Миражи

– Да.

Фамильярность этого типа была ему неприятна. Он демонстративно отстранился от объятия.

– Я дам тебе свой номер, Патрик. Я останусь в Нью-Йорке на несколько дней, и хорошо бы нам с тобой как-нибудь вечерком вместе поужинать. Потолковать кое о чем. Пожевать чего-нибудь.

Патрик вдруг вспомнил: Бретт – это фамилия, а зовут парня Питер. Восходящая звезда желтой прессы.

– Вряд ли получится, – холодно ответил он. Ему было не до этого Бретта. Он поминутно оглядывался на Франческу.

– Да брось, Пэдди! Мы же старые приятели. Никто точно не знает, что случилось с крошкой Пенни, но болтают много всякого. Ты сам знаешь. Я даю тебе отличный шанс объяснить все как есть.

– Я ничего не намерен объяснять «как есть». Нечего объяснять. Так что извините!

Он повернулся, чтобы уйти. Этот парень здорово его раздражал, он терпеть не мог, когда ему лезли в душу.

– Не ерепенься, Пэдди! Мне можно довериться. Твоя бедная женушка имела некоторые проблемы. Так мне, по крайней мере, говорили. А вдруг еще кому-нибудь говорили!

Ну, парень, ты меня достал, подумал Патрик. Тут никакого терпения не хватит. Наклюкался и обнаглел – виски от него несет.

– А теперь послушай, что я тебе скажу, Питер. Если бы у меня возникло острое желание поделиться с кем-нибудь проблемами моей личной жизни, то вот тебе мое честное слово: такой сукин сын, как ты, будет последним, к кому я с этим приду. – И, приблизив лицо к Бретту, закончил: – Так что отвали. Усек?

Он отступил, вежливо улыбнулся и пошел к своему столику. Бретт недвижно постоял, соображая, что же произошло, и двинулся к метрдотелю.

– Мне нужно позвонить по междугородному. Где у вас телефоны?

Метрдотель указал на кабины, и Бретт ринулся туда. Его осенила блестящая идея, надо только кое-что уточнить. Надо организовать с помощью газеты проверку, и, если все сойдется, он сварганит прелестную историйку про молодого члена кабинета министров и его подружку-дизайнершу. Вовсе не обязательно, чтобы все в ней было точно, но кому это нужно? Он набрал редакционный номер и стал ждать ответа. Такое спускать нельзя – чтобы ему, Питеру Бретту, плевали в морду. «Отвали!»

Через несколько секунд на том конце провода сняли трубку.

– Алло, Боб? Это Питер Бретт. Да, отлично! Нет, я пока в Нью-Йорке. Да, все в порядке. – Он зажег сигарету и швырнул спичку на пол. – Слушай, Боб, у меня есть наметки сенсации насчет Патрика Девлина… Ну да, того самого! – он коротко ухмыльнулся. Конечно, все знали обаяшку Патрика Девлина. – Да. Я его тут встретил. Кто? Ты шутишь! Когда? Фантастика!

Бретт бросил на пол недокуренную сигарету и притушил ее каблуком, вмяв в пол. Кровь бросилась ему в голову.

– Немедленно давай мне эту информацию! Ограблен сейф поверенного фирмы Кэмерон—Йейтс? Украдены все документы, в том числе касающиеся любовной связи Патрика Девлина и Франчески Кэмерон. Он отец ее ребенка? Боже! А леди Маргарет Смит-Колин владеет значительной долей акций фирмы под фальшивым именем? – Бретт хохотнул. – Ну, фантастика! И когда это стало известно? Сегодня утром? Черт!

Он быстро раскинул мозгами.

– Слушай, Боб, не мог бы ты чуть-чуть придержать эту историю, ну, скажем, пару часов? Не засылай пока в набор, а? – Он возбужденно заходил с трубкой возле аппарата. – Можно? Великолепно! Я попробую связаться с ребятами из Си-би-эн и взять у них пару фотографов, а потом завалиться в отель к Кэмерон. Я думаю, в четверть часа уложусь. – Он достал из кармана записную книжку. – Слушай, я перезвоню тебе примерно через час, передам свой материал – интервью, если повезет – будут и фотографии, может, даже магнитофонная пленка! Ну самое большее – через полтора часа… Что? – Он опять хохотнул. – Ну уж не меньше, чем отставка, это голову можно дать на отсечение. Поделом ему. Говнюк самовлюбленный!

С этими словами он повесил трубку, хлопнул ладонью по аппарату и, улыбаясь, заспешил к метрдотелю оплатить счет и отменить заказ.

На тротуаре перед входом в Рокфеллер-центр Патрик поцеловал на прощание Лиз и на секунду обнял ее.

– Ты правда не сможешь выпить с нами сегодня кофе? – обеспокоенно спросила она. С ним явно что-то неладно – он так внезапно решил покинуть ресторан, что они тут же расплатились и, ни слова не говоря, ушли.

Патрик отрицательно покачал головой.

– Спасибо, Лиз, но правда не могу. Смертельно устал, нужно немножко проветриться.

Он протянул руку Биллу.

– Спасибо вам за обед.

– Тебе спасибо, Пэдди. Ты в самом деле уверен, что тебе ничего не нужно, ты в порядке?

– Да, уверен.

– Смотри, береги себя. Не слишком долго гуляй.

Патик улыбнулся.

– Ладно, Лиз, не буду. Пройдусь по кварталу, осмотрю Центр, взгляну на Радио Сити, на Мьюзик-Холл.

На самом деле на уме у него было совсем другое. Он прекрасно знал, что сейчас сделает.

– Ну что ж. Если ты будешь хорошим мальчиком…

– Да, обязательно буду хорошим мальчиком.

Он еще раз чмокнул Лиз, а она по-матерински потрепала его по щеке.

– Ну, пока. Я вам звякну.

– Хорошо. Пока, Пэдди.

Билл взял жену под руку.

– До свидания, Патрик. До скорого.

Они направились к стоянке такси, и Патрик провожал их глазами. Билл жестом подозвал шофера, и Лиз в последний раз махнула рукой Патрику. Когда они отъехали, он свистнул ожидавшему его водителю.

– Отель «Эспрей», – бросил он и сел на заднее сиденье. Машина мягко тронулась с места. Патрик совсем не был уверен, что она станет с ним разговаривать, но, встретив ее в ресторане, заглянув ей в глаза, он не мог отказаться по меньшей мере от попытки поговорить, объясниться. Надо было наконец выложить всю правду. Пусть все летит в тартарары, единственное, что имеет значение, – это его любовь.

Молодой портье, дежуривший в холле «Эспрей», работал здесь недавно, но Марианну Харт и ее итальянского жиголо успел узнать. Об этой парочке в отеле ходили легенды – уж очень щедрые чаевые они отваливали. Портье слыхал, что они подторговывают наркотой – не всем подряд толкают, а избранным, друзьям-приятелям. Так или иначе, навар они имели. И ему уже кое-что перепало. От случая к случаю они брали номер, прося никому об этом не говорить, а ему полагалось на это время притвориться слепоглухонемым. С такими клиентами, как Марианна Харт, которая меньше сотни на чай не кидает, можно позволить себе не быть слишком пунктуальным в выполнении служебных инструкций и, естественно, можно воздержаться от лишних вопросов. Денежки – самый лучший инструмент убеждения, а уж Марианна могла убедить кого угодно.

Увидев входящего в холл Энцо Монделло, портье мгновенно узнал его. Монделло кивнул ему и послал швейцара к его стойке, чтобы узнать номер интересующих его гостей. Портье записал на бумажке номер апартаментов, которые занимали Кэмерон и Йейтс, передал швейцару и посмотрел на входную дверь, ожидая, что там сейчас появится Марианна Харт. К своему удивлению, он ее так и не увидел, и повернул голову туда, где только что стоял Монделло.

Что за диво, подумал он. Монделло как ветром сдуло, исчез, не оставив чаевых. И подружкой его не пахнет. Черт-те что. Портье пожал плечами и тут же выкинул обоих из головы. Ему-то что за дело.