Мишень для сердечных ударов

Мне пришлось признать правоту моих приятелей. К тому же одинокая фигура, маячащая возле работающей следственной группы, могла вызвать больше подозрений, чем группка несчастных, оказавшихся за бортом жизни. Гримироваться времени не было, а моя ухоженная физиономия явно выдавала отсутствие проблем с печенью и проживание в человеческих условиях. В качестве камуфляжа я лишь зачерпнула немного золы из печки и нарисовала на лице подобие спецназовской раскраски. Берет пришлось надвинуть на самые глаза, пальто висело на мне, как на вешалке, но было вполне теплым и не очень вонючим, поэтому чувствовала я себя вполне комфортно.

– И вот еще, возьми.

Вася протянул мне совершенно новенький респиратор.

– Для маскировки? – предположила я.

– От вонищи, – пояснил он, – а то с непривычки кирдыкнуться можно.

Мои помощники быстро юркнули на заднее сиденье, и машина рванула по направлению к городской свалке.

По дороге я остановилась у магазина и забежала за водкой и ирисками, предназначенными в качестве взятки Вовке-Курве. В магазине наблюдалась небольшая очередь, но стоило мне досадливо поморщиться, как люди вежливо расступились и пропустили меня к кассе. Кассир двумя пальцами взяла мою тысячную купюру, долго и пристально рассматривала ее на просвет, потом быстро отсчитала сдачу. Внезапно взгляд мой остановился на баночке черной икры, лежащей в холодильнике возле кассы. Я вспомнила, что Ариша всегда был неравнодушен к этому деликатесу, и решила побаловать его:

– Будьте добры баночку черной икры, пожалуйста.

Кассир недовольно фыркнула и швырнула передо мной стеклянную банку синтетической икры. Как человек любопытный, я однажды ухитрилась купить этот, с позволения сказать, продукт. Несмотря на высокий достаток нашей семьи, в еде я неприхотлива, в гостях не ломаюсь, брезгливо вилочкой в тарелке не ковыряюсь. Однако я до сих пор не могу забыть мерзкого вкуса этой дряни, гордо называющего себя черной икрой синтетической.

– Мадам, уберите это и подайте, пожалуйста, натуральную икру, – слегка повысила я голос.

– Во дает, – искренне восхитилась кассир, – а говорят, бомжи голодают! Нешто бросить эту работу и к вам, на помойку?

– Не советую, – ответила я, распихивая снедь по карманам.

– Чего это?

– Конкуренция большая. Чтобы дослужиться до статуса помоечного бомжа, знаете, сколько ступеней пройти надо? Вот и не знайте. Торгуйте себе колбасой потихонечку, а в нашу епархию не суйтесь. У самих с помойками напряженка.

Сделав это заявление, я гордо подняла голову и вышла из магазинчика, напоследок громко хлопнув дверью. Думаю, этот незначительный эпизод немного поднимет авторитет местных бомжей в глазах обывателей.

Когда мы прибыли наконец на свалку, работа следственной бригады была в самом разгаре. Вася побежал договариваться с Вовкой-Курвой, мы же с Люсей бочком стали приближаться к следственной группе, ведущей раскопки. Усердно изображая искательниц сокровищ, мы активно шуровали палками в грудах мусора. Эта активность нас и подвела. Едва мы приблизились на расстояние прямой слышимости, как нас одернул милиционер с погонами капитана:

– Эй, тетки, валите отсюда. Не видите, люди работают?

– Мы тоже работаем, – огрызнулась Люся, – не только вам кушать хочется.

– Сказано вам, уходите! – с угрозой в голосе, повторил он. – Сейчас собаку спущу!

– Не надо собаку, – прогундосила я через респиратор, – мы тут тихонечко рядышком пороемся, никому мешать не будем.

– Ну-ка, постой, – подошел поближе капитан, – а ты чего в маске-то? Бомжи маски не носят, насколько мне известно. Ребята, тут какая-то баба подозрительная.

Про себя я обругала и предусмотрительного Васю, и свою природную брезгливость. Действительно, где вы видели бомжа в резиновых перчатках и респираторе? А еще считаю себя мастером мимикрии! Проколоться на такой ерунде!

– Снимаем масочку, предъявляем документики, – зычным голосом начал капитан.

Ну, вот. В лучшем случае, прогонят, в худшем, потащат в отделение. Ариша, меня, конечно, вытащит, но об инциденте прознает полковник ФСБ Курбатов, а этот тип не успокоится, пока не узнает, чем я занималась на свалке, и не прочитает мораль на тему: приличная девушка должна сидеть дома и вышивать крестиком. Помогла Люся.

– Сдурел, дяденька, – заголосила она, – какие у нас документы? Были бы документы, я б сейчас на кухне плюшки трескала, а не тут пропитание искала. А что подруга в маске, так это у нее проказа, болезнь такая неэлегантная. Ты собачку-то придержи, сейчас она Аделаиду тяпнет, потом все отделение в таких намордниках ходить будет. Зараза, она и через собачку пристанет, не постесняется. И не смущай девушку, может, она своего неприглядного вида тушуется?

Капитан шарахнулся от нас, как от прокаженных. Впрочем, от прокаженных он и шарахался. Я же продолжила спектакль, начатый Люсей.

– Дяденька, миленький, дай на таблетку заработать? Мы тебе, что надо, поищем, а ты нам пятьдесят рублей. А то нос совсем проваливается, хочешь, покажу?

– Не надо! – заорал капитан. – Ищите матрац полосатый ватный или… чего-нибудь необычное. Найдете, шестьдесят отвалю. Только очень близко не подходите. Эта самая проказа на сколько метров распространяется?

– На полтора, – с готовностью ответила я.

– Вот. Чтобы ближе двух метров я вас возле себя не видел. Работайте.

Мы ревностно принялось шуровать палками. Постепенно я подобралась совсем близко к Сергею и Коневу, поэтому мне было слышно все, о чем они разговаривали.

– А это раздвоение личности лечится? – интересовался Седых у следователя.

– Говорят, с трудом. Но это мнение официальной медицины. Я считаю, тебе стоит обратиться к священнослужителям. Среди них есть специалисты, изгоняющие дьявола, вот к такому и обратишься. Думаю, поможет.

– Ой, как интересно, – продолжал Сергей. – А сейчас пока во мне живет два человека: жестокое кровавое чудовище и я, воспитанный и беззащитный?

– Полагаю, так и есть, – надувшись от сознания собственной компетентности, отвечал Конев.

– То есть если сейчас во мне проснется мое второе «я», я накинусь на вас и просто порву, как тузик грелку, даже без оружия?

– Может быть и такое. Эй, капитан, надень-ка на него наручники.

Седых с готовностью протянул руки. Кажется, ему начинала нравиться роль носителя редкой и загадочной душевной болезни. По сути, всю жизнь он являлся полным ничтожеством, единственное, чем он мог заинтересовать женщин – это смазливая мордашка и умение угождать. Сейчас же его «я» выросло до немыслимых размеров.

– Матрац! Я нашел матрац! – закричал вдруг один из сотрудников.

Все бросились в его сторону. Ну, вот и все. Сейчас мы лишимся одной из главных улик: утверждение Сергея, что утром он выносил из дома старый матрац, а не расчлененный труп супруги, подтвердится.

– Это не мой, – вдруг почти радостно закричал Седых, – у нас был в полосочку, а этот какой-то однотонный. И вообще, мы тут не матрац ищем, а Иришечку.

Конев быстро кивнул в нашу с Люсей сторону и приложил палец к губам. Поиски продолжались.