"Мир приключений" 1926г. Компиляция. Книги 1-9

Правильно решили: С. Соколов (Вышний Волочек), Ю. Воробьев (Ленинград), К. Агокас (Москва), Н. Залит (Свердловск), И. Светлов (Архангельск), К. Арамянц (Баку), Н. Шифтель (Одесса), А. Морозов (Ленинград), П. Морозов (Ленинград).

127

Рассказ Ж. Л. БИСТОНА.

Иллюстрации Г. БЕККЕРА.

Там, наверху, где у открытого окна стоял Хенгерс, было совсем светло. Но на глубине пятисот футов, в бездне, куда он заглядывал, было сумеречно, и бледные шары электрических фонарей уже начинали обрисовывать линии длинной улицы.

Это происходило в конторе Отвейса. За спиной Хенгерса сидел, вытянув к центральному отоплению ноги, человек, имя которого не относится к делу. Он ждал Отвейса, который на минуту вышел, и с неудовольствием смотрел на открытое окно.

— Там, у окна, наверно, очень приятно и прохладно?

Хенгерс не понял намека. Глаза его были прикованы к свинцовой крыше церковной башни. Смотря с такой высоты, чудилось, что шпиц башни ушел сам в себя. Улицы казались такими узкими, и вагоны трамваев ползли по ним, точно сверкающие гусеницы. В этот час закрывались магазины и конторы, и вагоны были переполнены и быстро бежали по улицам. Но, глядя с высоты, казалось, что они ползут. Немного скорее, чем трамваи, скользили белые фонари автомобилей. Как след от светляка мелькали едва различимые огоньки велосипедных фонарей. Странные существа ползали по земле, точно улитки. Эго были люди. От всей этой жизни, от этого далекого движения на верх доносился только гул, сквозь который прорывался то стук трамвая, переходившего на другую стрелку, то громкий рев автомобильного гудка.

Над этим хаосом звуков, над этим жалким искусственным светом, высоко поднималось величественное здание небоскреба, так называемого Вентвартхауз. Это был колос из бетона, гранита и стали. Он был выстроен в форме треугольника. Один угол был обращен к востоку и выходил на две улицы. К западу было обращено основание треугольника. В доме было 25 этажей и он поднимался над землей на 500 футов. В сумерках он казался вдвое выше. Два-три освещенных на самом верху окна сверкали точно рядом со звездами.

Хенгерс почувствовал страх, почти обморочное состояние, от которого помутилось его сознание. Нервы его были напряжены, как струны скрипки. Он всю жизнь испытывал этот страх перед пространством, хотя и вырос в американских городах, где карлики из плоти и крови тяжелым трудом создают этих гигантов из камня и стали.

Хенгерс пристыженно подошел на шаг ближе к окну и судорожно ухватился за раму. Что это было бы за ужасное падение! Только прыжок, перекинуться через подоконник… потом… Сердце его громко стучало.

С этой высоты ясно были видны границы города. Город представлялся четырехугольной грудой крыш, из которой то тут, то там поднималась труба, посылавшая к серому небу серый дым. Улицы разбегались правильными линиями и неожиданно обрывались. За ними была открытая местность, плоская как доска. То тут, то там она была покрыта снегом. Ветер поднимал и кружил его. В наступавшей темноте эти окрестности города казались безнадежно-унылыми. Оттуда надвигалась на освещенный город ночь. Она спускалась на него сверху и ей не могли помешать бесчисленные фонари, бросавшие туманный отблеск во мрак, бездна которого поглощала их свет.

В характере Хенгерса была легкая склонность к сентиментальности и на него действовала окружающая обстановка.

Неожиданный испуг вернул его к действительности.

Кто-то схватил его сзади за талию и поднял с полу так, что его голова и плечи наклонились к окну.

У Хенгерса вырвался крик ужаса:

— Оставь меня! Чорт вас побери!

Его сейчас же опять опустили на землю. С ним подшутил человек, сидевший в ожидании Отвейса. Но тот, войдя в эту минуту в комнату, сказал серьезно:

— Как можно делать такие глупости!

До смерти перепуганная жертва с трудом переводила дыхание.

— Мне, право, очень жаль, — сказал с раскаянием провинившийся. — Я не думал, что вы так разволнуетесь.

Хенгерс вытер пот со лба. Ему было немножко стыдно, что он показал себя таким слабонервным и он перебил говорившего, точно извиняясь.

— Вы меня испугали. Я не переношу высоты. Никогда не мог. Я становлюсь совсем больным. В таких случаях я настоящий трус.

— Я не должен был бы этого делать, — огорченно сказал шутник. — Но, все таки, удивительно, на что иногда способны человеческие нервы… или, вернее отсутствие нервов. Взгляните на карниз за окном, который огибает здание? Я видел, как рабочие шли по этому карнизу, как по дороге…

— Перестаньте! — попросил Хенгерс, весь дрожа.

В разговор вмешался Отвейс:

— Да, это правда. Я сидел здесь, у своего письменного стола, как меня спугнула тень, скользившая по стене. Я быстро поднял голову и едва успел увидеть человека, шедшего вдоль по карнизу. Такие вещи следовало бы запретить. Каменщику или маляру может доставить удовольствие такое молодечество. Но это излишне и должно было бы быть строго воспрещено.

— Просто волосы дыбом встают! — воскликнул Хенгерс и повернулся, чтобы уходить, но Отвейс попросил его:

— Еще минутку!

Хенгерс подождал, пока остальные двое кончили недолгий деловой разговор.

Отвейс сказал Хенгерсу, как только они остались вдвоем:

— Дела вашего друга Ковенанта очень плохи.

Эти слова испугали Хенгерса. Он напрасно пытался выдержать взгляд Отвейса, который спокойно и задумчиво смотрел на него.

— Говорят, что он не переживет эту ночь.

— Ах, бедняга, — пробормотал Хенгерс.

— Я вам сказал это потому, что вас это интересует.

— Да, да, — рассеянно ответил Хенгерс.

Отвейс запер письменный стол, снял с вешалки шляпу и пальто и выключил отопление.

— Я ухожу, — сказал он. — Хочу пойти с приятелями в театр.

Они вместе вышли из конторы. Отвейс освободил задвижку, запиравшую изнутри, и с громким стуком захлопнул за собой дверь. Она была красного дерева и на ней значилась простая надпись «Мистер Джемс Отвейс».

Эта надпись ничего не говорила. Но большинство приходивших сюда людей очень хорошо знали, что владелец конторы — сыщик, который был на службе «Банка Трех Штатов».

Отвейс и Хенгерс вышли на верхнюю площадку лестницы Вентвартхауза. Вокруг большого четырехугольника, пол которого был выложен узорной мозаикой, помещались различные конторы. В одном углу была лестница и дверца подъемной машины. Контора Отвейса помещалась как раз напротив, в отдаленнейшей части большой площадки.

Отвейс позвонил, чтобы подали подъемную машину и продолжал болтать с Хенгерсом. Когда подъемная машина тихо поднялась на верх, в ней сидела женщина. Мужчины сняли перед ней шляпы. В глазах Отвейса появилось выражение удивления, глаза же его спутника отразили чувство более сильное, чем радость.