мальчик

Черт, я уехала, бросив все за спиной. Я выбрала место, где он бы меня не нашёл, устроилась на работу. Впервые в жизни обзавелась подругой.

А теперь мне что делать? Мой личный сталкер поперся за мной даже в самый зад мира, где я опять готова была прятаться и начинать все сначала. Вот на полном серьёзе, я самонадеянно посчитала эту глушь новой отправной точкой.

Так что теперь? Куда бы я не отправилась, псих, с чего-то решивший, что между нами промелькнула искра, будет таскаться за мной до тех пор, пока или не прикончит, устав за мной бегать, или пока я не попытаюсь принять его присутствие в своей убогой жизни и как-то подстроиться под новые реалии. Какого хрена ему нужно от меня?!

От нерадужных мыслей отвлекает чувство голода. Борщ бабы Веры давно переварился, и нагрянуть к ней за новой порцией, пожалуй, будет совсем сверхнаглостью.

Вздыхая, я накидываю бомбер прямо на пижаму, шнурую кеды.

– Сейчас приду, - предупреждаю парня, лишь бы он меня оставил хоть на минуту в покое и не пошел за мной. Не дожидаясь его ответа, выбегаю наружу.

На улице радостно светит солнышко, погода чудесная, и все портит только "чудный" гость, ожидающий моего возвращения.

Ох, все время голова им забита. Как же достал!

Да ну нафиг его. Сначала подумаю о еде.

В парнике изумленно всплескиваю руками, обнаружив на вертикальных верёвках желтые помидорки, разросшиеся до конских размеров кабачки, перцы и всякую разную зелень. У бабы Вали тут современно и чисто, и её соседка тоже старалась на славу, поливая и обрабатывая нехилый такой урожай. Набрав всего понемногу, возвращаюсь в дом и застываю на пороге, услышав противный скрежет металла. Савва, стоявший ко мне спиной, оборачивается, и я с охреневшим лицом вижу пугающую меня картину: псих точит ножи. Все, даже те, что я вчера выкинула в мусорное ведро. Он, что, и туда заглядывал?

– Что ты делаешь?
– А сама покрепче ухватываюсь за толстый кабачок. Прибить им вряд ли получится, но хоть швырну ему в лицо, если придётся бежать и, возможно, разобью очки.

– Точу ножи, - говорит очевидное Савва.
– Они все тупые. Ты же меня порезать хотела. Вряд ли такими получится. Только изуродуешь мне кожу.

Вот же больной придурок. Это совсем не смешно, шутит он отвратно.

...Он же шутит, верно?

Не дожидаясь моего ответа, он опять отворачивается и продолжает мучить мои уши пронзительным рассекающим звуком.

Что он любитель острых предметов я давно поняла. Но, честно говоря, мой вечный страх притупляется, потому что постоянно бояться и трястись я попросту устала. И даже каким образом оказались ножи в мусорном ведре объяснять не хочется. Он и так все понимает, смысл обманывать и злить его.

– Не бойся, я не буду тебя резать.
– Да, да, это я ему говорю. Мое утешение звучит забавно, учитывая все обстоятельства и собственный пропитанный испугом голос.

Чудик косится на меня с загадочной улыбочкой, а я, послав пытающийся было вернуться страх обратно в тёмный уголок моего сознания, высыпаю раздобытые сокровища в раковину. Скинув куртку, занимаюсь овощами, тщательно намывая их под холодной водой.

Савва подходит с ножом, и я вмиг напрягаюсь, отшатнувшись в сторону. Но он лишь моет его под струей, а затем, тщательно вытерев кухонным полотенцем, просто протягивает мне.

Даже рукояткой, а не лезвием.

Черт. Какое странное утро.

На сковороде греется масло, я шустро режу овощи, а Савва стоит и смотрит за моими действиями, облокотившись задницей о старенький кухонный гарнитур. Он такой высокий и здоровый, что занимает все пространство кухоньки и почти подпирает потолок головой. Блин, у него бедро как три моих, и ладонь почти размером с дуршлаг, в котором я мыла овощи. Про таких говорят "поросят можно об лоб бить". Этот амбал точно затрахает до потери пульса, страшно представить что за инструмент у него в штанах.

От собственных мыслей становится жарко и стыдно. Но я, конечно, признаю, что на него все время хочется смотреть.

У Саввы пугающая и одновременно завораживающая красота. Необычные и дерзкие черты лица, чистая ровная кожа (даже в школе ни одного прыщика не заметила), необычный и редкий цвет глаз. Но даже не его совершенное тело с проступающими мышцами и идеальными пропорциями так сильно привлекает взгляд, как его уверенные и расслабленные движения, походка.

Эх, будь он нормальным, не грех и с девчонками за него драться и за волосы друг дружку таскать. Точно был бы лакомым куском. Притягательный, зараза.

Но девчонки в школе, едва заметив его издалека, на полусогнутых по углам прятались. Никакая красота не спасала психа от всеобщего ужаса.

И теперь это "сокровище" свалилось мне в руки. Походу, он решил что заимпринтился со мной, как только сел за мою парту. Печально, что моё мнение никого не интересует.

Стараясь не смотреть в его сторону, продолжаю заниматься своим делом. Вскоре овощи тушатся под крышкой, а я мою руки и наливаю в эмалированный чайник воды, чтобы вскипятить.

– Спустишься в погреб? Возможно, у бабы Вали там варенье.

Нет, а что без дела стоит? Пусть тоже работой займётся. В голову приходит идея погонять его хорошенько по домашним делам, может, он сам свалит отсюда, пожалев что приехал? Что там бабке надо сделать? Забор починить? Крышу подлатать? Хоть какую-то пользу надо получить за свои редеющие волосы.

– Где он?
– Савва отлипает от столешницы и стоит над душой, придавливая своей аурой.

– Я думала ты весь дом изучил, - с сарказмом отвечаю ему, глядя снизу вверх. Так близко к нему находиться неуютно. И... слишком смущает после вчерашних гнусных обещаний. Он едва заметно облизывает нижнюю губу и делает шаг вперёд, дотронувшись пальцем до одного из зайцев на моей пижаме, и, по всей видимости, тоже вспомнив этот разговор. Чтобы отвлечь его, я быстро тараторю: - Я не знаю, может в коридорчике перед ванной. Посмотри сам, пожалуйста. А то у меня все сгорит.

– Хм. Ладно.
– Он перестаёт надвигаться на меня, отпускает зайца и уходит искать погреб.

Пронесло...

Через полчаса я сижу с ним за кухонным столом и тихо охреневаю от происходящего. Мы съели рагу, пьём чай с вареньем из крыжовника. Из старого радиоприемника играет музыка. Идиллия прям.

Если бы не его вселяющий страх взгляд, словно он меня сожрать планирует. Вот прямо после крыжовника.

Надо валить отсюда поскорее. Все равно находиться тут теперь бессмысленно. Наедине оставаться с ним в маленьком помещении слишком опасно. Сердце колотится, едва только представлю, что он исполнит свое обещание. А самое кошмарное, что в памяти настойчиво всплывает его поцелуй, от которого у меня тогда подкосились ноги. От этого воспоминания в груди разливается жар, мне ужасно неловко смотреть на Чудика.

Как мне от него избавиться?!

– Почему ты учишься на экономическом?
– неожиданно спрашивает Савва, первым нарушив молчание.
– Ты же рисовала. Я думал ты будешь дизайнером или иллюстратором. Что-то в таком духе.

– Я больше не рисую.

С легким удивлением он смотрит на меня.

– Почему?

– Не хочу. Разонравилось, - с показным равнодушием отвечаю я. Чтобы пресечь дальнейшие расспросы я встаю и собираю посуду. Но Савва опять удивляет, забрав её у меня.

– Я помою. Ты же готовила.
– Мое сердечко предательски подпрыгивает от восторга.