Мир-ловушка

– Думаю, будет. Я не рискнул бы поверить на слово Мегэсу, Карнатхору или той же Омфариоле, но у Нэрренират не самая худшая репутация.

– Интересные у вас в Панадаре добрые божества… – завинчивая крышку, покачал головой Бирвот.

– Омфариола называет себя доброй и светлой, – пожал плечами Шертон. – Вероятно, она искренне считает себя доброй и светлой. Но названия – это всего лишь названия, не более того. Слова. Ладно, мы отвлеклись. Еще одна важная деталь: ни в коем случае нельзя рассказывать Нэрренират о том, что сейчас творится в Панадаре. Сама увидит, когда вернемся домой.

– Почему нельзя? – удивился Лаймо, устроившийся на полу возле переборки.

– Если богиня поймет, что она позарез нужна людям Панадара, она сразу же начнет диктовать нам условия. Поэтому пусть считает, что это мы оказываем ей услугу, а не наоборот. Скажем, что врата-выход работают нестабильно, чтоб у нее не было искушения опять напиться и устроить задержку…

– Никто не знает, стабильно или нет они работают, – вставил маг.

– Тем более. Потом я предложу ей первым делом заглянуть в Панадар, в Нижний Город. Когда она увидит, что стало с ее эстакадой, она размажет добрую Омфариолу по всем шести измерениям.

– По шести? – хмыкнул Бирвот. – В наших древних книгах речь идет о четырех пространственных измерениях.

– А в наших написано, что их то ли пять, то ли шесть, – сказала Роми. – Большинство ученых считает, что шесть, потому что четное число солидней.

Сунув руку за пазуху, Шертон вытащил цилиндрический кожаный футляр и протянул ей:

– Вот приговор.

Роми развернула тугой свиток, дважды прочитала текст. Оправдана, обжалованию не подлежит. Алые сургучные печати, императорская и Высшей Торговой Палаты. Золотая магическая печать Храма Правосудия. Теперь она может вернуться домой, на Идонийские острова… Или нет, не может. Есть ведь еще Ицналуан, которого на нее натравили. И Нэрренират. А кроме того, она не хотела расставаться с Арсом.

– Спасибо.

Она сунула документ обратно, закрыла футляр, нажав с двух сторон ладонями.

– Лучше оставить его в машине, чтоб не потерялся, – посоветовал Шертон.

Черноту за иллюминаторами разбавило слабое свечение. Никто не знал, откуда берется в этом мире свет: исходит ли он от солнца, спрятанного за многочисленными слоями облачной ваты, или от каких-то иных источников… Или, как верят местные жители, светятся сами облака? На этот вопрос даже Бирвот не мог ответить. Снаружи разлилась водянисто-серая мгла, кое-где наметились более темные вертикальные полосы – стволы ачанхов.

– Мы там, где надо, – сказал Бирвот. Он держал перед собой на ладони круглую стеклянную коробочку с прозрачной жидкостью и суматошно вертящейся серебристой рыбкой. – Надеюсь, не очень далеко от Суамы. Вот это у меня указатель сторон света, но почему-то не работает… Возможно, в ваших приборах все же сохранилась какая-то слабая магия, и она заставляет рыбу плясать.

– А рыба настоящая? – Лаймо привстал, вытянув шею.

– Железная.

– Железо тянется к железу, – припомнил Шертон. – Его много в корпусе машины. Когда выйдем наружу, рыба успокоится.

Бирвот убрал указатель в карман.

– Интересно, я никогда не общался с богами. Я хотел бы включить в договор с Нэрренират кое-какие свои пункты… Имеющие значение лично для меня.

– Конечно, – отозвался Шертон. – Хорошенько обдумайте формулировки. Они должны быть предельно ясными и однозначными, богиня весьма искушена во всяких уловках.

Светало. За иллюминаторами прорисовался кустарник, покрытая желтоватым мхом почва, пучки травы, пятнистые колонны-стволы, уходящие ввысь, в туман. Знакомая картина.

Наскоро позавтракав, люди выбрались наружу. Бирвот наложил на машину заклятье, меняющее видимость, и теперь она выглядела, как еще один куст посреди мшистой поляны.

С помощью железной рыбы маг определил направление. В этот раз им повезло: не прошло и часа, как за стволами ачанхов проглянул каменный тракт. Перебравшись через парапет, они зашагали по пустынной дороге, обрамленной туманом.

Справа лес постепенно отодвигался в сторону, освобождая территорию для лугов и огородов. Было гораздо теплее, чем в прошлый раз: Бирвот сказал, что в Халгате сейчас лето. Насыщенный влагой и травяными ароматами ветерок шевелил волосы, в лесу выводил трели разноголосый птичий хор. Поворот… И все одновременно остановились.

Посреди луга застыла неподвижная исполинская фигура. Человеческая. Вырезанная из цельного ачанхового ствола – это стало понятно чуть погодя, а в первый момент всем показалось, что исполин в тумане живой.

Деревянная статуя изображала грузного бородатого человека с покатыми плечами, с кистенем в правой руке и мечом в левой, с раздумьем взирающего на дорогу. В высоту она достигала двадцати футов, вдобавок ее приподнимал над травой трехфутовый каменный постамент.

– Надо же, а я в прошлый раз не заметил… – прошептал Лаймо.

– Этого идола раньше тут не было, – уверенно сказал маг. – Там что-то написано, давайте посмотрим.

Глава 4

– «На этом самом месте Сасхан Благодетель в пору второго сева 3593 года от Божьего Ливня поучил уму-разуму злых купцов из Огарнула. Благодетелю нашему от благодарного народа», – вслух прочел Бирвот. – Что это значит, а?

Панадарцы еще не видели мага настолько изумленным и озадаченным.

– Вам виднее, вы же здешний, – неуверенно пробормотал Лаймо.

– Ничего не понимаю… Я никогда не слыхал ни о каком Сасхане Благодетеле! Есть тут один разбойник Сасхан по кличке Живодер, так не ему же поставили идола… – Потоптавшись перед статуей, маг повернул к дороге. – Идемте! Спросим у людей.

Когда из тумана появилась деревня, Роми надела и надвинула на лоб висевшую за спиной шляпу. Навстречу из-за крытого гнилой соломой сарая вышли две понурые коровы, их погонял хворостиной оборванный мужик.

– Здравствуйте! – окликнул его Шертон. – Вы здешний?

– Я здешний пастух, – подтвердил тот и кивнул на коров: – Деревенское стадо пасу…

Решив, что это специфический крестьянский юмор, Шертон усмехнулся:

– У вас можно купить молока и хлеба?

– Какого хлеба?! – Пастуха вопрос напугал. – Ничего у нас нету, мы нищая деревня! Нам и грамоту особую выдали… Так что, мил-человек, ничем от нас не поживишься, это другие деревни, которые богатые, с нами делиться должны! А стадо свое мы скоро в город погоним, как велено, чтобы нищую Суаму прокормить… Пошли, пошли! – Он заторопился прочь, нахлестывая коров.