Мишель и китайская ваза

Чен Сун улыбнулся.

— Ваше замечание справедливо, мсье Мишель, — сказал он, — но вы не знаете одного обстоятельства: поместья моего хозяина были конфискованы правительством сразу после его отъезда. Кроме того, как я вам уже говорил, этот Бак считался протеже Сонг Кхо и был отстранен от занимаемой должности. Таким образом, он не имел доступа ни к руднику, ни к лаборатории.

Это простое объяснение требовало кое-каких уточнений. Мишель задал еще один вопрос:

— Этот Рональд Бак — американец… Почему тогда он написал записку мадам Сонг Кхо на вашем языке? Может быть, у него есть сообщник?

Чен Сун отрицательно покачал головой.

— Это он ловко придумал! Когда я был секретарем у Сонг Кхо, я имел возможность познакомиться поближе с Рональдом Баком. В свободное от работы время он увлекался лингвистикой и, в частности, восточной письменностью. Бак свободно говорил на нашем языке и, как я теперь понял, умел на нем писать. Он сделал все, чтобы подозрение пало на меня!

Мадам Терэ не сводила глаз с Мишеля и Даниеля, как будто стараясь убедиться, что с ними действительно не случилось ничего страшного… Немного успокоившись, она подсела к мадам Сонг Кхо, и женщины оживленно заговорили между собой.

Мсье Терэ продолжал расспрашивать Чен Суна о радиоактивном веществе, запаянном в свинцовом цилиндре.

Пользуясь тем, что еще не стемнело, близнецы играли на улице в "кошки-мышки". Через открытое окно доносились их крики и смех.

Даниель, Кристина и Мишель следили за беседой взрослых. Время от времени девушка выходила взглянуть на Минга и Тхо. Возвращаясь, она взглядом давала понять мадам Сонг Кхо, что с малышами все в порядке.

А Мишель чувствовал себя все хуже и хуже: он мог думать только о поддельном цилиндре, который Чен Сун считал настоящим! Азиат так услужливо показывал мсье Терэ этот обыкновенный кусок свинца… Несколько раз Мишель порывался вклиниться в разговор и сказать правду, но он не мог поставить Чен Суна в идиотское положение!

Вдруг дверь в гостиную распахнулась, и в комнату ворвались близнецы. Они были так возбуждены, что начисто забыли о гостях и очень растерялись, застав столь многочисленное собрание. Мари-Франс аккуратно закрыла за собой дверь, что выглядело особенно странно после того, как они столь стремительно влетели в дом.

Мишель поднял голову только после того, как Ив его слегка подтолкнул, пытаясь привлечь внимание брата к раскрасневшейся и вконец оробевшей Сюзанне. Появление девочки в их доме в столь неурочное время удивило Мишеля.

Он уже был готов к самому худшему, поэтому сразу догадался, что сейчас произойдет то, чего он больше всего боялся. Мари-Франс — незаметно, как она думала — делала старшему брату какие-то знаки. Увидев, что Мишель не собирается вставать с места, она подняла руку — и только тогда он заметил у нее в кулаке краешек серого матового цилиндра… Вот тут мальчик вскочил как ошпаренный!

Слишком поздно! Заметив малышку Сюзанну, Кристина подошла поближе — и воскликнула, прервав всеобщее молчание, воцарившееся после внезапного вторжения близнецов:

— Мамма миа! Вы что, нашли настоящий цилиндр?

Покраснев как рак, Мишель тут же сообразил, что уже поздно подбирать слова для оглашения этой сенсации… Дело было сделано!

Где он был, Сюзанна? — спросил он, избегая смотреть в сторону отца и Чен Суна.

Моя мама заткнула им дырку вместо пробки, — объяснила девочка слабым голосом. — Это Виктор его нашел. Он мне сказал, что дело очень важное и чтобы я сразу шла к вам.

Мишель держал в руке драгоценный цилиндр, не зная, что делать дальше. Подошли мсье Терэ и Чен Сун.

— Что все это значит? — спросил отец.

Чен Сун нахмурился. Взглянув на маму и мадам Сонг Кхо, Мишель отвел отца и Чен Су на в глубину комнаты. Дамы были так увлечены беседой, что не обратили внимания на это происшествие. По-видимому, мадам Сонг Кхо вообще не заметила цилиндра, и Мишель наконец-то смог рассказать со всеми подробностями, что именно они придумали, чтобы обмануть похитителя и освободить Минга и Тхо.

Осознав, что хитрость была направлена не против него, а против Рональда Бака, Чен Сун тут же успокоился, а возможность заменить поддельный цилиндр на настоящий утешила его окончательно. Через минуту он рассмеялся и заявил:

— Завтра утром я освобожу Рональда Бака и подарю ему ножку от вазы с фальшивым цилиндром. Представляю, как он удивится!

Чен Сун посмотрел на часы: ему пора было уходить. Мишель, Даниель и Кристина проводили его до ограды; у Мишеля оставались кое-какие вопросы, и они поговорили с Чен Суном еще несколько минут. Потом гость направился к метро: начиналась его смена — он работал официантом в ночном ресторане.

Когда ребята, проводив маленькую Сюзанну домой, вернулись в гостиную, им сообщили интересную новость: мадам Терэ решила, что по возвращении из Парижа в Корби у них будут гости.

Мадам Сонг Кхо согласилась пожить у нас с детьми до тех пор, пока не решит, что ей делать дальше.

Как здорово! — воскликнула Кристина. — Я так полюбила этти бамбини!

Этим вечером Мишель и Даниель наконец-то оказались одни в своей комнате. Больше не нужно было устраивать ловушек!

В конце концов Чен Сун полностью искупил свою вину перед мсье Сонг Кхо… ну, то, из-за чего его пришлось уволить! — сказал Даниель.

А как мы ему, бедному, мешали! Надо признать, что тут есть наша вина… но по-своему мы тоже были правы!

Гм… и тебе не лень в такую поздноту пускаться в рассуждения? — ухмыльнулся Даниель.

А знаешь, — продолжил Мишель, — я ведь считал, что Чен Сун богат. А он всего лишь скромный официант в китайском ресторане!

Да, я тоже об этом думал и не мог понять, почему, живя в достатке, он допустил, чтобы мадам Сонг Кхо мыла посуду у мясника и терпела его издевательства. А оказалось, что он просто не хотел появляться ей на глаза без цилиндра. Ему нужно было, как говорят китайцы, сохранить лицо…

Мишель уже разбирал постель. Вдруг он резко выпрямился.

— А какой завтра день?

— Что? Зачем тебе?

Мишель звонко рассмеялся.

— А затем, что наш прекрасный подарок Софи приказал долго жить! По-моему, нам стоит вернуться на Блошиный рынок и выбрать для нее другую вазу!

На лице Даниеля отразился священный ужас. Но он смог лишь пролепетать:

Другую… вазу? На Блошином рынке?.. — Потом, немного отдышавшись, мальчик добавил: — Спасибо, но ваз с меня довольно!